Крутобокий и крепкий, немного одышливый на подъемах, он сливался и с пейзажем, и с архитектурой. Черепичные крыши, узкие улочки, горбатый мостик через ручей. И к городку подкатывает поезд, обдавая станцию дымом и паром. Большущие колеса, гордая черная труба.

Где-то сзади пулеметные очереди. Наддать пару! Наугад включаю стрелочника на развилке.

Мы свернули к Горному озеру, и я обрадовался. Как давно я там не был! Горное озеро — моя первая железнодорожная любовь. Я устраивал и прихорашивал его бесконечно, прежде чем показать Рену. Рен посмотрел: «Знаешь, Гео, слишком красиво. Не верю».

И я забросил озеро. Когда я последний раз доливал туда воды?

Впереди круто стояла поперек полотна рыжая скала. Глыбы, поросшие лишаями, нависли над головой… Оглушительный грохот.

И мрак.

Мрак и многократно отраженное камнем эхо: тоннель. А когда мы вырвались снова к свету, они остались со мной — пыхтенье паровоза, перестук колес, поскрипывание буферов. Они остались!

Торжествуя, я дал свисток. Сипловатый, но залихватский, он огласил предгорья. И в ответ начали оживать прочие звуки: певучий шум букового леса, гул мачтовых сосен, стрекот сороки…

Дорога втянулась в ущелье, стало прохладней. Паровозный дымок смешивался с запахом цветущих трав. Горы расступились, распахнулось мне навстречу озеро, до краев полное воды.

Оно было прекрасно.

Поезд остановился у старой, потемневшей платформы. Я спрыгнул с подножки, и доски упруго отозвались на мои шаги.

Зашипел, окутался паром, лязгнул шатунами паровоз, тронулся.

Я шел к берегу.

Уезжал скрывался за поворотом поезд. Я закинул голову, и взгляд утонул в глубокой синеве. Дождя сегодня не будет.

Одного из метров современной американской фантастики — Клиффорда Дональда Саймака — называют «певцом Контакта». Действительно, большинство его произведений, притом лучших, повествует о встрече человека с «коллегами» из иных разумных миров. Иногда эти «представители» вполне подобны землянам, а другой раз на «рандеву» к людям могут заявиться удивительные мыслящие… цветы.

И в повести «Торговля в рассрочку» К.Саймак остается верным себе, в ней вроде бы тоже пойдет речь о контактах земных обитателей со вполне — на этот раз — гуманоидными инопланетянами. Почему же «вроде бы»? Да потому что это произведение вовсе не о будущем, хотя действие повести протекает через много-много столетий, и не о подвигах отважных покорителей космоса, хотя масштаб событий галактический, и даже Контакт, тот самый знаменитый Контакт, здесь ни при чем, хотя на нем и выстроен весь сюжет. Противоречия нет никакого: пользуясь излюбленным приемом западных фантастов, писатель выстроил на галактическом материале наглядную модель некоторых современных ему порядков.

Гигантская монополия «Центральная торговля» охватила своими щупальцами чуть ли не всю видимую Вселенную, ее коммивояжеры весьма напоминают тех бравых и неутомимых дельцов, которые вслед за путешественниками или войсками век — два назад проникали в дальние уголки нашей планеты, чтобы грабить слаборазвитые страны на «законном» основании. Чем, собственно, от них отличается миссия Шеридана, о которой вы прочтете в повести? Разве только тем, что у главного торговца несколько непривычные приказчики — роботы. Но это ничего не значит, потому что роботы лица не имеют, они несут в себе явные черты тех людей и того общества, которыми они запрограммированы и посланы. Впрочем, надо сказать, черты не только худшие, но и лучшие, потому иногда становится жаль этих довольно симпатичных умельцев, вынужденных заниматься неблагородным и неблагодарным делом. Временами роботы со смешными библейскими именами выглядят куда симпатичнее своего «всамделишного» руководителя. Можно справедливо усомниться, что при своих-то низменных целях «Центральная торговля» будет так уж разборчива в средствах, будет так уж соблюдать законы, охраняющие права каких-то там убогих аборигенов, которые не то. что до сверхсветовых звездолетов, а и до плуга еще не дошли. Писатель из США показывает, как сама механика капиталистических отношений толкает к тому, чтобы быть бесцеремонным, циничным, жестоким, иначе просто не выжить в яростной конкурентной борьбе за место под солнцем (неважно, под своим или чужим). Немного замешкался — и тут же находятся более ловкие, более предприимчивые «Галактические предприятия», которым уже и вовсе нет никакого дела до судьбы обманутого и обобранного ими народа. Как всегда бывает у К.Саймака, довольно прозрачная социальная схема наложена на очень конкретную обстановку с удивительно метко придуманными деталями.

Вывод, который следует из произведения талантливого американского прозаика, сделан «от обратного», но вычитать его нетрудно. Лавочникам и монополистам, как и всему тому обществу, которое порождает и лавочников и монополистов, не может быть места ни в Будущем, ни в Космосе, ни при каких бы то ни было Контактах, если бы они вдруг стали реальностью.

Беда приключилась в сумерки, когда последний грузолет снижался к временному товарному складу и все его восемь небольших двигателей мерцали в полумраке голубыми огоньками.

Только что он плыл, медленно снижаясь, над землей, на нем громоздились грудой ящики, на этой груде сидели сопровождающие роботы — а в следующее мгновение отказал один двигатель, за ним другой, и вдруг грузолет накренился. Ящики посыпались вниз, а сопровождающие роботы вместе с ними. Потеряв равновесие, грузолет ошалело завертелся и пронзительно воющим колесом яростно ринулся по стремительно сужающейся спирали вниз, к базе.

Стив Шеридан кинулся прочь от ящиков, сложенных рядом с его палаткой. В сотне ярдов от него, с громоподобным грохотом, перекрывшим даже завывание корабля, груз ударился о землю. Упаковка разбилась, и из нее вывалились исковерканные и раздавленные товары, образуя бесформенную груду. Пригибаясь, Шеридан метнулся к открытому входу в палатку, и в тот же миг, врезавшись во временную радиорубку, поставленную меньше часа назад, упал сам грузолет. Наполовину уйдя в землю, он выбросил из образовавшегося кратера песок и гравий, и они шквалом обрушились на палатку. Лоб Шеридана оцарапал голыш, в щеку ударило песком, а потом он очутился внутри палатки, и его руки лихорадочно нащупывали сундучок с трансмогами, что стоял возле письменного стола.

— Езекия! — завопил он. — Езекия, где ты?

Он принялся торопливо перебирать связку ключей, наконец нашел нужный и вставил в замок. Один поворот — и с легким щелчком крышка сундучка открылась. Снаружи слышался топот бегущих роботов. Он откинул крышку и начал вынимать из сундучка секции, в ячейках которых размещались трансмоги.

— Езекия! — снова закричал он.

Именно Езекия знал, где какой трансмог; он мог не глядя, сразу выудить нужный.

Брезент за спиной у Шеридана зашуршал, и в палатку вбежал Езекия. Он отстранил Шеридана.

— Разрешите мне, сэр, — сказал он.

— Нам будут нужны роботехники, — сказал Шеридан. — Ребята, наверное, здорово грохнулись.

— Вот они. Может, вставите, сэр? У вас это получается лучше, чем у любого из нас.

Шеридан взял три трансмога и опустил в карман куртки.

— К сожалению, сэр, больше нет, — сказал Езекия. — Это все, что у нас имеется.

— Ну что поделаешь, — сказал Шеридан. — А что с радиорубкой? Там кто-нибудь был?

— Насколько я знаю, не было никого. Сайлас оттуда вышел как раз перед этим. Ему очень повезло, сэр.

— Это точно, — согласился Шеридан.

Пригнувшись, он выбрался из палатки наружу и побежал к груде разбитых ящиков и упаковочных клетей. На ней, обезумело ее раскапывая, копошились роботы. Еще на бегу он увидел, как они наклоняются и вытаскивают из-под ящиков какой-то смятый металлический предмет. Они сволокли его вниз, оттащили в сторонку, опустили на землю и, обступив, стали разглядывать.