Требования помещиков произвели на Петра Петровича удручающее впечатление. И все же после долгих размышлений он «решился принять уже активное участие в крестьянском деле, чувствуя в себе и необходимую для этого подготовку».

Семенов вернулся в Петербург и написал письмо председателю Главного комитета генерал-адъютанту Ростовцеву. Граф Ростовцев знал Петра Петровича еще с детских лет и немедленно пригласил к себе.

Граф Яков Иванович Ростовцев был другом царя и пользовался полным его доверием. Александр Второй считал Ростовцева главным своим советчиком по крестьянским делам. В глазах же передовой русской интеллигенции граф был личностью с позорным прошлым.

Ростовцев учился в пажеском корпусе, потом поступил в лейб-егерский полк. С 1823 года он стал членом тайного «Союза благоденствия». Ростовцев давал своим друзьям декабристам торжественное обещание «подвизаться всеми силами на пользу общую, поддерживать все благие меры правительства, препятствовать всякому злу и обличать злоупотребления и бесчестные поступки, а самому быть без страха и упрека».

Ростовцев забыл свою клятву, когда узнал, что декабристы готовятся к восстанию. «Рыцарь без страха и упрека» явился к великому князю Михаилу Павловичу и предупредил о готовящемся восстании. Сказал и о том, что декабристы собираются истребить царскую фамилию.

После разгрома декабристов Николай Первый не забыл предателя. Ростовцева назначили начальником штаба военно-учебных заведений. Офицеры лейб-егерского полка, друзья декабристов, откровенно выказывали графу свое презрение. Ростовцев вынужден был покинуть полк.

Александр Второй еще цесаревичем подружился с начальником штаба военно-учебных заведений. При вступлении на престол он назначил Ростовцева членом государственного совета и комитета министров.

Когда же Секретный комитет по крестьянским делам был реорганизован в Главный, царь поставил Ростовцева его председателем.

Позже Семенов писал в своих мемуарах: «Конечно, Ростовцев совершенно не был подготовлен к законодательным работам по освобождению крестьян… К сожалению, он не мог искать себе инструкторов ни в кружках петербургской интеллигенции, сильно против него возбуждаемой выходками герценовского „Колокола“, ни во встречаемых им в Петербурге поместных дворянах…»

Ростовцев и его приятель — богатый помещик Позен — составили проект-записку «Об освобождении крестьян». Записка эта обворожила царя. Проект защищал интересы помещиков в предполагаемой реформе.

Ростовцев и Позен предлагали освободить крестьян в двенадцатилетний срок. В течение этого срока крестьяне по-прежнему находятся в полной зависимости от помещика.

Семенов познакомился с проектом Ростовцева-Позена и возмутился. «Этот хитроумный план с одновременным поклонением господу богу и золотому тельцу еще на двенадцать лет сохраняет крепостное право». Когда же крестьяне выйдут из крепостной зависимости, они окажутся прикрепленными к помещичьей земле. Проект Ростовцева-Позена, по его мнению, «приведет к полному обезземеливанию крестьян».

Получив приглашение от графа Ростовцева, Семенов явился к нему. Рассказал о своих впечатлениях во время поездки по родным местам.

— Большинство помещиков опасаются предстоящей реформы. Они не сочувствуют ей и не желают расставаться с крепостным правом, — говорил Петр Петрович. — Помещики уверены — с потерей крепостного труда их ждет разорение. Таково мнение помещиков-крепостников Рязанской и Тамбовской губерний. Зато передовые и просвещенные дворяне уже со времени злосчастной Крымской войны пришли к убеждению: освобождение крестьян неизбежно и необходимо. Дворяне эти, и я в их числе, понимают — удержать крестьян в крепостной зависимости больше невозможно.

Ростовцев внимательно слушал Семенова. Когда Петр Петрович замолчал, граф спросил:

— Вы познакомились с проектом Позена? Этот проект одобрен государем императором…

— Проект Позена может принести большой вред освобождению крестьян, — ответил Семенов. — Освобождать крестьян без земли невозможно. Если у мужиков отнимут землю, то никакие административные меры правительства не удержат их от повсеместных волнений. Двенадцатилетний срок, во время которого сохраняется крепостной труд срочно-обязанных крестьян, неприемлем, как основа реформы. Это все то же крепостное право, лишь в форме ненавистной мужикам барщины. Обязательный выкуп земельных наделов для крестьян не по силам. О земле крестьяне высказываются совершенно ясно и определенно.

— В чем же мужичья определенность? — спросил Ростовцев.

— Мужики говорят: «Мы — ваши, а земля — наша. Мы можем оставаться барскими или сделаться царскими, „казенными“, но земля отойти от нас не может». — Петр Петрович подумал и добавил уже от себя: — А вообще-то крестьяне ожидают реформы с полным доверием к своему государю…

Ростовцев криво усмехнулся. Он знал то, что было неизвестно Семенову. Третье отделение в тайных донесениях сообщало о кровавых столкновениях во многих местах империи. Бунтующих крестьян наказывают розгами, судят, ссылают на каторгу. Крестьяне уже начинают борьбу за свою землю и за полную волю. «Крепостные отношения на самом деле рушились, хотя закон этот еще существует», — сообщали Главному комитету из Нижегородской губернии.

Встреча с графом Ростовцевым надолго определила судьбу Семенова. Ростовцев пригласил Петра Петровича членом-экспертом Главного комитета. Петр Петрович согласился.

«Любовь к природе сделала Семенова путешественником, любовь к людям, — общественным деятелем», — говорили о нем его современники.

Семенов оказался в центре всех подготовительных работ по крестьянской реформе. Заседания комитета, встречи, проекты, все дела, все люди были связаны с ним. Через его руки проходили предложения губернских комитетов, всевозможные письма и записки на «высочайшее имя», секретные документы и донесения.

В Главном комитете возникли две враждебные друг другу группы. Группу так называемых «либералов» возглавил директор хозяйственного департамента Н. А. Милютин. В нее вошли К. Д. Кавелин, A. П. Заблоцкий-Десятовский, Ю. Ф. Самарин, B. А. Черкасский и другие видные общественные деятели предреформенной эпохи. Примкнул к ним и Петр Петрович.

Либералы настаивали на освобождении крестьян с землей. «Освободить крестьян не словом, а делом, не постепенно, а разом единовременно и повсеместно», — писал предводитель тверского дворянства Унковский.

Тверской помещик-либерал, ратуя за немедленное освобождение крестьян, тут же добавлял: «Помещики должны быть вознаграждены как за собственные земли, так и за своих крепостных крестьян». Другой либерал, Кавелин, тоже считал необходимым вознаградить помещиков за потерю крепостных рабов и земельных наделов.

Либеральная группа, возглавляемая Милютиным, представляла интересы помещиков, стремящихся перейти к капиталистическим методам хозяйствования. Этим помещикам нужны были капиталы для заведения торговых, промышленных предприятий, сельскохозяйственных ферм. Кавелин писал: «Освобождение крестьян потребует немедленного постановления наших помещичьих хозяйств на коммерческую ногу».

Страшась крестьянской революции, Милютин и его группа шли на умеренные уступки и в то же время искали новых путей для закабаления народа. И эти новые пути либералы видели в русской зарождающейся буржуазии.

Группа «отчаянных консерваторов» хотела сберечь крепостнические отношения и после крестьянской реформы. В группу консерваторов входили царские министры и сенаторы, знатные и могущественные дворяне, крупные помещики. Консерваторы-крепостники понимали, что уже нельзя все оставить по-старому. Чего же хотели они?

Князь Гагарин хотел, чтобы помещикам предоставили право освобождать крестьян без каких бы то ни было определенных законом условий и без земли. «Помещики, как поземельные собственники, составляют твердую основу престола и государства. Всякое стеснение их интересов и владельческих прав не может остаться без влияния на быт империи», — разглагольствовал князь Гагарин.