Поздней ночью Стивен внезапно проснулся. Он перевернулся на другой бок и поплотнее завернулся в одеяло, особенно старательно кутая плечи и колени — ему не хотелось, чтобы холодный ночной воздух проникал в то тесное пространство между его телом и грубым шерстяным одеялом, которое он уже успел обогреть. Устраиваясь поудобнее на неровной земле, полусонный Стивен нечаянно столкнул сложенный вчетверо пиджак с камня, который использовал в качестве подушки. Прикосновение ледяного камня к лицу и разбудило его окончательно.

Ночь была тиха. Кроме неяркого свечения углей в костре, Стивен ничего не видел вокруг. Рядом в темноте ритмично посапывал Марк. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Стивен разглядел Версена, стоявшего на часах. Точнее, он не стоял, а сидел у костра, прислонившись спиной к валуну, и, похоже, крепко спал: во всяком случае, голова его была сонно склонена на грудь.

И тут Стивен услышал шаги в лесу, прямо у себя за спиной. Судя по этим осторожным шагам, кто-то явно хотел подойти к ним незамеченным. Стивен хотел было крикнуть, но вспомнил, что стрела, незаметно пущенная из темной лесной чащи, может запросто заставить его умолкнуть навсегда. В животе у него похолодело от страха; он почти машинально поджал ноги, свернувшись клубком и весь напрягшись, готовый мгновенно вскочить и броситься наутек. Потом нащупал рукоять охотничьего ножа, висевшего на поясе, но рукоять лежала в руке как-то неловко, и он понял, что нож вряд ли поможет ему, если придется все же схватиться с невидимым противником. Затаив дыхание, Стивен вытянул шею и вгляделся во тьму.

Теперь шаги слышались ближе, прямо за тем камнем, у которого притулился Версен. Напрягая глаза, Стивен сумел разглядеть в темноте чей-то громоздкий силуэт. Затем он увидел, как этот человек спрятал что-то в седельную сумку, откинул одеяло, лег и укрылся с головой, явно собираясь спать. И Стивен вздохнул с облегчением: это был Саллакс.

Он сразу успокоился, догадавшись, что Саллакс, должно быть, просто вставал по нужде и решил отойти подальше в лес. Сон вновь стал одолевать его, и он совсем позабыл о том, что Саллакс что-то положил в свою седельную сумку. И вскоре все уже опять крепко спали.

В течение последующих трех дней они упорно продвигались к подножию гор. Здесь во множестве росли горные корявые дубки и вечнозеленые хвойные деревья, и Стивен заметил, что лиственные деревья с твердой древесиной, столь распространенные в южных районах Роны, теперь попадаются все реже и реже. Здешние дубы были весьма неказистыми и малорослыми; на крепко переплетенных друг с другом корявых ветвях кое-где еще виднелись пожелтевшие листья.

Сильно похолодало, и впервые с момента их прибытия в Рону Стивен порадовался, что в тот злополучный четверг надел в банк твидовый пиджак. Пиджак с трудом налезал на грубоватую местную рубаху, и она торчала из-под него, придавая Стивену несколько нелепый вид. Но он старался не обращать внимания на шуточки Марка насчет того, что выглядит он как университетский профессор на празднике, посвященном эпохе Возрождения, — пиджак отлично его согревал.

Погода стояла ясная, хоть и холодная, и в прогалины меж деревьев видно было далеко, так что на третий день, к вечеру, щурясь в лучах закатного солнца, путешественники наконец различили на горизонте вершины Блэкстоунских гор.

«Эти горы кажутся зловещими даже издали!» — подумал Стивен.

И снова у него под ложечкой шевельнулся холодный комок страха.

Вершины Блэкстоуна вздымались куда выше таких знакомых Скалистых гор; острые скалы и глубокие ущелья сулили тяжкое, полное неприятных неожиданностей путешествие. В Колорадо Стивен привык любоваться вершинами Скалистых гор из прерий, оттуда была видна почти вся передняя гряда, протянувшаяся с севера на юг живописной мешаниной зеленых холмов, красных каменных утесов и гранитных скал с заснеженными вершинами.

Для любого, кто ехал на запад, Скалистые горы были желанным зрелищем, неким волшебным завершением долгого путешествия по бесконечной равнине, где по обе стороны тянулись плоские поля пшеницы и кукурузы. Стивен обожал Скалистые горы, и ему никогда не надоедало смотреть на их синеватые вершины — но только там, дома.

А здесь горы были совсем другими, удивительно неприветливыми. Сразу от предгорий они резко поднимались вверх почти вертикальными гранитными стенами, словно нарочно спущенными богами с небес, чтобы не дать людям выбраться за пределы Фалкана.

— Ты здесь когда-нибудь раньше бывал? — спросил Марк у Версена, который, задумчиво глядя куда-то вдаль, ответил:

— Нет. Я, конечно, ходил через восточные перевалы, но так далеко на запад никогда не забирался. Здесь и горы-то совсем не такие, как те, мимо которых у нас Торговая дорога проходит. — Он перевел взгляд на Гилмора и прибавил: — Нелегко нам придется.

— А где гора Пророка? — спросил Стивен, прикрывая рукой глаза от солнца.

Версен только пожал плечами, и все опять посмотрели на Гилмора. Тот остановился и указал им на самую высокую из вершин:

— Видите вон ту вершину? Она почти посредине гряды.

— Так это она и есть? — спросил Марк. — Высоченная! И наверху ледниковая шапка, да?

— Нет, это не она, — сказал Гилмор. — Возьми от нее чуть к востоку. Гору Пророка отсюда трудно разглядеть — она не очень высокая; но если как следует приглядеться, ее все же можно увидеть. У нее вершина не остроконечная, а больше похожа на длинный узкий гребень, на западном конце которого почти ровный выступ...

— Я ее вижу! — воскликнула Бринн. — С виду ничего особенного.

— Да, пожалуй, — кивнул Гилмор. — Но когда подойдем поближе, вы поймете, что в ней чувствуется некая потаенная сила. Наверное, именно поэтому Лессек и приходит к нам только вблизи этой горы.

Саллакс, как всегда, потребовал немедленных действий:

— Ну, так давайте поскорее доберемся туда. У нас еще добрых пол-авена светлого времени — вполне можно успеть и еще один холм миновать, если поторопимся.

Версен тут же молча пришпорил своего коня и повел отряд вниз по северному склону очередного лесистого холма, осторожно выбирая путь в меркнущем свете дня.

Когда они уже почти спустились в неглубокую лощину между холмами, Версен заметил что-то вроде звериной тропы, которая огибала подножие соседнего холма, и, обернувшись в седле, крикнул Саллаксу:

— Надо бы по этой тропе поехать — она, наверное, к воде ведет.

— Не нравится мне что-то по тропам ездить! — отрезал Саллакс.

— Да тут же никаких следов не видно, ни человеческих, ни конских. Никого тут нет или давно уже не было, — не соглашался Версен. — По-моему, все обойдется.

— Ладно, поехали, — буркнул Саллакс и повернулся к Гареку: — А ты будь настороже. Может, что-нибудь подходящее на обед подстрелишь.

Когда закатные лучи добрались до верхних ветвей могучих сосен, Гареку показалось, что весь лес вспыхнул ярким огнем, и у него промелькнула мысль: хорошо все-таки, что Версен выбрал для стоянки именно эту защищенную холмами и лесом лощину. С трудом оторвав взгляд от светившихся в пламени заката крон деревьев, он дал глазам привыкнуть к полумраку, царившему внизу, и принялся осматриваться в поисках дичи: кроликов, птицы, а может, и оленя. Но пока что он слышал лишь приглушенный стук лошадиных копыт по сосновым иглам, густо устилавшим землю. Охотиться здесь, в сосновом лесу, было непросто; на земле не было шумливых осенних листьев, которые могли бы подсказать ему, в какой стороне дичь, а по подстилке из сосновых игл звери могли ступать совершенно бесшумно. Гарек внимательно прислушался.

И вскоре услышал слабый шорох. Вытянув шею в ту сторону, откуда этот шорох донесся, он услышал какие-то странные негромкие звуки — словно кто-то сапогом наступил на битое стекло. Странно, подумал Гарек, что за зверь издает такой шум? Ведь эти звуки могут привлечь к себе внимание всего леса. Однако шорохи послышались снова, точно неведомое животное как ни в чем не бывало последовало дальше, вместо того чтобы замереть на месте и проверить, не преследует ли его какой-нибудь хищник.