— Нам, правда, всегда говорили, что вниз лучше не смотреть, — Стивен старался говорить бодрым тоном, — но, по-моему, порой это даже полезно.
— Полезно? — Гарек с сомнением посмотрел на него. — Какая же от этого может быть польза?
— Ну, это помогает сосредоточиться на конкретной задаче. На мой взгляд, страх — самая лучшая побуждающая сила.
— Вот спасибо! Значит, во мне этой побуждающей силы более чем достаточно! — Гарек улыбнулся вымученной улыбкой. — Но если ты, конечно, не против, я лучше постараюсь смотреть прямо перед собой.
Стивен, выбравшись на большую плоскую скалу, нависшую прямо над пропастью, лег на живот и заглянул через край, высматривая ту тропу, что вела отсюда до того лагеря, который они разбили вчера вечером на берегу реки. Версен, Саллакс, Бринн и Марк отсюда выглядели просто букашками. Они ползали по земле — видимо, собирая хворост и таская из реки воду. Стивен немного понаблюдал за ними, чувствуя спиной тепло ласковых солнечных лучей, а под щекой — так хорошо ему знакомую неровную поверхность скал.
«Возможно, у нас еще ничего и не получится».
Тот же осточертевший припев вдруг снова зазвучал у него в ушах, но ему довольно быстро удалось заставить себя переключиться на другие мысли. Еще одна схватка с собственным отчаянием не принесет ничего хорошего, особенно на этой таинственной горе.
Чтобы отвлечься, Стивен стал думать о том, как здорово было бы, если бы вместе с ним сюда поднялись Марк и Хана. Им бы наверняка понравилось. Этот вызов опасностям, поджидающим любого при подобном подъеме, эти ошеломительные пропасти, эти чудесные виды — все это было ему так хорошо знакомо. Это был некий микрокосм его личного опыта, случайно перенесенный в Элдарн. Там, внизу, Стивен чувствовал себя самым слабым, самым нерешительным, с трудом изыскивающим в своей душе некие внутренние резервы, уверенность, способность поддержать других. Почему же Марку удалось так легко преодолеть этот барьер? Вот он, похоже, чувствует себя здесь совершенно свободно, да и ведет себя так, словно вырос в Роне. Вон, даже за местной девушкой ухаживает...
Стивен лежал на краю пропасти, греясь под полуденным солнцем и размышляя о собственных недостатках, пока его не нагнали Гарек и Гилмор.
Старик прервал его грустноватые мысли:
— Ты здесь, наверху, как у себя дома, Стивен.
— Да, пожалуй. — Стивен легко вскочил на ноги. — Большую часть своей жизни я прожил в горах, очень похожих на эти. С тех пор как мы попали в Элдарн, именно Блэкстоун дал мне возможность впервые почувствовать себя прежним человеком.
— Я рад, что тебе доставил удовольствие сегодняшний подъем, — сказал Гилмор. — Надеюсь, ночь покажет, что и наши усилия были не напрасны.
Однажды Стивену довелось побывать на палубе авианосца. Он помнил то ощущение восторга, которое вызвали в нем размеры судна, особенно ширина его верхней палубы. Плоская скала на восточном крае гребня, венчавшего гору Пророка, напомнила ему эту палубу. Являясь настоящей геологической аномалией, каменная площадка на вершине горы была почти идеально ровной шагов на сто во все стороны — ни трещин, ни минеральных вкраплений, ни выступов, ни зазубрин.
Стивен подобрал камешек и бросил его как можно дальше, и он еще с четверть своего пути легко катился по площадке, прежде чем наконец остановился. Умелый пилот вполне смог бы посадить здесь небольшой самолет, и еще, наверное, место осталось бы!
— Разве могла гора естественным образом создать у себя на вершине такое ровное пространство? Неужели это возможно? — спросил у Гилмора Гарек, тоже явно пораженный размерами этого высокогорного «аэродрома».
Едва добравшись до цели, Гилмор мгновенно раскурил свою трубку, и теперь холодный ветерок уже уносил клубы душистого дыма к востоку, вдоль верхнего гребня и той тропы, по которой они сюда пришли.
Сжимая трубку в зубах, Гилмор ответил:
— Я согласен: вряд ли можно предполагать, чтобы эта площадка образовалась естественным путем. Но если она и явилась результатом воздействия неких магических сил, это произошло задолго до моего рождения и задолго до того, как Сенат Лариона стал всерьез заниматься магией.
— А где... и как нас найдет Лессек? — Стивен не был уверен, который из вопросов более уместен.
— Мы можем разбить лагерь где угодно, где тебе больше понравится, Стивен, — отвечал Гилмор. — Но я предлагаю остаться на этом краю, потому что ночью будет холодно, а самое доступное топливо для костра находится ближе всего отсюда — внизу, у самого начала гребня. До него всего несколько сотен шагов.
— Верное замечание, — согласился с ним Гарек. — Вы пока начинайте готовить ужин, а я спущусь вниз и принесу немного дровишек.
Он сбросил заплечный мешок и направился к тропе. Стивен последовал за ним.
— Я тоже пойду — принесем, сколько сможем.
Когда горы окутала ночная тьма, Стивену показалось, что их небольшой костер горит посреди самой большой в мире пустыни. Ветер свистел над вершиной горы Пророка, унося с собой большую часть того тепла, которое давал костер, но слишком сильное нервное напряжение не давало Стивену почувствовать холод: его страшила возможность встречи с покойным Лессеком. Предвкушая ее, он глубже зарылся в одеяло, надеясь, точно ребенок, что эта теплая норка сумеет его защитить. Вокруг не было видно ничего, кроме черного камня и еще более черного неба.
Вскоре все же усталость, эмоциональная и физическая, взяла над ним верх, и он крепко уснул.
Ему снился банк в Айдахо-Спрингс и то, как весело они с Мирной Кесслер обменивались шутками и как она пыталась решить очередную математическую задачку из тех, которые он ей постоянно подсовывал. Она как раз билась над тем, как с помощью дедукции вывести египетскую формулу площади круга, когда он зашел к ней в тот день, до этого впервые побывав в антикварной лавке Майерса. Он тогда еще попросил Мирну кое-что сделать для него, чтобы успеть добраться до Денвера, прежде чем закроются все магазины. Заглянув ей через плечо, он увидел, что лист бумаги перед ней покрыт квадратами, окружностями и расчетами, связанными с длиной окружности и диаметром.
Когда он неожиданно вошел, она задумчиво изучала дно своей кофейной чашки и страшно смутилась, тут же отодвинула в сторонку свои расчеты и стала довольно мило ворчать, что отнюдь не является его секретаршей. Кстати, что она еще тогда говорила? Он-то совершенно отчетливо видел ее, то словно сквозь пелену, и это напоминало ему, что он спит. Мирна все поддразнивала Стивена по поводу его «дурацкого смертоубийственного хобби», и Хауард с ней соглашался. А потом Стивен предупредил ее, чтобы она вечером не пила слишком много в компании своих развеселых приятелей, и уехал в город.
А ветер все свистал над горой Пророка, но Стивен Тэйлор крепко спал и ничего не слышал; он лишь натянул повыше одеяло да подкатился поближе к костру.
Гарек бросил остатки топлива на горящие угли и тоже завернулся в одеяло. Он-то как раз спать совершенно не собирался и рассчитывал дождаться появления этого знаменитого Лессека — если, конечно, случайно не задремлет и не проснется, когда дух великого мага уже склонится прямо над ним. Он был уверен, что в таком случае от страха прыгнет прямо в пропасть.
Гилмор тоже не спал и, сидя напротив Гарека, с удовольствием курил свою трубку и молча смотрел в костер.
Гарек думал о своей ферме, о родителях и молил богов, чтобы малакасийцы, узнав о том, что он связан с повстанцами, ничего старикам не сделали.
Жаль, конечно, что придется пропустить праздник, который устраивают в конце осени, когда урожай зерновых успешно собран и продан, припасы на зиму сделаны, мяса навялили и накоптили предостаточно, виноградный сок в бочках благополучно превращается в вино, а в сараях полно топлива на зиму. Осенний праздник длился обычно дней пять: ели и пили от души, местное молодое вино лилось рекой, а сам он — во всяком случае в последние лет десять — непременно добывал к празднику оленя. И в этом году крестьяне, что арендуют землю к северу от Эстрада, наверняка будут ожидать, что он, как обычно, доставит к столу свежую оленину. Интересно, а о нем-то самом они вспомнят? Пожалеют ли его самого? Или просто посетуют, что в этот раз угощение не такое обильное, как обычно?
