Кабаре и концертный зал в «Казино де Парадиз» закрывались в три часа ночи. Игровые салоны и столы закрывались на ключ часом позже. К шести часам утра заканчивалась уборка в основных помещениях, двери которых вновь раскроются в одиннадцать.

Богато украшенные комнаты стали теперь для Кати более привлекательными. Она погладила пальцами бархатно-мягкое сукно столов для игры в баккара, а также колонны, которые взметались к потолку. Она открыла один из столов для игры в рулетку и бросила в его желоб шарик, раздался треск от его ударов о деревянные перемычки колеса, резкие, как выстрелы. Мысленно она представила себе лица людей, которых видела в этих залах. Она вспоминала их смех и шепот, возгласы радости, приглушенные проклятия, которые произносились слишком поздно, чтобы отвести неудачу.

Она часами перебирала это в уме, мысленно передвигаясь между привидениями и тенями, и только когда она прервала этот поток воспоминаний и задала себе вопрос, почему все это представляется ей так живо как в жизни, она поняла, до чего докапывалась. Дело было не в дереве, камне или шелке и не в грандиозных архитектурных формах или драгоценных украшениях, как и не в богатствах, могуществе и изобилии, которыми пропитались стены наподобие многих слоев прекрасного старого воска, которым на протяжении многих поколений покрывали стены «Казино де Парадиз». Дело было в его духе. А дух могли породить только сами люди. В частности, один из них – Арманд Фремонт. Она бродила по казино, чтобы еще больше узнать о человеке, в которого она влюбилась.

Она бросила на все вокруг последний взгляд и вышла ранним утром на улицу Бейрута. Дворники из Алжира работали метлами с длинными рукоятками. Они окидывали ее взглядами и опять возвращались к своему занятию. От утренней прохлады руки Кати покрылись гусиной кожей. Отныне и впредь все будут тщательно изучать каждый сделанный ею шаг и жест, каждое произнесенное ею слово. Она не может позволить себе хотя бы малейшее сомнение или нерешительность. Ее единственное орудие будет коваться из того, что она выведает о врагах, а чтобы восторжествовать, ей придется для этого основательно потрудиться.

Катя прошла мимо Салима и села в машину. Спустя несколько минут она катила в аэропорт. В движение пришла первая часть грандиозного замысла.

Через два часа частный самолет, разорвав тучи и туман, приземлился в международном аэропорту Женевы.

Катя напряглась, когда подошла к швейцарскому паспортному и таможенному контролю, но проверка ее документов была проведена поверхностно, как и предсказывал Арманд.

«В порядке предосторожности я заказал вам ливанский паспорт, – сказал ей тогда Арманд. – Он находится в моем стенном сейфе. Комбинация цифр…»

На верхней ступеньке трапа ее встретил Чарльз Свит, с которым Катя познакомилась на похоронах. В руках – раскрытый зонтик от моросящего дождичка. В соответствии с условиями директивы, оставленной Дэвидом Кэботом, во главе «Интерармко» стал Свит. Он знал, что, согласно последней воле Арманда Фремонта, ему придется заниматься делами Кати Мейзер.

– Как вы, наверное, могли догадаться, мистер Свит, – сказала Катя, когда машина огибала деловой район Женевы, – Арманд оставил детальное описание работы, проделанной «Интерармко», от имени его самого и моего отца.

Свит неопределенно наклонил голову.

– Я приехала не для того, чтобы совать свой нос в эти дела или что-то менять, – продолжала она. – Я приехала, чтобы выяснить, в какую деятельность был вовлечен мой отец, и узнать об обязанностях, которые были наложены на меня через Арманда.

Настороженность Свита чуточку снизилась.

– Я сделаю, что смогу, чтобы помочь вам в этом. Машина остановилась перед обычного вида коммерческим зданием, и Свит провел Катю в холл.

– Пусть вас не вводит в заблуждение внешний вид здания, – предупредил он, помогая ей снять пальто. – Анонимность ценится очень дорого. Ну а что происходит за закрытыми дверями…

В лифте они поднялись на четвертый этаж, где Свит провел Катю через отделы расследования и безопасности.

– Здесь находится сердцевина деятельности Дэвида, – спокойно пояснил он, указывая на компьютеры и операторов в белых халатах. – Дэвид разработал лучшую в мире базу данных безопасности. Мы не только держим под наблюдением отправленные и полученные документы нашими клиентами, но также и их конкурентами и врагами. В большинстве случаев это превентивные меры, и если все ладится, то клиент даже не подозревает о том, что его или ее предприятие находится в опасности.

– У вас успешно идут дела, мистер Свит?

– Очень.

Свит провел ее на седьмой этаж.

– Все, что вы здесь видите, было создано и оплачено мистером Фремонтом и мистером Мейзером, – отметил он.

Катя окинула взглядом просторное помещение с письменными столами, шкафами для папок и полками. Это было похоже на редакционный зал какой-нибудь крупной газеты. Затем Свит начал представлять сотрудников «Интерармко». Они относились к расовым и этническим группам сорока различных стран.

Катя вела с ними многочасовые беседы. Доктора наук из Балтимора и Найроби искали пути оказания медицинской помощи подвергшимся засухе районам Африки. Инженеры из Амстердама и Сингапура проводили эксперименты с новыми системами опреснения воды, которые будут использоваться на Дальнем Востоке. Черные и белые жители Южной Африки спорили о наиболее эффективных путях контрабанды книг и кассет в свою страну, чтобы не угасла надежда на свободу. Пилоты, которые летали в австралийскую глубинку, намечали маршруты, которые помогли бы им доставлять продовольствие и лекарства в места, которые больше всего в них нуждаются.

– Мне все еще не верится, – поделилась Катя со Свитом, когда у них выдалась свободная минутка, – как это удалось сделать моему отцу и Арманду. Как они могли замаскировать такое предприятие?

– Иногда самая лучшая форма камуфляжа – действовать открыто, – ответил Свит. – Дела вашего отца были связаны с частыми поездками. Никто не воспринимал это как что-то странное. То же можно сказать и о мистере Фремонте, которому было даже легче, поскольку он находился в своем собственном заведении. Ваш отец имел дело с корпорациями и физическими лицами, состояния которых исчислялись сотнями миллионов долларов. Всем было понятно, почему такого рода совещания должны были носить доверительный характер, проводиться в частных домах или уединенных местах. Мистер Фремонт действовал иначе. Он всегда оставался в центре общественного внимания, и средства массовой информации благоволили к нему. Поэтому, вместо того чтобы ехать к тем, с кем он хотел связаться, он просто устраивал так, что они приезжали в казино. Более естественного места встречи и не придумаешь. И никто ничего не подозревал.

– Зачем же засекречивать такую деятельность? – спросила Катя. – Она носит явно гуманитарный характер. Логично даже подумать, что с некоторой рекламой мой отец и Арманд могли бы привлечь других крупных вкладчиков.

– Может быть, – согласился Свит. – Но филантропам свойственно оставаться в тени. Мне думается, что в данном случае они достигали лучших результатов именно такими методами.

– Значит, вы считаете, что мне надо оставить в «Интерармко» все так, как было при них?

Свит кивнул и улыбнулся: – Думаю, что да.

Катя подумала над его ответом и сказала:

– Кажется, вы правы.

После обеда они обсуждали детали осуществляемых в это время проектов, а также тех, средства на которые только что были выделены.

– Все выглядит прекрасно. – Заключила Катя. – В настоящий момент средств вполне достаточно. Когда я проведу проверку отчетности по казино, у меня будет более ясное представление о том, какие дополнительные суммы можно будет перевести. Чарльз Свит встал.

– Встретиться с вами было удовольствием, мисс Мейзер. Я искренне сожалею, что наша встреча проходит при таких обстоятельствах. Однако я с удовольствием жду дальнейшего сотрудничества с вами.