Взяв бутылку, Реймонд налил себе еще.

– Новый Орлеан мы потеряли, – заметил он. – Лишь дурак пойдет сейчас в город, чтобы сражаться неизвестно за что. Поэтому там и остались только женщины и дети. А настоящие мужчины нашли применение своим силам в другом месте. Отец не уехал из города, потому что давным-давно заявил – он придерживается нейтральной позиции. Можешь не сомневаться, – усмехнулся Реймонд, – что отец будет одним из первых, кто подпишет присягу на верность Союзу. Он никогда не забывает о деньгах и сумеет занять достойное положение в новом обществе, заботясь о здоровье янки и их семей. Уж его-то в тюрьму точно не посадят.

– Неужто ты тоже начал думать о деньгах? – язвительно осведомилась Клодия. – Белые надсмотрщики ушли на войну, а негры ни на что не способны. Элтон еще не скоро придет в себя, так что, пожалуй, делами надо заняться мне.

– Послушай, а отчего ты никогда не говоришь о нем, как о своем отце? – спросил Реймонд.

– Потому что он не отец мне, – холодно ответила Клодия.

– Это же нелепо! Они с Твайлой растили тебя, как родную дочь. С тобой всегда обращались лучше, чем с Анджелой, и тебе это известно.

– Они пообещали твоим родителям, что выдадут за тебя замуж их первую дочь, но, если бы я не подсуетилась вовремя, мне бы никогда не стать твоей женой. По правде говоря, ты бы до сих пор лип к Анджеле, если бы я не открыла тебе глаза и не рассказала, что на самом-то деле она – обыкновенная потаскушка. Пожалуй, если бы не это, ты бы ни за что не женился на мне, ведь так?

Реймонд не видел причин лгать. Да, в тот день, когда Клодия рассказала ему, почему Анджелу столь поспешно отправили в Англию, он просто разъярился и позволил Клодии взять верх над собой. Впрочем, Реймонд быстро понял, что к чему, – его жена оказалась еще большей дрянью, чем он предполагал. Реймонд вел жалкое существование, и в бою ему даже было наплевать, выживет он или умрет – до того все опостылело.

– Нет, – подтвердил он, глядя Клодии прямо в глаза. – Я бы ни за что не женился на тебе.

В приступе гнева Клодия выхватила из рук мужа бокал и выплеснула виски ему в лицо.

– Скотина! Ненавижу тебя! Оставайся здесь и подыхай!

Выбежав из комнаты, Клодия спустилась вниз по винтовой лестнице и ворвалась в кабинет, где, к ее удивлению, застала Элтона. Погруженный в свои мысли, он смотрел в окно.

– Странно, что ты не в мавзолее, – саркастически заметила Клодия. – Признаться, я удивлена, что ты вообще не переехал туда и не поселился рядом с ее гробом.

Элтон даже не обратил на нее внимания.

И вдруг, не в силах больше сдерживать накопившуюся ярость, Клодия со всего маху ударила руками по столу.

– Послушай-ка! Хватит себя жалеть! Люди умирают, но жизнь продолжается. Ты должен собраться с силами и помочь мне присматривать за хозяйством. Новый Орлеан сдался, и ты тоже должен перейти на сторону северян, показать им, что не собираешься сопротивляться.

Синклер молчал.

– Тебе все равно, да? – продолжала разъяренная Клодия. – Со смертью Твайлы тебе на все стало наплевать. Ты не заботишься о Бель-Клере, не заботишься обо мне.

Нахмурившись, Элтон мрачно поглядел на нее. Себялюбивая, злая женщина! Когда Твайла умерла, она и слезинки не проронила. Элтон жалел Реймонда, который женился на ней, и ругал себя за то, что позволил ей вернуться в Бель-Клер.

Но он продолжал молчать.

– Может, стоит попросить доктора Дюваля отправить тебя в приют для умалишенных? – пригрозила Клодия. – Думаю, тебе там самое место, потому что ты явно лишился рассудка.

Этого Элтон уже не мог вытерпеть.

– Со мной все в порядке, но если кому-то так уж хочется быть поближе к янки, то почему бы не уехать в Новый Орлеан? Если только Ида Дюваль позволит тебе жить у нее, – добавил он.

– Никуда я не поеду! – завизжала Клодия. – Мой дом здесь, нравится тебе это или нет. И я не позволю разрушить его лишь потому, что ты, видите ли, впал в маразм!

– Мы ничего не можем сделать. Что будет, то будет. Мои рабы вольны сами решать свою судьбу и могут идти на все четыре стороны. Думаю, они все же предпочтут остаться, потому что здесь у них есть еда и крыша над головой. Когда янки придут в Бель-Клер, я сумею убедить их, что мы не собираемся сопротивляться. А теперь убирайся отсюда. – Синклер с отвращением махнул рукой. – Уезжай в Новый Орлеан, уезжай куда угодно, только не попадайся мне на глаза. Ты оскорбляешь память матери, разговаривая со мной таким тоном и оскорбляя меня.

Высоко подняв голову, Клодия вышла из кабинета, но в дверях процедила сквозь зубы:

– Она не была моей матерью, а ты мне не отец.

Элтон не был удивлен ее словами, только подумал, каково придется Клодии, когда он отойдет в мир иной и из завещания выяснится, что все имущество он оставил Анджеле.

Анджела…

Его сердце замирало при мысли о родной дочери, которую он так любил и по которой очень скучал. Ему было нелегко принять решение оставить ее в Европе. Больше чем когда бы то ни было Элтону хотелось, чтобы дочь была рядом. Еще никогда в жизни он не был так одинок. Но нет, ей лучше оставаться там – будущее Бель-Клера, Луизианы да и всего Юга сейчас такое шаткое…

Лицо Синклера напряглось, когда он вспомнил о спрятанных дощечках, которые могут пригодиться Конфедерации. Ему оставалось лишь дождаться, пока все немного успокоится и он сможет передать дощечки нужным людям.

Да, думал он, потирая поседевшие виски, скоро настанет пора действовать.

Клодия уселась в тростниковое кресло-качалку, стоявшее на парадном крыльце. Может, ей действительно стоит самой поехать в Новый Орлеан и добиться того, чтобы Бель-Клер не трогали? Разумеется, не сейчас, а чуть погодя, когда городом начнут управлять победители.

Уже давно она решила, что ей все равно, кто выиграет войну, лишь бы Бель-Клер уцелел. Если победит Север, то рабы, несомненно, окажутся на свободе, но ведь им понадобится работа. Она освободит их – на бумаге, – и если они не захотят голодать, а пожелают иметь крышу над головой, то им просто некуда будет деться. Они станут работать за ту плату, которую она им предложит. И Бель-Клер будет процветать, она уже видит это.

Клодия пришла к выводу, что должна постепенно брать все в имении в свои руки, пока Элтон не отдал Богу душу. А его смерть, по ее расчетам, была не за горами, потому что он просто изводил себя страданиями да переживаниями.

Да, еще Реймонд… Что ж, Реймонд скоро займет подобающее ему место. Хоть он слабак и пьяница, она пока не готова прогнать его. Было, правда, время, когда они начали беспрестанно ссориться, и Клодия опасалась, что он уедет из Бель-Клера. Но дни шли за днями, и становилось ясно – Реймонд и шага без нее не ступит, потому что чувствует себя с женой спокойнее. Дело в том, что его родители пришли в ужас от Клодии и материально не поддерживали сына, предоставив ему самому справляться с трудностями.

После свадьбы они переехали к Дювалям, но не прошло и недели, как Клодия настояла на том, чтобы муж снял им жилье. Она просто не выносила Иду. Впрочем, чувство это было взаимным.

Твайла не позволяла Клодии вернуться домой, объясняя это тем, что Реймонд хотел после женитьбы жить в городе и она вынуждена считаться с желаниями молодого мужа. Тогда Клодия сняла себе в дорогом отеле целый этаж и отправила чек на его оплату отцу Реймонда. Реймонд стал распродавать самых дорогих лошадей, и женщина с ужасом ждала того дня, когда все деньги, вырученные за животных, кончатся. К счастью, проблему помогла решить Твайла, которая вовремя отправилась на тот свет. Клодия принялась строить планы, как завладеть особняком Синклера, когда тело ее приемной матери еще не остыло. Теперь она поклялась себе, что никакая сила не заставит ее покинуть Бель-Клер, даже янки. Клодия твердо решила при первой же возможности заключить с ними мир.

Услышав цокот копыт, женщина вскочила с кресла. Приложив руку к глазам, чтобы защитить их от солнца, она вгляделась вдаль и тут же злобно скривилась, узнав упряжку Иды Дюваль. Лошади мчались с такой скоростью, что сразу стало ясно – что-то произошло. Клодия неторопливо вошла в дом и ледяным тоном велела Кезии сообщить Реймонду, что приехала его мать.