Я продолжала смотреть на нее, но Джессика уже начала оглядываться по сторонам, оценивая обстановку в комнате.

– Хотите чаю? – наконец предложила я.

– Я полагаю, что Канарейка – ведь, кажется, так ее зовут? – уже готовит его.

Я жестом пригласила ее садиться, и Джессика, легким движением скинув жакет, скользнула в кресло Эдварда. С небрежно скрещенными ногами она казалась очень миниатюрной, элегантной и раскованной. Она явно не торопилась начать разговор и меня чрезвычайно смущало то, как откровенно она разглядывает мое лицо. Наконец Джессика рассмеялась.

– А вы похожи, – сквозь смех сказала она. – Господи, вы действительно ужасно похожи!

Канарейка принесла поднос с чаем, поставила его на столик между нами и тихо вышла.

– Думаю, что вы пришли сюда не только для того, чтобы посмотреть на меня, – не выдержала я, протягивая Джессике чашку. – Так все-таки зачем вы здесь?

Мне не хотелось говорить слишком резко, но с тех пор, как она позвонила, я была страшно взвинчена и не находила себе места.

– Я здесь для того, чтобы выяснить, какую игру вы ведете.

– Я веду игру? – Я поставила чашку на блюдце, расплескав половину чая. – Послушайте, вы не имеете никакого права…

Джессика решительно перебила меня, хотя ее голос оставался совершенно спокойным.

– Элизабет, я жила с вашим призраком столько лет, что даже вряд ли смогу вспомнить. Уже одно это дает мне право на что угодно.

Чувствуя, как с каждой секундой между нами нарастает враждебность, я решила уступить.

– Ну что ж, хорошо. Если это дает вам право, говорите. Я вас слушаю.

Джессика порылась в сумочке и достала пачку сигарет.

– Видите ли, я ненавижу бульварную прессу. Неделю за неделей эти писаки высмеивают то, что мы с Розалиндой делаем в Гринэм-Коммон. У этих людей нет ни чести, ни совести, они напрочь лишены чувства сострадания. Они насмехаются над нами просто так, ради собственного удовольствия. Но ведь вам, наверное, известно, что я-то уже далеко не в первый раз становлюсь их жертвой. После всех этих бесконечных историй с Александром, вами, Эдвардом и Кристиной я тоже постоянно нахожусь в поле их зрения. Я до сих пор пожинаю плоды вашей грандиозной любовной истории, которая обошла все газеты. Они докопались даже до Фокстона. Кто от этого выиграл, непонятно. Единственное, чего они добились, – это дискредитировали лорда Белмэйна. Им лишь бы раздуть на несколько абзацев какую-нибудь сентиментальную историю, и при этом им совершенно безразличны люди, жизни которых они разрушают. Вы еще будете оправляться от последствий удара, а они уже отправятся на поиски очередной жертвы. Так неужели из-за этих мерзавцев вы собираетесь остаток жизни провести в спальне, обвиняя себя во всех бедах? Кем вы себя вообразили в конце концов? Господом Богом?

Джессика рассмеялась.

– Нет, вы только подумайте, три человека погибли, а виновата во всем одна она! Ведь именно так вы рассуждаете, правда? А как насчет того, чтобы и мне уступить кусочек? Ведь если бы я не вышла замуж за Александра, вы бы никогда не вышли за Эдварда. Или я ошибаюсь?

Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Мне показалось, что я снова вижу улыбку Кристины. Голос Джессики был насмешлив и язвителен.

– Вы просто жалки! Вы мучаете Александра, мучаете себя, мучаете собственных детей! И все это лишь потому, что лживую и жестокую стерву, которая к тому же пыталась вас убить, приговорили к смерти в чужой стране за преступления, которые совершала она и только она. Вы меня слышите? В этих преступлениях виновата только она одна! Вы ей ничем не могли помочь. Вы бы все равно не смогли остановить ее, потому что даже не знали, чем она занимается. Так почему теперь вы заставляете всех страдать?

– Как вы можете так говорить?! Разве Александр не рассказывал вам, что она говорила в суде? Разве вы не знаете, как я все эти годы обманывала Эдварда, в то время как Александр обманывал вас? Как мы думали только о себе, совершенно не заботясь о близких нам людях? Разве он вам не рассказывал…

– Александр рассказал мне все. Да, я знала, что он меня обманывает. Но ведь этот обман начался еще до того, как мы поженились. Он любил вас тогда, и он любит вас сейчас. Вот почему я здесь, хотя одному Богу известно, зачем я взваливаю на себя ваши проблемы. Элизабет, вспомните, через что вам пришлось пройти. И неужели вы откажетесь от всего сейчас? Соберитесь! Возьмите себя в руки! Вы ведете себя, как…

– Эдвард и Кристина мертвы, Джессика! И что бы вы ни говорили…

– Эдвард умер, потому что он был вором, который зашел слишком далеко и которого обманули свои же. У него случился удар только из-за этой чертовой маски. И Кристина это прекрасно знала, так же как знаете это и вы сами. Так какое вы имеете право заставлять Александра, Шарлотту и Джонатана за это платить? Прошлое пусть остается в прошлом, Элизабет. А вам необходимо взять себя в руки и жить дальше.

Пуговица, которую я все время вертела в пальцах, оторвалась и покатилась по полу. Джессика проследила за моим взглядом, рассмеялась и налила себе еще чаю.

– А теперь, когда мы разобрались с Эдвардом и Кристиной, давайте поговорим о вас. Надеюсь, вы не обидитесь – а если обидитесь, то тем хуже для вас, – но вы совершенно бесхребетный человек, Элизабет. И трусливый. Александр, наверное, сошел с ума, раз потакает вашим причудам, особенно если учесть, как вы с ним обращаетесь.

– Если бы вы знали всю правду…

– Элизабет, можете мне верить, можете нет, но я прекрасно понимаю ваши чувства. Никому еще не довелось пройти такие испытания, которые прошли вы, и остаться целым и невредимым. Но подумайте об Александре. Он ушел из семьи, забросил карьеру, рисковал своей жизнью – и все из-за вас. Чего вы еще от него хотите? Честно говоря, вы мне совершенно безразличны, но я прошу вас не заставлять его больше страдать!

Прошло несколько минут, прежде чем я снова смогла заговорить. Я была так потрясена состраданием, которое проявила Джессика ко всем нам, что не решалась даже посмотреть ей в глаза.

– А он знает, что вы здесь?

– Нет. – Джессика допила чай и взяла свой жакет. – Я пришла сюда, чтобы сообщить вам: вчера мы с Александром развелись.

Я провожала ее глазами, когда она шла к двери. Но у самого порога Джессика неожиданно остановилась, пристально посмотрела на меня и сказала:

– Я рада, что пришла. Я не была знакома с Эдвардом, но… В конце концов у нас с ним было много общего, разве не так? Он – со своей одержимостью, я – с вечными поисками смысла жизни… И еще один крест, который мы несли оба, – любовь к вам двоим. Каждый из нас заплатил свою цену, Элизабет. И пожалуйста, не делайте так, чтобы все эти жертвы оказались напрасными!

Джессика давно ушла, а я все сидела в кресле и вспоминала ее слова. Она, наверное, даже сама не представляла, до какой степени попала в точку, когда назвала меня трусливой. И это определение было еще слишком мягким! Но теперь наконец я точно знала, как поступлю. Если бы я сделала это с самого начала, не случилось бы многих несчастий. Я должна рассказать Александру всю правду. Пусть знает: у наших отношений нет и не может быть будущего. Ведь в тот субботний вечер, в сентябре, я подожгла склад и убила Дэниела Дейвисона…

Я не хотела убивать его, я хотела убить Кристину. С того момента, как я обернулась и увидела безумные глаза Камеля, единственным чувством, которое владело мной безраздельно, был панический ужас. Увидев, что он напугал меня, Камель рассмеялся и повернулся к Кристине, которая стояла за ним.

Идея поджечь склад и тем самым уничтожить все улики принадлежала ей. Ей и Дэну. Камель послал меня за канистрой с бензином и выплеснул его на пол и на стены. Но ведь именно я поднесла спичку! Через считанные секунды вся комната пылала. Камель побежал к выходу, а Кристина все стояла в дверях и смотрела в огонь. Внезапно на меня нашло какое-то умопомрачение. Я вдруг ясно поняла, как именно могу избавиться и от шантажа, и от угроз в адрес моих детей. Подняв руки, я сильно толкнула Кристину в спину. Она пошатнулась, и тогда я толкнула ее еще раз. Она упала в огонь, а я повернулась, чтобы бежать. Но Кристина изловчилась, схватила меня за ногу, и я тоже растянулась на полу. Мы молча боролись, стараясь спихнуть друг друга в огонь. Мои волосы уже горели, так же как и платье Кристины. Она навалилась на меня, и, когда я пыталась вырваться, мои руки пронизала острая боль. Но я собралась с силами и сбросила ее с себя. Послышался крик – Кристина спиной упала в самое жаркое пламя. Я, не шевелясь, наблюдала за тем, как она пытается выбраться из огня. Она кричала, в глазах застыл ужас, но я даже не шелохнулась.