– Должен признаться тебе, я беглец, – начал Бренд. – И предупреждаю: любой человек из Стевенджера, нашей родной деревни, имеет право убить меня, если увидит.

Грольф покосился на ухмылявшегося хозяина и его семью.

– А они знают?

– Nej, – ответил тот. – Я никому здесь не говорил. Объяснил только, что ищу человека по имени Торхолл Храбрый. Знаешь его?

Грольф кивнул.

– Видел Торхолла в доме твоего дяди. Когда я был в Стевенджере, решил навестить тебя, но услыхал печальное известие, будто ты убил двоюродного брата и сбежал.

– Ты этому веришь? – спросил Бренд, пристально глядя на молочного брата. Грольф смело встретил его взгляд.

– Если это и так, у тебя должна быть веская причина убить Эйрика. Я твой молочный брат и лучший друг. Ничто на земле не изменит этого.

Бренд кивнул и перевел дыхание.

– Сразу легче на душе стало, Грольф. Я надеялся… думал… Но участь беглеца нелегка, и я теперь могу доверять лишь немногим.

– Знаешь, что твой дядя послал за тобой наемного убийцу?

– Ja, слышал что-то в этом роде, но не представлял, что это может быть правдой.

– Чистая правда, – услужливо подтвердил Грольф.

– Знаешь, кто это?

– Ja, – ухмыльнулся тот.

– Кто?

– Я.

– Ты?

Бренд потянулся к мечу.

– Ты? Что это за шутки?

Но Грольф положил руку на ладонь брата.

– Уверяю тебя, никаких шуток. Все верно. Твой дядя спросил, кто вызовется отправиться на охоту за тобой, и я выступил вперед, боясь, что за дело возьмется тот, кто в самом деле прикончит тебя, если найдет.

Он рассмеялся:

– Твой дядя сначала не знал, что и подумать, но я сумел его убедить, да так здорово, что в конце концов он был даже рад дать мне это поручение. Посмотри, какой из меня вышел замечательный охотник!

– Уж это точно, – ехидно хмыкнул Бренд. – Скажи-ка, с чего вдруг так срочно понадобилось выследить меня?

Грольф внезапно насупился.

– Потому что, насколько я понял, почти все в округе убеждены, как и твой дядя, что ты убил Эйрика. Ну а я, – лениво добавил он, – не очень-то его любил.

– Должен сказать тебе, – признался Бренд, – я его не убивал. И именно поэтому пытаюсь разыскать Торхолла Храброго.

– Значит, он убийца?

– Нет, но знает, кто это сделал.

– Понимаю. Надеешься, что он скажет тебе?

– Я-то надеюсь, но он, кажется, не очень-то стремится встретиться со мной. Отказался выступить свидетелем перед судьями. Сбежал в колонии. Никто не знает, куда. На все расспросы получаю один уклончивый ответ: «в колонии» – и все. Вот поэтому я здесь.

– А дядя воспринял твой поспешный отъезд как доказательство вины. Да и многие люди тоже.

– Обидно, что все – и земляки и родные – считают меня преступником, но ничего не поделаешь, – горько вздохнул Бренд. – Я должен найти Торхолла Храброго, привезти в Норвегию и заставить сказать правду дяде.

– Ему и Тингу.[2] Это не просто семейная распря, Бренд. Ты должен убедить Тинг в своей невиновности. Сможешь сделать это?

– Да, с помощью Торхолла.

– Мне показалось, он не очень-то стремится помочь.

Бренд схватил друга за руку.

– Что ты говоришь? Знаешь, где он?

– Видел собственными глазами, приятель.

– Видел?!

Бренд схватился за борта меховой безрукавки Грольфа и начал трясти.

– Где ты его видел?

– Полегче, полегче, – предупредил тот, отталкивая Бренда. – Это моя лучшая безрукавка. Дамам она очень нравится. То есть, нравится снимать ее с меня.

– Где ты видел Торхолла, Грольф? – прорычал Бренд.

– Исландия. Рейкьявик. Когда искал тебя.

– Исландия? Но это так далеко…

– Да. Думаю, ты попадешь туда не раньше будущего года.

– Почему нет?

Грольф изумленно взглянул на Бренда.

– Разве не понимаешь, как опасно плавать в северных водах? Уже почти осень, слишком поздно отправляться в Исландию. Нужно ждать до следующего лета.

Бренд мельком взглянул на дом Кетила.

– О нет, – застонал он. – Потратить целую зиму на пиры, танцы и пустые разговоры… Немыслимо!

Грольф хлопнул Бренда по спине.

– Крепись, дружище! Не так уж все плохо! Тут полно дел! Видел здешних женщин? Немало настоящих красоток, доложу тебе!

Бренд закатил глаза. Женщины?

Отмахнувшись от молочного брата, он направился к дому. Нельзя, невозможно ждать до следующего лета! Следы Торхолла к тому времени окончательно затеряются. Но осмелится ли он рисковать кораблем, жизнями матросов… Уинсом… своей… в предательских холодных водах северных морей – ведь зима вот-вот настанет.

Но тут Бренда вывел из задумчивости злобно улыбающийся Кетил Рваный Нос, стоявший на пороге с мечом, нацеленным в горло гостя.

– Теперь давай награду, – потребовал он у Грольфа. В конце концов, этот охотник на человека сам признался Кетилу, что ищет Бренда Бьорнсона. Разве Кетил не доставил добычу прямо ему в руки?! Все сделано по правилам, и сейчас Кетил желал получить свои честно заработанные денежки.

Грольф, яростно зарычав, швырнул ему маленький кожаный мешочек, который, зазвенев, упал у ног Кетила.

– Вот твоя часть, – презрительно бросил он. – Бери скорее. Отныне все в округе будут знать, что Кетил Рваный Нос из алчности предал законы гостеприимства.

Бренд, вне себя от гнева на вероломство Кетила и собственную глупость и доверчивость, упрекал себя и молочного брата:

– Думаешь, если сделался наемным убийцей, будешь встречать на своем пути только честных порядочных мужчин и милых прелестных девушек?

Грольф весело рассмеялся:

– Я думал только о том, как одурачить твоего дядюшку, – признался он. – Охота за людьми – гнусное занятие. Хотя и прибыльное.

Он вынул из-за пояса еще один мешок, гораздо больше того, что так небрежно швырнул Рваному Носу, и Бренд тихо присвистнул, увидев содержимое кошеля.

– Неужели я так много стою? Грольф широко улыбнулся.

– По крайней мере, твой дядя так думает. Ему не терпится добраться до тебя. Представляю, какой шум поднял бы Рваный Нос, узнай он, что я заплатил ему жалкие гроши по сравнению с тем, что получил за кровь молочного брата?

И, хлопнув Бренда по плечу, добавил:

– Давай выбираться из этого осиного гнезда.

Здесь воняет жадностью и предательством.

Он отдал приказ поднимать якорь, и вскоре «Месть Тора» уже рассекала воды, направляясь на юг, к Герьолфнессу.

Уинсом, погруженная в глубокую задумчивость, ковыляла по узкой тропинке на вершину холма, возвышавшегося над фермой Герьолфа Длинноногого. Завтра они отплывают в Исландию.

Она присела отдохнуть. Далеко внизу плескались серые воды фьорда, где были пришвартованы два корабля «Победитель Драконов» и «Месть Тора». Бренд и Грольф решили путешествовать вместе для большей безопасности: вдвоем можно не так остерегаться штормов и пиратов.

На землю быстро спускались сумерки, было уже совсем поздно, но Уинсом не двигалась с места, поглощенная невеселыми мыслями. Она думала о Бренде. Ночи, проведенные в его объятиях, были полны восхитительного наслаждения, тем сильнее сомневалась Уинсом в том, что Бренд знал о набеге на деревню. Он казался таким добрым и нежным, заботился о жене, оберегал ее. Что случится, если она признается мужу, что верит, будто он замышлял привести стромфьордцев в деревню, убить людей и сжечь дома?

Уинсом сидела на вершине холма, глядя на ферму, фьорд и корабли… Она так давно – казалось, много лет – жила среди северян, стала лучше говорить и понимать их язык и теперь сможет узнать, правду ли говорит Бренд… Неизвестно как, каким инстинктом она сумеет определить, действительно ли он вероломно предал ее народ или попросту был одурачен. Даже если муж солжет, она все прочтет по его лицу… а может, почувствует сердцем.

Она должна знать. Должна объяснить ему все, что тяжким грузом лежит на душе. И почему-то именно в эту минуту Уинсом поняла, что между ними не должно оставаться ничего недосказанного, что этот откровенный разговор еще сильнее свяжет их. Навсегда. Это могут быть узы ненависти или… Уинсом даже вздрогнула при этой мысли – любви. Понять это сейчас невозможно.