Решив, что Келеб где-то поблизости, она повеселела и окликнула его по имени. Никто не отозвался, и она крикнула громче. В ответ лишь птицы защебетали где-то.

– Странно, – пробормотала она, подходя к коню, – ушел и оставил оседланного коня.

Разговаривая с животным, она взялась за поводья и провела рукой по его шее. Вдруг она заметила темное пятно на седле и на животе коня. Она прикоснулась к седлу пальцами.

– Кровь! – выдохнула Летти и подалась назад. – Индейцы-ренегаты, – решила она и почувствовала, как по телу у нее побежали мурашки.

Она так и представила себе, как за каждым камнем и каждым кустом прячется краснокожий, готовый в любую минуту выскочить и снять с нее скальп. Но она быстро успокоилась, подумав, что, если бы здесь прятались ренегаты, они убили бы ее еще на подходе к дому.

Видимо, Келеб был тяжело ранен или даже убит. Она должна пойти по следам коня и отыскать его хозяина.

Летти без труда шла по отпечаткам копыт час, пока, наконец, не оказалась у склона, ведущего к обрыву. У вершины она обнаружила другие отпечатки. Они шли с востока и смешивались со следами коня Келеба. Она озадаченно оглянулась по сторонам, потом вспомнила, что как-то летом, собирая в этих местах ежевику, она обнаружила на самом верху яму, провал.

– Боже мой, – догадалась Летти, – они сбросили его туда.

Припекало весеннее солнце, и Летти, расстегнув две верхние пуговицы на блузке, стала поспешно подниматься вверх. Ноги ее заныли от напряжения, но, наконец, она одолела подъем. Вокруг провала была довольно широкая, футов в пять, ровная площадка.

Дрожа от ужаса оттого, что ей предстояло сейчас увидеть, Летти придвинулась к краю провала. Однако, заглянув в глубокую, освещенную солнцем яму, она не увидела ничего, кроме больших камней и небольшого озерца в центре.

Она уже собиралась повернуть назад, когда все-таки разглядела нечто странное. Прикрывшись от слепящего солнца, она всмотрелась в лежащий предмет. Она замерла. Из-за камня торчала рука.

– Господи, помоги, – закричала она и, скользя, стала спускаться вниз. Наконец она достигла дна, подняв фонтан из пыли и мелких камешков. Добравшись, она бросилась за камень и увидела Келеба.

Он тихо стонал. Дыхание его было тяжелым и хриплым. Она опустилась на колени и приподняла его голову. Глаза Келеба были закрыты. Летти аккуратно и осторожно расстегнула пропитанную кровью рубаху. Увидев рану, она тихо вскрикнула. Прошло довольно много времени с того момента, как его ранили, потому что вокруг сочащейся раны кровь уже спеклась.

Покачав головой, Летти бросилась к озерцу в нескольких шагах от раненого, на ходу отрывая кусок ткани от своей нижней юбки.

Намочив ткань, она вернулась обратно. Она отерла засохшую кровь и опять покачала головой. Если немедленно не помочь Келебу, такая рана означает смерть. Она оторвала еще один кусок ткани и снова намочила его в источнике. Она поднесла ткань к его лицу так, чтобы вода струйкой стекала по его губам. Потрескавшиеся губы дрогнули, и раненый языком стал ловить капельки животворной влаги.

Она продолжала его поить, и глаза его открылись. По появившемуся в них блеску она поняла, что Келеб узнал ее. Приободренная, она еще раз подошла к озерцу. Она вернулась к раненому и положила сложенную ткань на рану. Чуть сжав его плечо, она сказала тихим ясным голосом:

– Келеб, лежи и не двигайся. Я пойду за помощью.

Келеб слегка шевельнулся и протестующе поднял руку, видимо, пытаясь дотронуться до нее. Он беззвучно пошевелил губами и устремил на нее горящие лихорадочным огнем глаза. Подумав, что он боится остаться один, она легонько похлопала его по руке:

– Не беспокойся, я скоро вернусь.

Он не переставал умоляюще смотреть на нее. Она встала и повернулась, чтобы идти, но вдруг ахнула и замерла. Перед ней стоял высокий, широкоплечий индеец с неподвижным лицом. Его тонкие губы зашевелились:

– Ты остаешься здесь.

Роксана стояла на вершине холма, вдыхая бодрящий горный воздух. На ее лицо и руки падали капли утренней росы, и она чувствовала, как крепнут ее силы. Она стояла здесь довольно долго, приподняв край платья, чтобы не замочить его в мокрой траве. Волосы ее развевались по ветру.

Малкольм дважды звал ее из дома, но она лишь качала головой. Это был ее день, и она не хотела, чтобы кто-то мешал ей.

Оглядев долины, лежавшие у ног, Роксана задумалась о том, когда же в ней родилась любовь к этим горам. Это происходило постепенно, день за днем, и она не могла припомнить ни даты, ни какого-нибудь особенного события, с которым была связана эта перемена в ней.

Любовь росла в ней тихо, неуловимо, медленно открывая ей торжественную красоту этих вершин и долин. Роксана насмешливо удивилась прежней себе: как могла она считать, что нагромождение домов, запруженные народом грязные городские улицы прекраснее этой свежей зеленой листвы и белых цветов кизилового дерева?!

К своему удивлению, она привыкла и полюбила грубых, но благородных мужчин, живущих здесь, и в горах. Много раз она ловила себя на мысли, что с презрением думает о модниках, с которыми была знакома в Бостоне. Они явно проигрывали в сравнении с решительными, сильными мужчинами, которые окружали ее теперь. Как она могла думать, что те мужчины были джентльменами? Она поняла, наконец, что джентльмена делают не только идеальные манеры.

Она сморщила лоб: она впервые осознала это в тот момент, когда обсуждала с Сетом Белую Звезду. Он так равнодушно говорил об этой девушке, как будто из-за цвета кожи к той нельзя было испытывать никаких чувств.

С ее губ слетел вздох. Сет так часто разочаровывал ее в последнее время, что Роксана не осмеливалась думать о том, что будет с ними дальше. Если она так плохо думает о нем, как собирается она выйти за него замуж и что будет с ее ребенком?

Она подумала было о Келебе, но сердито отогнала эти мысли. Он уехал, вернулся к своим дикарям-охотникам, грустно сообщил ей Малкольм. И хотя дядя и кузен никогда не обсуждали этого между собой, она знала: они расстроены тем, что Келеб не заехал к ним попрощаться.

Она не успела расстроиться, как ее охватила злость. Она вспомнила, как однажды за ужином Летти сообщила им эту новость:

– Я сегодня заглянула к Келебу, чтобы напиться воды, а он ушел.

Малкольм взглянул на нее из-под косматых бровей и спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Я же говорю, ушел… уехал. В хижине пусто. Все его вещи, пожитки – ничего нет.

Новость обсуждать не стали и не говорили больше об этом. На следующий день Роксана с Гидеоном отправились к хижине, и все оказалось так, как сообщила Летти. Дом был пуст, как будто Келеба здесь никогда и не было.

Вернувшись домой, она отерла слезы и окончательно примирилась с мыслью о том, что Келеб Коулмен навсегда ушел из ее жизни. С этого момента она будет думать только о Сете и предстоящем замужестве.

– Рокси-и! – снова раздался крик Малкольма.

На этот раз Роксана услышала звучавший в нем приказ и подчинилась. Она спустилась, скользя по мокрой траве, и направилась к дому. На полпути она заметила лошадь Сета. Действительно, на крыльце Сет беседовал с дядей. Она слегка улыбнулась – дядя Малкольм начинал беспокоиться, если слишком долго оставался с Сетом наедине.

Она хотела всегда быть приятной человеку, за которого выходила замуж. Она радостно улыбнулась и проговорила, поднимаясь на крыльцо:

– Доброе утро, Сет, не правда ли, сегодня чудесный день?

Но Сет лишь коротко кивнул в ответ и, нахмурившись, взглянул на ее босые ноги.

Роксана покраснела и быстро опустила край юбки, который поддерживала рукой. Но, сделав это, она разозлилась – почему она должна чувствовать себя виноватой из-за босых ног. Она гордо подняла голову и прошла в дом мимо мужчин.

Она вышла к ним из своей комнаты аккуратно причесанная и в черных комнатных туфлях, туго завязанных вокруг узких лодыжек. Сет довольно улыбнулся. Похоже, ему будет не трудно держать ее в узде.