Трудно перечислить все те линии и направления, которые могут быть обнаружены исследователями самого процесса развития литературы. В частности, следует обратить внимание на изменение типа иностранных влияний. Несомненно, что византийское влияние или влияние болгарское были в русской литературе X–XIII вв. качественно и структурно отличны от влияния западноевропейского в XVII в. Здесь тоже скрыта особая и важная линия развития.

Все эти линии и тенденции развития в своих общих формах более или менее свойственны всем средневековым литературам на путях их перехода к типу литератур нового времени. Однако своеобразие исторического пути древнерусской литературы отразилось на всех этих линиях и тенденциях и привело к своеобразию ее достижений.

«Трансплантация» византийских и болгарских памятников привела к «трансплантации» же идей всечеловечества. Русская литература развила и донесла до нового времени эту заботу об общих судьбах всего мира, а не только русского народа. Вместе с тем с самого начала, призванная к тому нуждами русской действительности, русская литература определилась как высоко патриотическая, с обостренным национальным самосознанием. Это в значительной мере объясняется особой ролью, которая выпала на долю литературы в период феодальной раздробленности: недостаток экономических и политических связей между отдельными областями и княжествами восполняет литература, напоминая о единстве Русской земли, о ее исторической общности.

Большое общественное значение русской литературы, обусловленное особенностями самой действительности, сохранилось за ней на протяжении всех последующих веков.

В частности, ускоренное строительство русского централизованного государства в XV и XVI вв. потребовало участия в нем литературы. В литературе начинают преобладать большие непосредственно государственные и социальные темы, развивается публицистика, и публицистичность в той или иной степени овладевает всеми жанрами русской литературы, тормозя развитие «беллетристичности», развлекательности, «сюжетности» и «косвенности». Литература постепенно приобретает сугубо учительный характер – сперва более или менее церковный, затем светский.

Долго задержавшееся Предвозрождение способствовало развитию в русской литературе эмоциональности и «особой сердечности».

Обилие жанров (привнесенных извне и «своих»), различные стилевые пласты этих жанров привели к обогащению и развитию литературного языка, к появлению в нем различных его модификаций.

Однако были не одни только достижения. Сравнительно поздняя эмансипация человеческой личности и поздняя секуляризация литературы не дали в достаточной мере развиться и расцвести в ней вплоть до середины XVIII в. личностному началу. Развитие личностного начала совершалось с большим трудом и только во второй половине XVIII в. позволило русской литературе достичь уровня других литератур нового времени.

Преемственность является одной из важнейших закономерностей развития литературы, обусловливаемой в конечном счете самим характером исторического процесса. В то же время более полутора веков в истории литературы популяризировалась антиисторическая мысль о решительном разрыве петровской России с Россией допетровской.

Советская историческая наука поставила вопрос о необходимости диалектического рассмотрения связи петровской эпохи с предшествовавшими этапами русской истории. При всей громадности сделанного в первые десятилетия XVIII в. и поразительном рывке вперед, из эпохи экономической, военной и культурной отсталости, сама возможность беспримерно быстрого развития и осуществления обширных преобразований, определявшихся энергией и волей императора Петра I, была подготовлена прошлым. Европеизация начала XVIII в. не могла быть причиной перерыва единого процесса исторического развития. Россия уже давно шла общеевропейским путем. Петровские реформы были красноречивым проявлением общей закономерности.

Одним из первых именно так поставил вопрос Г. А. Гуковский еще в 1927 г. Рассматривая конкретно-исторически развитие литературы, опираясь на подлинные факты, ученый указывал, что литература нового века «попадала в сферу действия старых традиций, переданных современникам Тредиаковского и Ломоносова еще XVII веком и петровской эпохой».[808] Итогом этого процесса и была литература нового века – «своеобразная», «оригинально-русская».

В наше время в ряде работ Д. С. Лихачева наглядно показано, как органически на протяжении веков шел процесс «европеизации», освоения культурных и эстетических ценностей Запада и формирования самобытной литературы, обусловленный своеобразием исторического пути России. Исследователь ставит вопрос о преемственности между «древней» и «новой» русской литературой теоретически, выдвигая фундаментальные идеи. В свете этих идей оказывается возможным увидеть и понять значение и роль некоторых важных и устойчивых традиций русской литературы для нового XVIII в., когда в ответ на требования времени происходило стремительное и решительное преобразование литературы, осуществление коренной ломки ее идейного, жанрового и тематического облика.

Прежде всего новая эпоха получила в наследие утверждавшееся на протяжении столетий представление о высокой общественной роли литературы. Освобождаясь от чисто деловых и церковных задач, литература обретала самостоятельность и, выдвигая важные проблемы, завоевывала, по словам Д. С. Лихачева, прочное положение в духовной жизни общества. Связанная с современностью, она способствовала патриотическому воспитанию, формированию национального самосознания русских людей.[809] В дальнейшем общественное значение русской литературы, обусловленное самой действительностью и историческими обстоятельствами, усиливалось и расширялось.

Это стремление использовать литературу для нужд государства, опиравшееся на национальную традицию, отличало и Петра I. Он проявлял практический интерес к литературе, приближал к себе талантливых писателей (например, Феофана Прокоповича). Но традиции не только осваивались и продолжались, а развивались, обогащаясь тем новым, что приносило время. Иногда это же время было причиной отказа от уже сделанного. Нередко утрачивались и забывались важные открытия прошлого.

Литература нового времени решительно выходила из-под церковного влияния. Это еще более укрепляло ее общественное положение. Сама реформаторская деятельность Петра, инициатива преобразования России, исходившая от монарха, обусловливали органическое усвоение литературой и новыми писателями просветительских идей, и прежде всего политического учения просветителей – концепции просвещенного абсолютизма. Данный конкретный случай усвоения европейского политического учения раскрывает коренную особенность самого характера освоения европейского опыта Россией, в сложном процессе которого формировалась национально-самобытная политическая и эстетическая мысль.

Следует помнить, что концепция просвещенного абсолютизма, пришедшая в Россию с Запада, в сущности указывала на идеальную возможность, которую предлагал разум. Западная теория страстно призывала надеяться и верить в возможность прихода просвещенного монарха, который и осуществит необходимые обществу преобразования, подсказанные мудрым и человеколюбивым философом. В России эта политическая доктрина оказалась быстро усвоенной, потому что русским не надо было надеяться на чудо – у них был Петр I. И преобразования ему прежде всего подсказывала история, насущные потребности и нужды отечества, закономерности развития молодой нации.

Русские мыслители и писатели на протяжении более века – от Феофана Прокоповича до Пушкина включительно – потому самоотверженно и утверждали доктрину просвещенного абсолютизма, что опирались на реальный, запечатленный историей опыт Петра-преобразователя.