— Киев. Здесь, за бывшей Житомирской заставой, строится новый тюремный замок. Интересно бы знать, взяты ли при устройстве этого «замка» какие-нибудь меры к устранению тех неблагоприятных гигиенических условий, которые иногда составляют у нас принадлежность подобных замков. Около вновь устраиваемой киевской тюрьмы много свободного места, которое, говорят, можно бы занять под огороды и возделывать овощи, нужные для арестантской пищи, арестантскими же руками. Пора бы, право, обратить серьезное внимание на времяпрепровождение заключенных и предоставить им возможность не совсем расставаться с матерью-природой, освежающей силы и очищающей помыслы. Заменение «трынки» — специального занятия большинства арестантов — работою в садах и огородах важно не менее заботы «об улучшенной арестантской пище», чем ограничиваются иные наши тюремные комитеты. Странно, что прекрасная киевская медицинская газета пр<офессора> Вольтера, подымавшая не один раз вопрос о жизни заключенных в тюрьмах, не выразит своего мнения по поводу вновь устраиваемой в Киеве тюрьмы. Голос ее был бы очень уместен в этом случае и, может быть, указал бы не одну из вредных сторон нашего тюремного устройства, которых новые тюрьмы не чужды не менее старых.

— Киев. «Киевский телеграф», изъявляя желание скорейшего уничтожения такс, по примеру Петербурга, приводит следующее обстоятельство, не говорящее в пользу такс. В прошлом году крупитчатая мука 1 сорта продавалась за пуд по 2р. 40 к., фунт белого хлеба значился по таксе 5 к., в этом году мука несравненно дешевле, именно по 1 р. 80 к., а хлеб печеный за фунт по таксе значится так же, как и в прошлом, по 5 к. Лучший печеный хлеб продается у немецких мастеров, у которых покупает почти весь город; немецкие булочники, как Юнг, Зиринг, и др., пользуются своею популярностью, но, не довольствуясь хорошей по таксе ценой, пекут хлеб весом вместо 3/4 даже по 1/2 фунта.

Шелководное заведение г. Чижова при Днепре, пользующееся некоторою известностью, приобрело в последнее время и доверие со стороны окрестных крестьян. Многие из них с охотою стали разводить шелковицу, сознавая в ней прочное подспорье к хлебопашеству, далеко не вполне их обеспечивающему. Число их, как слышно, доходит до 100 человек.

— Киев. 1 января. В Киеве ощущается самая настоящая надобность в учреждении ссудной казны, под мелкие ручные залоги. Число ростовщиков, занимающихся ссудами подобного рода, здесь весьма значительно, но заем у них до крайности обременителен для кредитующегося и сопряжен с большим риском для последнего. Между многими заимодавцами особенно известен один кавалер, Д…в, у которого такой порядок, что занимающий, оставляя у него вещь за сумму, не превышающую одну четверть ее стоимости, дает кавалеру, или человеку, которого он называет «mon valet»,[2] расписку в том, что он продал эту вещь за взятую сумму. После дня, определенного кавалером для выкупа, вещь составляет его собственность; да и вообще кавалер с минуты получения продажной расписки делается владельцем залога на законном основании, и возврат вещи зависит только от его великодушия. Процент при этом самый умеренный, 10 % на 100 в месяц, а в год 120 % на сто. У других «банкиров» те же уставы и учет формулирован так же, но обороты гораздо ничтожнее. Есть здесь и подвижной банк в лице некоего г. П…аго, который, как хвост за кометой, следует за героями зеленого поля и снабжает их «грошами» под ручные же залоги, на самое короткое время, иногда на несколько минут, до первого выигрыша, тоже по 10 % «за момент залога», но так как такой банкир незаменим, а потребители его кредита не сохраняют право на общественное сочувствие, то всякая забота об ином устройстве такого ходячего банка неуместна.

— Мысль об учреждении общественной лектории время от времени все ярче высказывается в киевском обществе, но решительного шага к осуществлению этой мысли еще не сделано. Дай Бог этому благому делу хоть часть успеха, который венчает всякое предприятие по устройству, напр<имер>, блинов или катанья, на которые каждый тратит гораздо больше того, что нужно на годовое чтение.

— Во время рождественских праздников, когда некоторые киевские университетские студенты слушали приобретенные наймом лекции, воспитанники духовных училищ, состоящие «в хоре», посещали дома граждан для поздравления с праздником. Где принимали этих певчих, там они, стоя у дверей, пели сначала канон, приличный случаю, потом «Ударил час, медь зазвучала… судьбе повиноваться должно, нельзя ль не плакать, не тужить» — и, наконец, многолетие хозяевам.

Пение не отличалось особенною стройностью по причинам, очевидно, зависевшим от обстоятельств, соответствующих праздничным обычаям.

— Студенты здешнего университета учредили музыкальные вечера в пользу воскресных школ.

— Киев. 27 января. В настоящее время Киев оживленнее обыкновенного, контракты вывели его немного из постоянного сна, но несмотря на то, что дорога хороша, ярмарка далеко не так многолюдна, какую ожидали. В самом контрактовом деле — не все места заняты. Большая часть торговцев — все здешние же купцы, переселяющиеся обыкновенно в ярмарочное время с Крещатика на Подол. Приезжих, как продавцов, так и покупателей, очень немного, везде и все жалуются на общий застой и безденежье. Город мало заботится об удобствах помещения торговцев; так, например, 21 числа в 10 часов утра обрушился один из ярмарочных балаганов, оттого, что был едва-едва слеплен, к счастию, в это время там никого не случилось, и крушение обошлось без несчастия.

— Недоразумения, возникшие было в киевской конторе коммерческого банка по поводу учета векселей здешних же купцов Р—та и К—на и др., окончилось мирно.

— Киев по-прежнему терпит недостаток в размене кредитных билетов на звонкую монету. За мелочь платят 4, 5 и даже б коп<еек> за рубль. Еще недавно влиятельные лица, от которых зависит размен, отсылали просителей к купцу Полякову, говоря, что у него серебра сколько угодно, — источник, откуда получает Поляков серебро, очень интересует здешних жителей, но положительно неизвестен. Впрочем, в настоящее время и Поляков прекратил вдруг размен, говорят, потому, что «себе дороже стоит». Из всех киевских торговцев только один табачный фабрикант Иг—ов не чувствует общего недостатка: он как-то нашел средство получать мелочь при дамском пособии.

— Говорят, что вскоре в Киеве откроется пятая типография. Носятся также слухи, что предположенная у нас новая газета «Киевский курьер» не будет издаваться вовсе по неимению сотрудников; многие даже радуются тому, что ее хоронят прежде, нежели она успела явиться на свет. Вообще у нас редакторы терпят недостаток в сотрудниках. Редакторы обвиняют публику в недостатке сочувствия, а публика редакторов в кое-чем другом.

— На днях первой гильдии купец Рапопорт (теперь православный) назначен попечителем Киево-Софийских духовных училищ. Эта новость до того занимает киевскую публику, что везде только и слышишь толки о прогрессе в выборе на такую должность г. Р. Рапопорта.

— Трезвость, почти погибшая в трудной борьбе с личною страстию и принуждением, опять начинает оживать в губерниях: Ковенской, Виленской и Минской. Помещики и священники служат примером воздержания. «Угощать гостя искренним приемом, а не упаивать вином» — девиз импровизированного братства трезвости. Интересно знать, какой теперь фокус придумают для распаивания народа наши откупные штукари.

В 11 № «Могилев<ских> губ<ернских> ведом<остей>» н<ынешнего> г<ода> напечатаны наблюдения г. Дубицкого «О главнейших причинах болезней и смертности чиновников». Мы думаем, что статья эта заслуживает полного внимания наших строителей и распорядителей и что оглашение ее в одном из более распространенных органов нашей журналистики принесло бы немалую пользу.