Он усмехнулся, когда его молодой собеседник залился смехом.

— Я так и понял, что ты несерьезно, — сказал тот, отсмеявшись.

— Нет. Я совершенно серьезно. По крайней мере во всем, что не касалось тебя.

Тихонько поскреблись в дверь и сразу же вошли, не дожидаясь разрешения. Эрденхарт встал навстречу вошедшему, то ли из вежливости, то ли от нетерпения. Все-таки многое было в нем от мальчишки.

— Вален, где ты пропадаешь? Мне скоро отправляться, я уж решил, что не сумею с тобой поговорить.

Вален Рутао Седьмой смерил взглядом молодого Хабеля, его изящный походный костюм цвета темной листвы, высокие сапоги, покосился на брошенный поверх спинки кресла плащ, отделанный золотом, и демонстративно оправил свою, запыленную и простую.

— Да ты франт. Что же касается меня, то я буквально только-только с седла. Уж как успел.

— Все дела, дела, — понимающе усмехнулся Эрденхарт. — Магические заботы…

— Именно заботы. И именно магические. Вот что скажи-ка мне, ученичок, с чего это тебя, многоопытного, вдруг отправляют наместником, да еще так далеко?

— Все ты знаешь, — прозвучало это удовлетворенно. — Все знаешь как всегда. Может, и куда меня отсылают, тоже знаешь.

— Знаю. Северная Старица.

— Магия, да?

— А уши у меня есть? Об этом на базаре говорят.

— Это еще почему?

— Говорят о том, что его величество наконец обратил внимание на север и отправил туда не кого-нибудь, а отпрыска знатного рода. Радуются. — Маг смотрел испытующе и немного насмешливо.

Эрденхарт беззаботно махнул рукой.

— Бывает, учитель. Не за мои же заслуги меня отсылают! Просто я в очередной раз наступил императору на мозоль, и он решил вот так изящно от меня избавиться. Зашвырнуть меня куда подальше.

Вален наконец соступил с порога, прошел в комнату, вежливо приветствовал советника, которого очень уважал (надо признать, что Лео мага тоже очень уважал, но по другой причине, нежели кто-либо еще, не за знания и магическую власть, а за упорство и внутреннюю силу, и только ему позволял звать себя по имени), и уселся в кресло, с которого только что встал Эрденхарт. В присутствии учеников он никогда не стеснялся, а Хабель, хоть и был его учеником весьма условно, потому что толком-то у мага никогда не учился, все равно был для Валена чем-то вроде безотказной опоры и подмоги, к которой можно прибегать в определенных случаях. Он, как любой наставник, привыкший быть наставником, считал право смотреть на учеников свысока и беззастенчиво пользоваться их услугами своим неотъемлемым правом.

— Ну что? — скрипуче спросил Лео. — Каковы твои успехи?

— Пока никак. Посмотрим. На этот раз я нашел группу получше.

— Ты все носишься с идеей раздобыть книги Креастора? По-моему, твои попытки эфемерны. Надо набрать побольше магов и…

— И штурмовать Пустоши, я понял. Такие идеи выдвигались. — Рутао усмехнулся.

— Так в чем дело?

— В том, Лео, что магов в мире, а в особенности в моей Академии, слишком мало для того, чтоб осуществить подобный план.

— А ты уверен, что их не хватит?

— Хватить-то, может, и хватит, но сколько погибнет. Академия, ослабленная хоть на одного мага, уже ослаблена. А нам, насколько я понимаю, скоро предстоит борьба за власть?

— Император еще может иметь детей, — буркнул мрачный советник, который терпеть не мог, когда с ним разговаривали поучающим тоном.

— Вот в этом я сомневаюсь. Сколько у него наложниц? Кажется, около десятка, и Даро говорил мне, что он к ним приходит регулярно.

— Мало ли что он там делает! Может, в шахматы играет.

— Ты недооцениваешь Даро. Он за свои слова отвечает.

— Он что, видел? — оживился Эрденхарт и тут же сник под взглядом Валена.

— Словом, если бы правитель мог иметь детей, то одна из его наложниц непременно бы родила. Хоть девчонку какую-нибудь худосочную. Похоже, императору это просто не под силу.

— Что за Династия! — вздохнул советник. — Один — святоша, другой — половина мужчины… Хорошо, я понял. Но только, мне кажется, книги Креастора тебе не так уж нужны, раз ты не решаешься рискнуть своими людьми.

— Я предпочитаю, чтоб каштаны из огня мне таскали другие. Любым делом должны заниматься профессионалы.

— Так ты нанял рейнджеров? — Лео с сомнением покачал головой. — Они никогда не суются в столицу или другие крупные города…

— Эти обещали сунуться. Я им лучше деньги заплачу.

— Они не вернутся.

— Не вернутся эти — пошлю других. Рано или поздно у кого-нибудь получится.

— Если они вообще их там найдут.

— Я пошел от самого логичного предположения. Книгам место в библиотеке. В библиотеку я их и послал. Одно только жалко… — Вален поколебался и признался мрачно: — С одним из них была девушка. Сильный ред, насколько я понял. Жалко будет, если она там останется. Из нее получился бы очень хороший маг.

— И ты ее упустил? — Советник хмыкнул с пренебрежительной насмешкой. — Что ж это ты так оплошал? Знаю я, какие у тебя возможности.

— Я не смог бы убедить его отдать свою жену, — сердито ответил Вален. — А мне нужно было, чтобы они мне поверили.

— М-да… Ну, о ней можешь забыть. Разве девчонка выживет в Пустошах? Невозможно.

Рутао пожал плечами. Он и сам так думал, но в тот момент не решился применить силу, а его способность убеждать была отнюдь не безгранична. Нужно было много времени, а его не оказалось, девочка не стала бы слушать так долго. Рейнджеры тем более, маг знал, что таким, как он, эти охотники не доверяют. А теперь наверняка можно распроститься с возможностью заполучить девушку. Жаль. Профессионалы-то могут выжить там, а она… Она не профессионал.

Эрденхарт, глянув в окно на солнце, заспешил, попрощался с советником учтиво, а с магом сердечно, выбежал, потом вернулся за плащом и снова убежал, на этот раз уже окончательно. Рутао усмехнулся про себя. Мужчине уже под двадцать пять, а он все не как мужчина, а как мальчишка.

Лео же думал о Валене. Он понимал, что традиции зачастую бывают сильнее любой самой лучшей задумки, особенно если они выгодны Храму. Храм — та сила, с которой нельзя не считаться, поскольку в ее власти было, к примеру, приостанавливать указы императора, прерывать войны, диктовать свои решения на судах, даже там, где судили знать. Власть Храма была велика и подкреплена такими, к примеру, аргументами, как храмовые войска, точного количества которых не знал даже советник. Правда, во имя истины следует признать, что первосвященник уже давно не пускал ее в ход, он предпочитал заниматься своими делами, и занимался ими, никем не контролируемый. Почти никем.

За последнее время Лео, озаботившийся судьбой Империи, а вернее, своим местом в ней и своей властью, стал следить за делами Храма, рассылал шпионов, даже подсунул помощнику первосвященника — первому абрагу — своего человека на роль секретаря. Но пока не заметил ничего, внушающего опасений. Храм вмешивался в государственные дела не более чем воззваниями и призывами, не прибегал к силе, и, насколько Лео могла рассказать об этом внутренняя жизнь света, в тайной жизни все обстояло так же, как в явной. Но советник давно отвык быть доверчивым и подозревал все-таки, что за пазухой у первосвященника что-то есть. Не может же он не понимать, что будет означать смерть императора, не оставившего наследников.

Еще тысячу лет назад прежняя Династия Белого Лотоса установила закон, по которому право наследования имели только непосредственные и ближайшие родственники умершего правителя, и если у такового появлялись на свет дети, то братья и сестры императора и уж тем более дальние родственники переставали носить титул принцев. Таким образом оберегались права законных наследников. Но в случае, если все дети почившего императора умирали бездетными, прямая линия обрывалась, и тогда дядя покойных, к примеру, имел на престол не больше прав, чем какой-нибудь захудалый барончик из провинции, недавно ставший благородным и не имеющий никаких родственных связей с Династией.