Граф Шувалов требовал, чтобы крестьяне платили помещику денежные подати или же исполняли натуральные повинности, как и при крепостном праве.

Товарищ министра внутренних дел Левшин настаивал, чтобы за помещиками было признано право собственности на всю землю. За свои избы, усадьбы, выгоны, огороды мужик должен заплатить столько, сколько потребует помещик.

Борьба между либералами и отчаянными консерваторами была «борьбой исключительно из-за меры и формы уступок. Либералы так же, как и крепостники, стояли на почве признания собственности и власти помещиков, осуждая с негодованием всякие революционные мысли об уничтожении этой собственности, о полном свержении этой власти».[3]

В этой борьбе «за меры и формы уступок» председатель Главного комитета граф Ростовцев склонился на сторону либералов. Под влиянием Милютина и Семенова Ростовцев стал сторонником освобождения крестьян с землей, но с обязательным ее выкупом у помещиков.

— Мужичья свобода без земли — это птичья свобода, — заявлял Ростовцев членам Главного комитета.

Семенов стал для Ростовцева необходимым советником по крестьянской реформе. Ростовцев возложил на Семенова подготовку законопроекта по освобождению крестьян. Семенов согласился.

— Законопроект должен быть единым для всей империи и состоять он должен из трех частей. Часть юридическая определяет права крестьян, — говорил он, — как личные, так и имущественные. Часть административная решает устройство и управление освобождаемых крестьян. И третья — часть хозяйственная устанавливает поземельные отношения между помещиками и крестьянами…

Эти предложения Петра Петровича по законопроекту были приняты Главным комитетом. Семенов составлял также и особые записки, предназначенные для Александра Второго. В записках излагалась суть всех предложений губернских дворянских комитетов.

Семенов убедил графа Ростовцева и в том, что для редактирования общего законопроекта необходимо создать Редакционные комиссии. Петр Петрович составил специальную записку, которую Ростовцев передал царю. Такое же предложение о Редакционных комиссиях одновременно внес и Милютин.

Редакционные комиссии не должны подчиняться ни министерствам, ни ведомствам: на них возлагалась самостоятельная законодательная работа. Одобрять или отвергать работу комиссий мог только царь.

Александр Второй согласился на создание Редакционных комиссий. Их председателем он назначил все того же графа Ростовцева, а правителем дел Семенова. По царскому приказу Петр Петрович стал и членом-экспертом Редакционных комиссий.

Больше двух лет отдал Петр Петрович составлению законопроекта и Положения об освобождении крестьян.

А в это время борьба вокруг крестьянской реформы разгоралась все сильнее и сильнее. Крестьяне не ждали спокойно своей судьбы, как это раньше говорил Петр Петрович. Еще совсем недавно он утверждал, что «крестьяне ожидают будущего с полным доверием к своему государю». Теперь к нему — правителю дел Редакционных комиссий со всех концов империи стекались грозные известия.

Во многих губерниях происходят крестьянские волнения. Мужики бунтуют потому, что помещики отрезают лучшие участки их наделов и присоединяют к своим поместьям. Мужиков переселяют с хороших земель на плохие, отправляют в Сибирь.

Помещики черноземных и центральных губерний продают целые деревни с переселением их в степные области страны.

На все эти помещичьи притеснения мужики отвечали бунтами и волнениями. Лишь в одном 1860 году, когда Ростовцев и Семенов работали над законопроектом и Положением об освобождении крестьян, в империи произошло сто крупных волнений.

На всю Россию зазвучал «Колокол», издаваемый Герценом в Лондоне. Влияние страстных обличительных статей и памфлетов Герцена и Огарева на подготовку крестьянской реформы было вообще исключительным.

Правда, Герцен первоначально выступал тоже с либеральных позиций. Он возлагал серьезные надежды на Александра Второго.

Герцен писал, обращаясь к царю: «Разумеется, моя хоругвь — не ваша. Я — неисправимый социалист. Вы — самодержавный император. Но между Вашим знаменем и моим может быть одно общее… любовь к народу. Дайте землю крестьянам, она и так им принадлежит. Смойте с России пятно крепостного состояния, залечите синие рубцы на спинах наших братьев — эти страшные следы презрения к человеку».

По особому разрешению царя «Колокол» получали все члены Главного комитета. Петр Петрович внимательно читал статьи Герцена, находя в них родственное своей душе. Он, как собственные, воспринимал слова о том, что Герцен предпочитает «путь мирного человеческого развития пути развития кровавого».

То, что Герцен боролся за освобождение крестьян с землей, разоблачал махинации помещиков-крепостников, соответствовало либеральным взглядам Семенова. Петр Петрович, неоднократно повторявший, «рабство падет по манию царя», был доволен словами Герцена о «революции сверху» без баррикад и крови. Но Герцен быстро отказался от мирного решения крестьянской проблемы.

«Колокол» опубликовал письмо «Русского человека», и Семенов с душевным трепетом познакомился с ним. Это был уже призыв к крестьянской революции в России. «Наше положение ужасно, невыносимо, и только топор может нас избавить, и никто, кроме топора, не поможет. К топору зовите Русь».

Пути революционного демократа Герцена и либерального дворянина Семенова разошлись.

Семенов по-прежнему все надежды возлагал па царя-«освободителя». Герцен же заявлял: «Александр Второй не оправдал надежд России».

Герцен разоблачал графа Ростовцева как реакционера, неспособного проводить реформу в интересах народа. Семенов же был уверен «в беззаветной преданности Ростовцева великому делу».

В то время когда бил в набат герценовский «Колокол», со страниц «Современника» звучал мощный голос Чернышевского.

Чернышевский остро переживал ужасы крепостного права. Всеми помыслами стремился он к освобождению крестьян. Уничтожение крепостного права должно привести к общему пересмотру и переделке всего русского общества, утверждал в своих статьях Чернышевский.

Великий демократ требовал освобождения крестьян только с землей. Больше того — освобождаемым крестьянам надо прирезывать дополнительные земельные наделы. Все расходы по выкупу крестьянских земель у помещиков обязано взять на себя государство. И в то же время Чернышевский понимал, что царь и помещики готовятся к массовому ограблению освобождаемого из крепостной зависимости народа. Чернышевский пришел к выводу, что лишь одна крестьянская революция может помочь народу в борьбе за его права, землю и волю.

Вокруг Чернышевского сплотились революционные демократы. Его верным и сильным соратником стал молодой Добролюбов. Вся короткая жизнь Добролюбова была, по существу, отдана борьбе за освобождение России от крепостничества и самодержавия.

Либералы с яростью обрушивались на революционных демократов, призывающих крестьян к революции. Впоследствии Ленин сказал о либералах: «Вместо того, чтобы подняться на защиту преследуемых правительством коноводов демократического движения, они фарисейски умывали руки и оправдывали правительство. И они понесли справедливое наказание за эту предательскую политику широковещательного краснобайства и позорной дряблости. Расправившись с людьми, способными не только болтать, но и бороться за свободу, правительство почувствовало себя достаточно крепким, чтобы вытеснить либералов и из тех скромных и второстепенных позиций, которые ими были заняты „с разрешения начальства“».[4]

Губернские комитеты закончили свою работу. Их бесчисленные проекты, предложения, пожелания прошли через руки Семенова, прежде чем попасть в Редакционные комиссии. Эта кропотливая, изнурительная работа оказалась под силу Петру Петровичу лишь потому, что он отдал ей всю свою энергию, все свое время.

Общий законопроект и Положение о крестьянах отредактированы. Упразднение личной зависимости, наделение крестьян землей и определение повинностей за землю, выкуп крестьянских наделов — этим трем главным вопросам посвящались сотни страниц Положения.