– Вам понравилась Мария?

Он опять помолчал, потом сказал:

– Да, она очень интересный человек. Много читала, хорошо разбирается в литературе.

– Так она вам все-таки понравилась, Хендрик? Да или нет?

– Что значит «понравилась»? – он отвел глаза в сторону. – Я же сказал: она интересный человек, достойна всяческого уважения.

– Но ведь кроме того, что она «уважаемый человек», она же еще и интересная женщина? – шла я напролом.

– Интересная, – подтвердил он. На этот раз молчание длилось не меньше минуты. – Только вот у нее что-то не то со вкусом…

Теперь уже замолчала я. Мне-то как раз показалось, что Мария одевается с хорошим вкусом, тщательно подбирая краски и тона. На вечеринке, где мы с ней познакомились, я залюбовалась ее костюмом цвета бордо, который так красиво контрастировал со смоляной челкой над смуглым лбом. Хендрику явно не хотелось говорить что-нибудь неприятное о Марии. Но я терпеливо ждала, и наконец он тихо произнес:

– Но она пришла в красном платье…

– Может быть, в костюме? Цвета бордо?

– Ну, платье, костюм – какая разница? Но как можно было в кра-а-асном («re-e-ed»), – протянул он. И совсем уже тихо добавил: – И эти губы…

Я не сразу поняла, при чем тут губы. Но потом все-таки догадалась. К красному костюму Мария наверняка накрасила губы яркой помадой, в тон. А это для шведа Хендрика было уже чересчур: показалось не просто дурным вкусом, а, возможно, даже вульгарностью.

А что мужчины думают о женщинах?

«Какие девочки вам нравятся?» – спросила я своих студентов. Из двух десятков ответов привожу три, как мне показалось, наиболее характерные:

Бо-Арне:

– Мне кажется, что девушки одеваются скорее друг для друга, чем для нас. Во всяком случае, мне совсем безразлично, что на ней надето. Главное, чтобы она была крепкой, сильной. Тогда у нее будет заряд здорового оптимизма. Цвет волос, рост, фигура – все это никакого значения не имеет. А вот что имеет значение – чтобы имела собственное мнение, а то, бывает, девчонка во всем с тобой соглашается, но мне-то с такой неинтересно.

Андреаш:

– Со своей девушкой я живу уже три года. Недавно окончательно понял: хотел бы жить с ней вместе всю жизнь. Наши отношения, кстати, складывались не всегда гладко: иногда спорили, пару раз даже расставались. Но потом начинали скучать друг без друга и снова сходились. Она хорошо меня понимает, любит мои шутки. И когда я над ней подтруниваю, смеется и никогда не обижается. Она бывает очень критична ко мне, вначале меня это сердило. Но потом я понял, что так и должна поступать настоящая подруга: прямо говорить мне о моих недостатках. Иначе как же я смогу от них избавиться? В общем – моя женщина.

Ларс:

– Девочка, конечно, должна быть внешне привлекательной, иначе как же я на нее обращу внимание? Одежда? Ну, это значения не имеет. Хотя, подождите, нет: это важно, но не так, как считают сами девочки. Вот моя подруга любила покупать вещи модных брендов. Но ей это не всегда шло. Я пытался ей об этом говорить, но она только обижалась. Так и расстались. Какие девушки мне нравятся? Невысокие, плотного телосложения, не люблю худышек. Да, и еще, пусть будет брюнетка или рыжая. Только не блондинка – нет-нет, только не блондинка…

Каждый раз, когда берешься описывать национальный характер, обязательно натыкаешься на такое препятствие: ведь это свойственно не всем, ведь внутри народа есть множество разнообразных индивидуальностей, люди же не похожи друг на друга. Этот феномен хорошо знают социологи, антропологи, психологи – все, кто связан с изучением человека. Выведут какую-то характерную особенность, подкрепят свой вывод процентами, и тут же хор несогласных: а вот я знаю одного шведа (американца, итальянца, немца), так он ведет себя совершенно иначе. С этим сталкивался не раз и Оке Доун, написавший несколько книг о шведском характере: «Индивиды, конечно, сильно отличаются друг от друга. Но есть и нечто общее, что превалирует, что их объединяет, что и есть национальный характер».

Вот и я постаралась дать некий обобщенный образ шведа. А теперь в доказательство тому, что все-таки все они, конечно, разные, хочу рассказать о двух студентках факультета политологии Гётеборгского университета – Малин Хассельблад и Джозеффине Персдоттен. Обеим по двадцать лет, и обе блондинки. Они хорошие подруги, но при этом совершенно разные. Джозеффина высокая, крупная. Выражение лица решительное. Говорит категорично, будто рубит фразы, каждое предложение – истина в последней инстанции.

У Малин тоже светлые волосы, тоже по плечи. Но они закручены в забавные кудряшки, что в сочетании с симпатичной улыбкой и курносым носиком создает образ женственный и милый.

Она не всегда соглашается с подругой, но делает это мягко, в компромиссной манере. Кажется, что она готова в любой момент уступить, но при этом своих суждений не меняет.

Привожу наш разговор почти в точности так, как он сохранился у меня на пленке.

Джозеффина:

– Я начала жить с парнем, когда мне едва исполнилось пятнадцать лет. Очень было любопытно, какая она – эта сексуальная жизнь. И мне она совершенно не понравилась. Я этого парня скоро бросила (он, между прочим, долго страдал). Со вторым в постели было уже лучше, но там оказалась другая проблема. Я все время вынуждена была зависеть от его планов, намерений, желаний. А я хотела быть независимой: заниматься тем, чем мне интересно, скажем, играть на гитаре, слушать музыку, рисовать. А не ходить с ним на футбольные матчи или проводить часы у телевизора. В конце концов я возненавидела всех мужчин: они мешают мне развиваться, быть самой собой. Я сейчас свободна и счастлива.

Малин:

– У меня был всего один друг. Это случилось в прошлом году, в Париже, я там была на практике. Ухаживал очень красиво: цветы, духи, театр. Он был и старше, и умнее меня, и мне доставляло удовольствие ему подчиняться. Правда, он ни разу не воспользовался этой своей силой: всегда был внимателен к моему настроению. Нам было хорошо вместе. Так хорошо, что он сделал мне предложение. Мы начали обсуждать наше будущее. И тут выяснилось, что мы видим его по-разному. Он хотел, чтобы я, окончив университет, посвятила бы себя семье, чтобы занималась домом, детьми. А он бы много работал, так, чтобы полностью обеспечить семью. И главное – он собирался объявить о нашей помолвке прямо сейчас. Я тоже настроена на семью. Но при этом собираюсь делать и свою карьеру. Мне нужно для этого время. Но он ждать не хотел. Либо свадьба прямо на днях, либо – до свиданья. Я сказала «до свиданья».

Я:

– А какого человека вы бы хотели встретить, так сказать, в идеале?

Джозеффина:

– Никакого! Даже думать о мужчинах не могу. Хочу быть свободной.

Малин:

– А я хотела бы познакомиться с каким-нибудь симпатичным парнем. Мне грустно одной. Очень хочется влюбиться. Мальчиков вокруг много, но влюбиться – как-то не получается.

Я:

– А тебе, Джозеффина, неужели не хотелось бы влюбиться? Ну не сейчас, позже.

Джозеффина:

– Позже, может быть. Только не в скучного, законопослушного зануду. А в такого, который стремился бы уйти от рутины жизни, от установленных правил и «правильностей». Главное в мужчине – это талант. В любой области – музыка, живопись, поэзия. Терпеть не могу серость и конформизм. Не люблю, когда мужчина делает что-то потому, что «так надо». Очень ценю творчество, фантазию, отлет от земной суеты и рутины.

Малин:

– А я в такого, как нарисовала Джозеффина, не могла бы влюбиться. Мне нравится, когда мальчик хорошо воспитан, развит, много читает. Очень важно, чтобы он был интеллигентен.

Я:

– Ты хотела сказать «интеллектуален»?

Малин:

– Нет, именно интеллигентен: мягок, внимателен, разумен, не упрям… Но и интеллект тоже, конечно, важен. Хотелось бы, чтобы мой парень мог бы меня чему-то научить, помог бы моему развитию.