Странно и другое — результаты лабораторных, контролируемых экспериментов, обработанные и проанализированные учеными, в том числе и психологами, и затем опубликованные в серьезных и уважаемых научных изданиях, почему-то производят значительно меньшее впечатление на моих критиков, чем скандальные, клеветнические измышления в популярной прессе.
Не менее удивительно и то, что некоторые люди не хотят верить даже в очевидное, в то, что они видят собственными глазами. Или, поначалу поверив, затем под давлением других меняют свое мнение.
Профессор Джон Тейлор, как вы, наверное, помните, попросил меня сделать несколько экспериментов в его лаборатории, основанных на различных видах сгибания металлических предметов. Все опыты были зафиксированы приборами и подробно описаны самим Тейлором. И вдруг через некоторое время он заявил, что, судя по всему, я мошенник, только на основании того, что я не согласился повторить их еще раз в условиях, предложенных для ужесточения контроля каким-то фокусником. А отказался я, потому что понял: это процесс бесконечный, сделаю все я во второй раз — кому-то опять покажется, что система контроля была не достаточной, и он предложит свою — третью. И так далее.
Немало людей, упоминавшихся в этой книге, страдают недугом, который Брайан Инглис называет «оборотничеством». Иными словами, встречаясь со мной, они говорят одно, а у меня за спиной — совершенно иное. В 1986 году газете «Мэйл оф санди» удалось собрать высказывания самых знаменитых из них — бывшего президента Картера, Генри Киссинджера, Клифа Меннела, Хорхе Луиса Серрано, представителей корейского министерства обороны. Что я могу сказать обо всем этом? Пожалуй, только то, что это наводит меня на мысль о существовании во мне еще одного дарования — способности вызывать в людях полную или частичную потерю памяти.
По счастью, иногда у таких людей наступает и прозрение, они вдруг вновь начинают вспоминать все, как было на самом деле. Я уже упоминал о статье в «Нью саэнтист» от 6 апреля 1978 года, где было торжественно объявлено о полном и окончательном разрушении мифа о Геллере. Человек, чьи свидетельства были положены в основу этой публикации, — бывший менеджер Яша Кац, с которым я расстался в 1974 году из-за того, что меня перестали устраивать финансовые условия нашего контракта. Это в общем-то извечная проблема, рано или поздно возникающая между исполнителем и его антрепренерами.
Отдельные высказывания Яши были помещены в журнале «Скептикал инквайер» в 1978 году. Самое злобное и изощренное из них состояло в том, что якобы мы с Шипи, скрываясь от израильских властей, нашли убежище в Мексике, которая не имеет с Израилем договора о выдаче политэмигрантов. И еще, что мы разыскиваемся военной разведкой в связи с уклонением Шипи от службы в армии. Полная чепуха. Да если бы кто-то из нас и в самом деле разыскивался, то теперь было самое время схватить меня, ведь мой приезд в Израиль в ноябре 1984 года широко анонсировался всеми газетами. Я ежедневно появлялся на сценах всех крупнейших городов страны, и мои выступления были хорошо разрекламированы. Ну и, наконец, я провел несколько пресс-конференций, на которых каждый мог задать интересующий его вопрос. Что касается Шипи, который присоединился к моему турне чуть позже, то он также был доступен всем желающим задавать ему любые вопросы…
Представьте себе мое удивление, когда вскоре после прибытия в Израиль я прочитал в газете «Ма'Арив» от 9 ноября 1984 года, что Яша заявляет сейчас следующее: «Я никогда не утверждал, что он шарлатан». Это по отношению ко мне. Еще больше я удивился, услышав о том, что он хотел помочь мне в организации турне и что в рекламной афише его имя находится рядом с именем Денни Шалема.
Я встретился с Яшей и объяснил ему, что готов простить его за нанесенные мне в прошлом обиды, но тем не менее хочу восстановить справедливость. Вот небольшой отрывок из данных им в присутствии адвоката Моше Бен-Хаима письменных показаний, подписанных 10 декабря 1984 года:
«Я знаю Ури Геллера с 1971 года. Подтверждаю, что вся информация, данная мной в 1977 году о нем, его родственниках и о господине Штранге, не имеет под собой реальной основы и по сути своей была ложной. Признаюсь, что все сказанное мной тогда было следствием финансовых разногласий между нами. Мне казалось, что Геллер должен увеличить процент моего долевого участия в прибыли от выступлений.
Специально хочу отметить тот факт, что люди, заинтересованные в нанесении вреда Ури Геллеру, нашли меня в 1977 году и вынудили сделать заявление, направленное против него. Под их нажимом я согласился и оклеветал Ури Геллера, сообщив прессе недостоверную информацию.
Это неправда, что Ури Геллер выехал в Мексику в поисках убежища из-за того, что его искали израильские власти. Насколько мне известно, никаких розысков не было. Не было и причин для их возбуждения.
Ложью являются и мои слова о том, что Геллер плут и мошенник, который обманывает зрителей, когда выступает на сцене или вне ее. Неправда и то, что в обмане каким-то образом помогал ему и я сам.
Еще раз хочу отметить тот факт, что люди, желавшие во что бы то ни стало навредить Ури Геллеру, незаконным способом использовали меня для клеветы на этого человека».
Похожая история произошла у меня и при встрече со своей бывшей подружкой Айрис Давидеско, с которой мы также пришли к примирению после ее хотя и не публичного, но вполне меня удовлетворившего объяснения. «Я любила тебя, Ури, — сказала она, — и была очень обижена, когда ты меня бросил. Чтобы как-то отомстить, сделать тебе больно, я стала говорить о тебе то, что хотели услышать твои недоброжелатели. Ни на что большее я оказалась не способна».
В феврале 1985 года я уехал из Израиля, предельно изможденный, как физически, так и душевно. Это было, наверное, самое изнурительное турне в моей жизни. И я даже дал клятву, что никогда больше не соглашусь на такую насыщенную программу. Но, несмотря на все это, мне, конечно, было очень приятно, что меня так тепло принимали дома, что мне удалось помириться со многими людьми, с которыми в свое время развела меня судьба.
Жизнь полна совпадений, и, похоже, чаще всего они подстерегают меня в аэропортах и самолетах.
Я стоял в зале ожидания в аэропорту Тель-Авива, когда заметил смотрящего на меня и улыбающегося мужчину примерно моего возраста. Я сперва подумал, что он просто узнал меня по выступлениям, и вежливо кивнул ему головой. Тут нас позвали на посадку, и вскоре мы уже взлетали. Едва погасла надпись: «Пристегните ремни!» — я вдруг почувствовал легкий шлепок по плечу. Обернувшись, я увидел того мужчину из зала ожидания, сидевшего, как теперь выяснилось, прямо сзади меня.
Ури, — обратился он ко мне. — Посмотри на меня внимательно. Не узнаешь?
Да, я видел вас в аэропорту, — сказал я.
— Еще раз посмотри, ну, неужели ты не помнишь меня?
Лицо его казалось мне смутно знакомым, но я по-прежнему терялся в догадках.
Если бы не я, ты не летел бы сейчас на самолете.
Что вы имеете в виду?
Неужели ты не помнишь, как ты едва не утонул, когда тебе было десять лет?
Ави! — воскликнул я. — Ну, конечно, теперь я тебя вспомнил!
Я тогда учился в киббуце в Хадзоре неподалеку от Ашдода и однажды вместе с другими ребятишками пошел купаться на море. Я тогда почти не умел плавать и, конечно, понятия не имел, какое сильное там подводное течение и что делать, если вдруг попадешь в него. Так со мной и произошло. Я так испугался, что в ужасе вцепился в парня, который был ко мне ближе всех. Это и был Ави. Я едва не утащил его за собой вниз. Но, к счастью, он оказался сильнее меня и был хорошим пловцом. Ему удалось вытащить меня на пляж. И он, разумеется, был прав, говоря, что я вряд ли сейчас летел бы на самолете или еще на чем бы то ни было, если бы не он.
Мы с ним вспомнили детство, общих друзей и, прощаясь в аэропорту Хитроу, договорились не терять связь. Ави летел в Канаду, где он сейчас живет, и я попросил его написать специально для этой книги небольшое воспоминание об одном необычном эпизоде, который произошел с нами почти тридцать лет назад. Ави его тоже, как оказалось, хорошо помнил и 10 июня 1985 года прислал мне длинное письмо, из которого я хочу привести небольшую выдержку, предназначенную прежде всего для тех, кто еще верит в то, что я научился всем трюкам у Шипи, только-только родившегося к моменту описываемых событий:
