Он видел тонкую черную стрелу, нацеленную прямо ему в грудь, и с громким криком поспешил выстрелить в третий раз. Выпущенная им стрела взмыла ввысь и исчезла из виду, пролетев у часового над головой на высоте добрых пятнадцати футов от палубы.

— Ну, вот и смерть моя пришла, — прошептал Марк, обхватив себя руками, чтобы унять охватившую его дрожь.

Он уже представлял себе ту жгучую боль, когда острый обсидиановый наконечник пронзает мышцы и насквозь пробивает кость. И вдруг перед глазами его предстал неподвижный и совершенно беззащитный Гарек.

Малакасиец, затаив дыхание, выстрелил, но летящей в него стрелы Марк уже не увидел. Не увидел он и того, как мгновение спустя Бринн добралась-таки до часового. Зато он услышал глухой деревянный стук — это стрела глубоко вонзилась в деревянную скамью дюймах в шести от Марка.

— Так он тоже промахнулся! — не веря собственным глазам, вскричал Марк. — Ты промахнулся, слепой ублюдок!

От неожиданного облегчения он захохотал как безумный, но его тут же привела в чувство пригоршня холодной воды, которой кто-то плеснул ему в лицо.

— Какого черта?! — вскричал Марк, глядя в темную воду и ожидая, что тот тип, прыгнув за борт, намерен схватиться с ним врукопашную.

Но ведь у него даже топора нет — его взяла с собой Бринн! Марк поискал хоть какое-нибудь подходящее оружие и увидел торчавшую из скамьи стрелу. Он выдернул ее и угрожающе взмахнул ею над головой.

И вдруг рядом с яликом всплыл труп того часового. На лице мертвеца застыло изумленное выражение. Почти безмятежно труп кружился на воде, потом как-то нехотя, неторопливо скрылся в волнах.

Марк поднял глаза: сверху на него смотрела Бринн, помахивая окровавленным ножом.

— Я тебя люблю! — крикнул он ей по-английски.

— Говори по-человечески, жалкий чужестранец! — насмешливо крикнула она и исчезла.

Старый волшебник встретил Бринн на полпути к трапу.

— Осторожней! — прошептала она. — Вон там, позади нас, половина команды на палубу лезет.

Бринн хотела скользнуть мимо старика, держа ножи наготове, но он схватил ее за плечо.

— Я знаю, — сказал он спокойно. — Я их встретил, когда выходил из каюты.

— И где они сейчас?

— Они сейчас... отдыхают. — Он, похоже, был вполне собой доволен. — Боюсь, правда, что с утра их будет мучить сильная головная боль. Впрочем, они, по крайней мере, останутся живы.

— Из-за тебя о нас, благородных и опасных мятежниках, дурная слава пойдет, — усмехнулась Бринн.

— Чепуха, моя дорогая. Я сюда явился не для того, чтобы убивать матросов.

— А что это был за жуткий грохот?

— В старом королевском дворце теперь понадобится окна вставлять. — Старик смотрел, как в порту и в раскинувшемся за ним городе суетливо мечутся мерцающие огни факелов. — Нерак знает, что мы здесь.

Бринн не сумела скрыть промелькнувшее у нее на лице выражение ужаса и обхватила себя руками, точно в ознобе. Но тут же сосредоточилась, заставив страх отступить, и сказала спокойно:

— Ну что ж, хорошо. Пусть идет сюда.

— Вот именно, — сказал старый маг, проверяя, достаточно ли крепок узел на веревке, привязанной к якорной цепи. — Однако ты свою роль в этом сражении уже сыграла.

Он жестом указал ей за борт.

— Нет, я остаюсь.

— Детка моя дорогая, нет у тебя такого оружия, чтобы с ним сражаться. Он уже и так мертв. Да и мне будет легче, если не придется еще и о тебе беспокоиться. — Он оглянулся и с некоторым нетерпением приказал: — Ну, быстро! Полезай вниз!

Бринн знала: возразить ей нечего. Она быстро сунула ножи в ножны, крепко обняла старика и прошептала:

— Прошу тебя, останься жив! Я не хочу еще раз переживать весь этот ужас.

Он обнял ее и сказал, желая утешить:

— Я полжизни готовился к этому. Не волнуйся: все будет хорошо. Но сейчас прошу тебя, уходи поскорей.

Бринн кивнула и скользнула за борт.

Стивен зажег небольшой волшебный огонек, чтобы хоть как-то осветить темные апартаменты Малагона, но когда под неярким светом чуть расступились густые тени, вместе с ними исчезло и роскошное убранство каюты: дорогие безделушки, роскошные ковры, вышитые шелковые и бархатные покрывала — все это оказалось иллюзией. Волшебный посох, пробив брешь в магической обороне, созданной Нераком, уничтожил и эти чары. Однако громовые раскаты, доносившиеся с дальнего края гавани, говорили о том, что Нерак приближается.

«Сколько же у меня осталось времени? — думал Стивен. — Минута? Две? Двадцать?»

Впрочем, он гнал от себя мысли об этом, стараясь выполнить основную задачу и отыскать портал.

Теперь каюта Нерака была совсем не похожа на ту, которую он видел, когда лез на ют по якорной цепи. Просторное помещение оказалось почти пустым: ни удобной мебели, ни роскошной кровати, ни книг, ни камина. В шкафу не было одежды, со стен исчезли гобелены, а с пола — ковер. Деревянные переборки, пол и потолок были темными, почти черными от старости, на полу — толстый слой пыли, в которой башмаки Стивена оставляли заметные следы, точно на тротуаре, покрытом снежком. Нерак — как и его страшный властелин, — похоже, вообще никогда не спал. К тому же правитель Малакасии ничего не ел, ничего не читал, не принимал гостей. У Стивена было такое ощущение, будто в эту каюту вообще никто в течение многих лет даже не входил. Он начинал догадываться, что Малагон — скорее дух, чем человек; скорее некая идея зла, чем реальный злодей.

У дальней стены он увидел прямоугольный стол, старательно задвинутый в самый темный угол. На столе виднелись два предмета: книга в кожаном переплете и черный металлический ящичек с выгравированными на нем странными надписями или символами. Стивен нервничал; он весьма опасался, что это чудовище с острова Ларион явится раньше, чем он успеет отыскать портал, а потому суетился и двигался неосторожно, поднимая целые тучи пыли.

Заставив магический шар гореть ярче, он хотел было открыть книгу в кожаном переплете, но вдруг передумал, пораженный внезапно возникшей мыслью, и даже спросил вслух:

— Как же он это делал?

Ему пока не удалось отыскать ни одного свидетельства применения магии. Ни одного! Он даже глаза закрыл, надеясь, что сумеет сосредоточиться и что-нибудь обнаружить.

— А, собственно, зачем мне брать в руки эти предметы? — спросил он себя и для безопасности засунул руки в карманы. — Что, если со мной какая-нибудь чертовщина произойдет? И я лишусь души или еще чего-нибудь?

Нет, все-таки нужно торопиться, он это чувствовал и постарался взять себя в руки.

— Ладно, продолжим.

Он потянулся к шкатулке, но тут же снова отдернул руку.

— Все верно, — убеждал он себя, — эти вещи настоящие. Это каюта оказалась подделкой, а их, видимо, подделывать необходимости не было. Правильно? — неуверенно спросил он у пустой комнаты и взял в руки книгу.

Но стоило его пальцам коснуться переплета, и он почувствовал, как в кончики пальцев проникает магическая энергия — похожее ощущение он испытал, когда вместе с Марком открывал цилиндр, принадлежавший некогда Уильяму Хиггинсу. На этот раз ощущение было, правда, почти приятным. Стивен положил на книгу ладонь и несколько мгновений, словно у кого-то украденных, наслаждался хорошо уже ему знакомым ощущением ничем не сдерживаемой, необузданной магической силы, перетекающей в него.

Перед глазами мелькали странные, незнакомые оттенки, загадочные, небывалые образы; в голове был настоящий водоворот мыслей — одновременно добрых и злых. Некоторые из возникавших перед его мысленным взором образов явно имели древнее происхождение; другие, похоже, не являлись даже плодами воображения, скорее это были некие видения, связанные с будущим, — расцвет и распад некоего мира, страшные опустошительные эпидемии и всеобщее благоденствие...

Стивену казалось, что он все это как бы проживает сам, что эти образы и ощущения проходят сквозь его плоть, скользят по венам, растворяются в мышцах; и в этом беспорядочном вихре полностью растворялись его собственные мысли, тонула логика; и голос разума совсем заглушила атональная полифония иных голосов.