Уинсом, тяжело вздохнув, опустила голову. Она любила Бренда, гордилась им, но никто не знал, насколько благороден этот человек, которого она называла своим мужем.

Она, сжавшись, ждала речи Бренда.

– Эйрик, – решительно объявил Бренд, – заслуживал смерти.

Ярл взметнулся со скамьи.

– Мой сын не был ни в чем повинен! Я знаю, чего ты добиваешься! Хочешь очернить его, чтобы оправдаться и убедить добрых людей Стевенджера, что сослужил им хорошую службу.

Он погрозил пальцем Бренду, и Уинсом показалось, что ярл с удовольствием вцепился бы в глотку.

– Так я говорю тебе, не выйдет! Никто, никто не поверит твоим лживым речам!

Он злобно уставился на судей, как бы призывая их опровергнуть его слова, и сел.

В комнате на мгновение воцарилась тишина. Бренд в продолжение страстной речи ярла оставался стоять, и теперь снова заговорил.

– Ко времени своей смерти Эйрик Эйольфсон оттолкнул почти всех своих друзей постоянными ссорами и драками, обычно он пытался напасть на них, когда был пьян.

– Подумаешь, что такое небольшая стычка между приятелями? – воскликнул ярл. – Обычное дело!

Он оглядел комнату и победоносно ухмыльнулся, заметив, как кивают судьи.

– Эйрик нападал на меня несколько раз, – неумолимо продолжал Бренд.

Ярл выпрямился, но ничего не сказал, настороженно наблюдая за каждым движением Бренда. Уинсом вздрогнула, увидев змеиную злобу в этих маленьких глазках.

– В последний раз он и его новые дружки-негодяи напали на меня втроем, с кинжалами, и мне едва удалось спасти свою жизнь…

– Неправда! – завопил ярл, – неправда! Но что и ожидать от человека, который подло бежит, совершив убийство! – презрительно бросил ярл. Видя, что многие судьи вновь одобрительно кивают, Уинсом похолодела от ужаса. Реплики ярла еще больше ухудшат положение Бренда.

Но, прежде чем Бренд успел что-то сказать, поднялась Инга. Тоненькую девушку в черных мехах было трудно разглядеть в толпе мужчин, но Уинсом не спускала с нее глаз, наблюдая, как Инга со спокойной решимостью направляется к судьям. Взгляды присутствующих обратились к Инге, по залу пробежал шепоток – не часто женщина осмеливалась предстать перед Тингом.

– Эйрик заслуживал смерти, – начала Инга высоким дрожащим голосом. – Он пытался изнасиловать меня!

Ярл раскрыл рот от изумления, но тут же, опомнившись, прорычал.

– Но вы же были обручены, какое же тут насилие?! А ты была нареченной Эйрика! Почему бы ему не взять тебя?

– Nej. Nej, – воскликнула Инга. – Он… он пытался взять меня силой! Требовал, чтобы я…

Голос изменил девушке, она закрыла лицо руками. Присутствующие молча, напряженно ожидали, пока она придет в себя.

– Ну же, успокойся, – раздраженно пробормотал ярл. – Довольно этой чепухи…

Судьи начали о чем-то переговариваться между собой.

Строгий, косматый, как медведь, судья, поднял руку.

– Пусть говорит, – велел он, и остальные судьи согласно закивали. – Мы должны знать правду.

Ярл рухнул на скамью, встревоженно оглядываясь на слушателей.

– Глупая женщина…

Но никто не обращал на него внимания. Все взоры были устремлены на бледное прелестное личико Инги. Она опустила руки, губы дрожали, глаза были полны слез.

– Он… У Эйрика был нож, – хрипло продолжала она, – и он сказал, что… если… если я не покорюсь, он убьет меня!

Молчание в комнате было почти ощутимым; все, казалось, боялись дышать.

– Он был пьян… я… о…

Инга снова уткнулась в ладони и зарыдала навзрыд. Уинсом хотелось подбежать к ней, потребовать, чтобы Инга продолжала рассказ. Она была так близка к тому, чтобы сказать правду! Всем своим существом Уинсом побуждала девушку признаться. Скажи, что случилось, Инга, скажи, что случилось потом, безмолвно молила она. И неожиданно в комнате словно стало светлее, а мужчины уже не казались такими чужими и недобрыми. Да, на некоторых лицах написано смущение, а судьи перешептывались между собой, и Уинсом впервые начала надеяться, что истина выплывет наружу.

Ярл – уже в который раз – вскочил с места, голубые глаза яростно выкачены и налиты гневом.

– Они были обручены! Она должна была покориться! Говорю же, они были женихом и невестой! Что ей стоило?!

Он презрительно щелкнул пальцами.

– Подумаешь, переспала с парнем!

Его прихвостни, как по команде, уставились на девушку, одобрительно переговариваясь. Уинсом вздрогнула.

Опасность поистине висела в воздухе. Эти люди ненавидели Ингу. Ненавидели всей душой.

– Она ничтожество, нищая сирота, – продолжал ярл Эйольф. – Мой сын должен был унаследовать титул ярла. Она же никто и ничто! Кто будет слушать ее болтовню!

– Почему же, – спросил суровый судья, – если она никто и ничто, ты позволил своему сыну обручиться с этой девушкой?

Прежде, чем ответить, ярл вновь оглядел комнату.

– Она послушна и сговорчива, – пробормотал он наконец.

– Видно, не слишком сговорчива, – язвительно бросил судья.

Несколько угрюмых смешков были ответом на его слова.

Ярл развел руками и пожал плечами.

– Ну же, – упрашивал он, – хватит этой болтовни. Я желаю отомстить за смерть сына. Бренд Бьорнсон убил Эйрика…

– Нет! – невольно вскрикнула Инга, но тут же, опомнившись, замолчала и взглянула сначала на Бренда, а потом на ярла. Глубоко вздохнув, девушка, пошатываясь, встала перед тучным коротышкой ярлом.

– Я выскажу все, что должна, – храбро выдавила она, хотя голос ей не повиновался. – Твой сын силой заставил меня согласиться на помолвку.

Голос Инги постепенно окреп.

– Ты тоже вынуждал меня обручиться с Эйриком. У меня не было выбора. Обыкновенная девушка, без власти, денег и земель.

Она показала на ярла Эйольфа трясущимся пальцем.

– Но теперь у меня появилось оружие. Я скажу всему городу, всем людям правду о тебе. О твоем сыне!

– Инга, довольно, – пролаял ярл.

Губы девушки презрительно скривились, показывая белые мелкие зубы.

– Этот человек украл мое наследство! В его комнате я нашла запрятанный пергамент, в котором перечислены некоторые товары и указано довольно большое количество золота, и все это принадлежало человеку по имени Гаральд Каменный Топор, приехавшему в Стевенджер с Юга вместе с женой и маленькой дочерью, Ингой.

Тишина в комнате сгустилась, став почти зловещей: присутствующие пытались осмыслить сказанное Ингой.

– Этого золота было вполне достаточно, чтобы купить ту самую землю, на которой выстроен дом ярла, да еще хватило бы на приобретение двух кораблей и трех ферм. Руны, начертанные на пергаменте, говорят, что мой отец прибыл в Стевенджер богатым человеком. Что случилось с ним? С его женой? Куда делось золото? Все годы, проведенные в доме ярла, мне твердили, что я всего-навсего нищая сирота. Именно это внушали мне ярл и его… его сын. Но я была наследницей большого состояния. Он украл у меня все! Ограбил беззащитного младенца!

– Вздор, – проворчал Эйольф. – Брось эти россказни, Инга. Сядь и замолчи.

Уинсом скрипнула зубами. Как жаль, что Инге много лет пришлось терпеть подобное обращение!

– Я не закончила, – спокойно возразила девушка. – Старые слуги в доме ярла рассказали мне, что Эйольф разбогател вскоре после того, как взял меня в дом. Странно, не правда ли?

– Это и есть твои свидетели? – рассмеялся ярл. – Жалкий сброд!

Он старался говорить небрежно, но Уинсом заметила горевшую в маленьких глазках неутолимую ненависть.

– Я узнала, что мои родители гостили в доме ярла, и тут их постигла ужасная гибель.

Инга задохнулась, не в силах говорить.

– Они… они оба умерли в ночь после ужина за столом ярла.

Ярл взметнулся с места, бешено вращая глазами.

– Ложь! – заревел он.

– Не тебе это отрицать! – гневно воскликнула Инга. – Слуги не молчат, даже твои слуги! Я жила в твоем доме достаточно долго, и там еще остались рабы, которые помнят тот вечер! Как получилось, что умерли только мои родители, а никто в доме даже не заболел! Ты погубил их! Убил моих родителей, украл их золото, обездолил меня, а когда я выросла, вынудил обручиться со своим негодяем-сыном!