– Вы хотите сказать, правду мы никогда не узнаем? – прямолинейно спросила Катя.

Джасмин притронулась рукой к локтю Кати:

– Правда – трудноуловимое понятие даже в лучшие времена. Но какой бы она ни была в данном случае, она умерла вместе с Армандом. Он не был сентиментальным человеком. Не вел ни Записей, ни дневников. Вы знаете, как делаются дела на Ближнем Востоке – простым рукопожатием, а подробности хранятся здесь. – Джасмин постучала по лбу. – Только глупцы доверяют тайны бумаге.

– Я никогда не примирюсь с тем, что мы не сможем добраться до истины.

– Я не позволю вам так терзать себя, – твердо заявила Джасмин. – То, что произошло, не имеет к вам никакого отношения. – Она помолчала. – Не хочу выглядеть жестокой, но вспомните, что произошло после убийства вашего президента Кеннеди. Комиссии по расследованию, теории заговоров, вся нация держалась в напряжении, но все это нисколько не приблизило вас к правде. Поэтому запомните, что, когда пройдут похороны, мы скажем свое последнее «прости».

– Похороны… – пробормотала Катя. – Я даже не думала…

– Устройством похорон занимаюсь я, – прервала Джасмин. – Если вы хотите принять участие в этих приготовлениях, то, возможно, напишете небольшое прощальное слово…

– Спасибо, я сделаю это с удовольствием. Джасмин обняла ее:

– Я заеду к. вам, когда смогу. Если вам что-нибудь понадобится или вы захотите с кем-то поговорить, позвоните мне.

Катя кивнула и обещала сделать это. Но, проводив Джасмин до дверей, она ни о чем другом не смогла думать, как о ее словах в отношении президента Кеннеди. Хорошо это или плохо, но люди так и не прекратили задавать об этом вопросы. Поиски истины продолжаются, потому что убитый президент заслужил этого. Заслужил этого и Арманд.

Его пальцы тянулись вверх, шаря по гладкой поверхности камня, стараясь найти малейшую расщелину, чтобы зацепиться. Они нащупали трещинку толщиной с бечевку и впились в нее. Арманд подождал, пока накатится очередная волна, использовал инерцию движения воды и вложил всю свою силу в пальцы. Он почувствовал, как его приподняло, и стал ждать того мучительного момента, когда вода откатится назад. Он уже сделал не меньше ста таких попыток, но не смог удержаться и его отбрасывало в озерцо, образовавшееся в гроте. Нестерпимо болела рана. Потрясение от полученной раны, холодная вода, истощавшая драгоценные силы, – все сговорились против него. Он знал, что у него остается немного шансов. Если ему не удастся удержаться, уцепившись за камень, то прибой продолжит мутузить его, как безжалостный боксер, пока не наступит полное истощение сил.

Арманд слышал рев приближающейся воды, зажмурил глаза и повис. Он чувствовал, как будто его руки выдергиваются из плеч. Вода накрыла его, заставила прекратить дыхание, легкие начало колоть, в голове зашумела кровь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем поток остановился. Арманд глотнул драгоценного воздуха, чтобы оживить лишенную кислорода кровь, и пополз вперед. Стараясь не отпустить захват одной рукой, другой он искал излом или трещину в камне, нашел, опять продвинулся вперед, пока не оказался между двух камней и не смог охватить обеими руками один из них.

Арманд сильнее прижался к камню, когда накатила очередная волна, скрежеща зубами от боли в ране, ударившись об острую часть камня. Он не знал, насколько опасна его рана. Вся спина у него горела как в огне. Но первая пуля, должно быть, не попала в легкие. Иначе ему было не протянуть так долго. Но Арманд знал, куда попала вторая пуля, – вдоль левого виска, оставив глубокую царапину, по которой он определил на ощупь, что пуля прошла всего в нескольких сантиметрах от роковой траектории. Соленая вода притупила боль в ране, остановила кровотечение. Но болезненное пульсирование не останавливалось. Арманд не мог припомнить, сколько раз он терял сознание. Было просто чудо, что он держался, уцепившись за камни, подчиняясь инстинкту самосохранения.

Он с усилием открыл просолившиеся веки. Он держался на плаву в полутьме. Высоко над ним поднимался свод грота, пробитого за тысячелетия в известняковых скалах. А дальше в глубине грота свет угасал и, наконец, исчезал окончательно, царила могильная тьма, которая ужасала его. Вода казалась черной, не раздавалось ни звука, воображение рисовало дикие сцены.

Отбросив в сторону ужасы, он сконцентрировал свое внимание на становившихся все более сочными синих цветах моря и неба, когда над Средиземным морем наступил рассвет. Издалека до него доносились негромкие звуки моторов вертолетов и жужжание моторных катеров, которые занимались его поисками. В нем закипела ярость, потому что они искали не там, где надо, потому что он был беспомощным и не мог до них добраться. Течение провело и его, и их. Каждый моряк в Бейруте знает, что вода в бухточках крутится концентрическими кругами, и если в такое место попадает маломощное судно или неопытные моряки, то все погибло. Но случаются странные явления, когда океан втягивает в себя воду из этих бухточек, выливая ее вдоль берегов и по гротам, которые выросли у подножия холмов к северу от города.

Один шанс из тысячи, что такое может случиться, подумал Арманд. Но ему выпал именно такой шанс. Точно так же, как судьба уберегла его не только от пуль, но и от падения.

Удивительно ярко всплывали в его памяти образы и эмоции, когда рухнул Дэвид, когда его охватила ярость и он ринулся к своему другу, когда страшная боль от пули сразила его и он перелетел через перила. Камни, кустарник и земля калечили его во время падения, когда он ни за что не сумел ухватиться. Благодаря какому-то божественному провидению он не сломал себе шею, но, бултыхнувшись в воду, оказался абсолютно беспомощным и едва смог удержаться на плаву.

Если бы он попытался плыть против течения, то это означало бы неминуемую смерть. Поэтому он поплыл по течению, стараясь избегать столкновений с торчавшими из воды рифами, пока течение, подобно кошке, которой надоело играть с мышкой, бросило его в грот.

Арманд опять задержал дыхание, когда волна накрыла его. Он облизал потрескавшиеся губы, выплевывая соль, пытаясь увлажнить их слюной. Он чувствовал себя настолько измученным, что подумал, что готов лежать здесь вечно. И все же где-то глубоко в его сердце разгорался яркий огонь гнева.

«А Катя, что случилось с ней?»

Его терзала мысль о том, была ли и Катя объектом нападения. У него не было возможностей даже попробовать угадать ее судьбу. Убийца мог тоже сразить ее, или, может быть, если в мире существовало милосердие, пули не попали в нее… но это означало, что она теперь находится вдвоем с Майклом Саиди, который подкатывается к ней как змея.

«Прекрати! Чтобы узнать об этом – узнать вообще о чем-нибудь, – ты должен прежде выжить!»

Он изловчился так, что сумел подняться над уровнем воды На несколько дюймов. Катера все еще сновали, подумал он, как и люди, которые прочесывали склон холма. Но они никогда достаточно не приблизятся к нему. Если они не обнаружат его в бухточке, они ни за что не поверят, что его подхватило течение и он спасся. От понимания этого у Арманда защемило сердце. Грот был необъятных размеров. В темноте он не мог определить, далеко ли он находится от берега. Если бы он решил пуститься вплавь, то он мог бы начать двигаться кругами, пока не ушел бы на дно от изнеможения. Но и оставаться здесь означало верную смерть. Раны практически высосали из него всю энергию. Холодная вода скоро завершит остальное. Ему надо было добраться до суши.

Он соскользнул несколько глубже в воду, но обнаружил, что пальцы не хотят оторваться от камня. Камень превратился в воплощение спасения, с которым не хотели расставаться ни разум, ни тело.

«Тогда, если не для себя, то сделай это ради Кати… и Дэвида. Кати, потому что она, может быть, все еще жива. Дэвида… потому что он погиб ради тебя!»

Арманд закрыл глаза и отвернулся. Он подождал, пока подошла и поднялась вода, потом отдал себя в ее объятия. Его пальцы простились с камнем, как будто в последний раз поласкали любовницу.