Сидящий напротив него Билл Атчинсон казался просто очарованным, но ведь он такой кот, любая женщина заставляет его облизываться. Морти знал, что у него роман с какой-то ненормальной художницей, и Бог ее знает, она, наверное, вытворяет штуки похлестче. Сам Морти был уверен, что в жизни есть вещи поинтереснее баб. Он, к примеру, с большим удовольствием сыграл бы в мяч с соседскими парнями. Нет, женщины, конечно, тоже нужны. Чтобы пробиться в этот круг, необходима жена. Но это должна быть соответствующая жена. И у него она теперь есть. Эти япошки в подметки не годятся Шелби.

Он познакомился с ней в художественной галерее в Сохо, куда их с Брендой притащил этот гомик Дуарто, чтобы купить что-нибудь на стены. Шелби им тогда помогла, а потом, когда появилось еще что-то, что могло бы им подойти, она позвонила Морти, не Дуарто или Бренде, а ему. Он пригласил ее пообедать вместе, и она рассказала ему о своих планах, о том, что хочет иметь собственную галерею, и какие выставки она бы там устраивала. В то время она работала над какой-то презентацией вместе с Эдом Шлоссбергом, евреем, который был женат на дочке большого чина в администрации, и поэтому она знала все и обо всех.

Теперь у нее была собственная галерея, галерея Морти, если точнее, и она готовила выставку работ сумасшедшей Феб Ван Гельдер. Морти понимал, что в интересах карьеры он должен поддерживать связь с людьми из мира искусства, мира, который одновременно завораживал его и приводил в недоумение. Если он собирается иметь дело с солидными людьми, ему нужно отшлифовать свой имидж, а для этого необходимы все эти штучки вроде сегодняшней затеи с восточными дамами. Господи, что все в этом находят?

Слава Богу, они закончили. Джил поднялся из-за стола и церемонно поклонился, и наконец появились официанты со своими тележками. Отлично. Морти не был большим любителем спиртного, но поесть он любил.

Однако, когда официант поравнялся с ним, Морти, к своему глубокому разочарованию, увидел на тележке омерзительного вида куски сырой рыбы. Он не был религиозен, просто он терпеть не мог суши.[4] Сырая рыба и китовые кишки – это пища для голубых. Шелби хватало ума не потчевать его подобным дерьмом.

Он повернулся к соседу, который с довольным видом наложил себе полную тарелку этой гадости.

– Ну как?

– Восхитительно.

Что еще можно было ждать от этого кретина.

Морти повернулся к соседу справа. Им оказался Стюарт Свонн – тип из старой гвардии, кроме родословной, ничто в нем не заслуживало внимания. Он, пожалуй, единственный из всей компании не выказывал ни малейшей радости по поводу происходящего. Более того, всем своим видом он выражал отвращение. Ну что ж, Морти его понимал. За его спиной начали бить старинные часы.

– Эти часы принадлежали моей семье, – сказал Стюарт. Морти знал, что вся эта чертова компания была когда-тособственностью семьи Своннов. Ну и что из этого? И где ты теперь, цуцик? Морти терпеть не мог подобных слюнтяев. Вот Джил Гриффин – совсем другое дело. Свонны проморгали компанию, а Джил с помощью их капитала сделал себе миллионы. Так и надо жить.

Обед подходил к концу, многие уже покинули свои места. Морти отослал официанта и тоже поднялся. Билл, конечно, любезничал с одной из гейш. Морти давно понял, что Билл сам по себе ничего не представлял, но его работа в одной из престижнейших адвокатских фирм города придавала ему определенный вес. Он обеспечивал видимость законности сделкам Джила, а Джил помыкал им, как хотел. Ручной адвокат. Очень удобно.

В то время как Морти размышлял обо всем этом, вокруг Джила и Мэри образовался кружок из посвященных. Остальные участники вечера начали подтягиваться к ним. Словно свора собак, всегда следующая за вожаком. Морти прекрасно понимал, что, если ты не вожак, вряд ли стоит многого ждать от жизни, поэтому он тоже подошел к Джилу.

– Прекрасный вечер, – Морти кивком приветствовал Мэри, которая, как всегда, была рядом с Джилом, ловя каждое его слово, как, впрочем, и все остальные. – Прекрасный, – повторил Морти.

– Спасибо. Тебе понравилась чайная церемония? – спросил Джил.

Так. Морти заметил, как Мэри бросила быстрый взгляд на Джила. Почему этот сукин сын постоянно над ним издевается?

– Да, великолепно. И очень оригинально.

– Работая с японцами, я заметил, какое внимание они уделяют деталям. Их тщательность имеет корни в религии. Именно это мне нравится в их чайной церемонии: каждое движение точно рассчитано, выверено и доведено до совершенства. Совсем как наша операция.

Морти ничего не оставалось, как только кивнуть. Корни в религии. Черт бы тебя побрал.

В определенных кругах поговаривали об интересе Джила к японцам, но, конечно, не к их дурацким чайным церемониям. «Бизнес Уик» недавно процитировал его слова, что ряд японских фирм вполне созрел для того, чтобы сменить владельца, породив тем самым всевозможные толки об отмщении за Пёрл-Харбор. Интересно, что за этим кроется? Джил, как никто, умеет напустить туману и замаскировать свои истинные цели.

Так было с его женитьбой на Мэри. Когда газетчики пронюхали про их связь, он все отрицал. Он заявил, что между ними ничего нет, что газетчики находятся в плену примитивных представлений о том, что молодая талантливая женщина обязательно вступает в определенные отношения со своим босом, что на самом деле он всего лишь ее наставник в работе, что он счастлив в супружестве более 20 лет. Женские журналы попались на эту удочку, и Национальная женская ассоциация или еще какое-то там их лесбийское общество пригласила Мэри Бирмингем выступить по этому вопросу на своей ежегодной конференции.

И что бы вы думали? Сразу после этого Джил взял и развелся, а через три месяца после развода объявил, что вот теперь они с Мэри вступили в эти самые отношения. Он всех обвел вокруг пальца и получил то, что хотел. Мэри теперь стоит рядом с ним, жена вожака в окружении всей стаи. Морти не осуждал Джила. Он и сам смошенничал при разводе. И сумел всех провести не хуже Джила. Бренда понятия не имела о его реальных доходах, и он откупился от нее за бесценок. Господи, да один его адвокат Лео Джилман получает от него больше, чем бывшая жена.

– Да, – подумал Морти, – я мог бы играть в команде Джила, и, может быть, не хуже его самого.

Билл Атчинсон наконец расстался с гейшей и подошел к ним. Теперь Морти мог заговорить о Шелби и ее галерее и не бояться унижения. Деньги меняют все. Когда он был с Брендой, все было по-другому. С Шелби он мог показаться везде, и везде их принимали.

– Я слышал, намечается выставка работ Феб. Билл улыбнулся:

– Похоже на то.

По мнению Морти, Феб Ван Гельдер была законченной идиоткой, но она была Ван Гельдер, и этим было все сказано. Костлявая, нелепо одетая дура, но ее происхождение впечатляло. Ее концептуальное искусство, или как там оно называлось, получило признание в Сохо, но она ни разу не выставлялась в галереях центральной части города. До настоящего времени. Ни Билл, ни Гриффин не поддерживали с Морти приятельских отношений, но он надеялся, что выставка Феб поможет ему завязать их, а затем, может быть, ему удастся закрепиться в качестве их партнера. Эти парни всегда помогали друг другу. Посвященные, вроде Джила и Билла, всегда заранее получали информацию о готовящихся операциях на рынке ценных бумаг. Если бы он работал с ними в одной связке, он бы без особых усилий делал деньги. Большие деньги.

Морти впервые в жизни чувствовал себя богатым человеком. Операция с акционированием принесла ему шестьдесят один миллион долларов. И он не расстанется ни с единым центом. Он вовремя отделался от Бренды. Сейчас она связана договором, который они заключили при разводе, так что на эти деньги пусть не претендует. Удачно еще и то, что Бренда слышать не может о суде и адвокатах. Это значительно облегчило ему жизнь. Морти уже переправил часть капитала в Швейцарию. Но странно, деньги не насытили его, скорее, еще больше раздразнили аппетит. Джил имеет столько каждый год, а не раз в жизни. И Морти хотелось еще денег. Как можно больше.