Чем бы американский вопрос ни разрешился, а о хлопчатой бумаге нельзя нам не подумать. Давно ли миновало то время, когда нас уверяли, что азиатский хлопок только и годится, что на одни светильни: говорить это тогда, быть может, были у людей свои причины. Теперь, как мы знаем, привоз к нам среднеазийского хлопка усиливается все более и более, и наши дамы, да и мы, грешный и непрекрасный пол, отлично щеголяем в тканях, в которых примесь хлопка, именно средне-азийского происхождения, составляет существенное содержание. Что касается ласточника, от которого следовало бы ожидать блестящих результатов, то, по последним сведениям, теперь известно положительно, что каждый стебель этого растения дает четверть золотника ваты; что с целой десятины, или с полумиллиона стеблей ласточника, может быть получено до 34 пуд<ов> ваты. Она продается по 4 руб. за пуд, следовательно, доход с десятины, засеянной ласточником, будет простираться до 136 рублей, а за исключением 36 руб. расходов на обработку и уборку поля рублей сто останется чистого дохода с десятины. Ваты в год нам нужно более 300 000 пудов; следовательно, для одной ваты под посев ласточника нужно отвести на первый раз около 10 000 десятин земли, а эта цифра так почтенна, что об ней можно подумать нашим сельским хозяевам.

А сельские хозяева наши горячо принимаются нынче за дело. В одном из зимних заседаний Московского общества сельского хозяйства А. И. Кошелев высказал много дельных мыслей, и мы с ним совершенно согласны, что в прежнее время многие вопросы служили лишь темою для теоретических рассуждений, красноречивых речей и длинных праздных прений; дельного же разрешения они не получали. Теперь положение землевладельцев совершенно иное. Конечно, многое, очень многое в нашем хозяйственном быту еще не определилось, землевладельцы наши даже сами не знают, могут ли они распроститься с барщиной, и суждения об этом именно теперь тем необходимее, что не сегодня, так завтра каждый сам должен решить их так или иначе, во что бы то ни стало.

Заключим сегодняшнюю нашу статью добрым известием в надежде, что указываемым образцом мы вызовем и других на подражание.

Общество Сельского хозяйства юго-восточной России давно задумывало сблизить производителей с потребителями, доставить им возможность подать друг другу руки, сократить расстояния, их разделяющие, и поставить промышленные заведения вблизи от месторождения нужных им сырых произведений.

Разумеется, первое дело и начало всему — это дороги. Но интересы нашего общества так еще разрознены, единодушия между членами так еще мало, сознание своих гражданских обязанностей у многих так еще мало развито, что мы и кидаем страшные деньги на дороги, а дорог все у нас нет как нет. Разбери каждый из нас хоть по клочку какой-нибудь путь сообщения, неси каждый из нас свой личный труд хоть на один аршин дороги, и вот, при семидесяти пяти миллионах жителей, 50 000 верст дорог были бы устроены… Кстати, вот нынче за Кавказом, за Ордубатом, по берегу Аракса проводится в скалах дорога, нашли же возможным уступить желанию одного почтенного армянина и милостиво дозволили же ему принять на себя разработку участка ее всего в одну версту. Придется взрывать скалы и понести довольно значительные расходы, тысяч восемь рублей, но г. Мугдуси-Ованес-Терджанов не посмотрел на это и доказал возможность соединенными усилиями граждан делать все благое, что только возможно.

Общество сельского хозяйства юго-восточной России тоже думало сначала о дорогах, но потом остановилось на том, что в настоящее время могут принести большую пользу съезды землевладельцев для заключения разного рода сделок, найма нужных людей, а также для продажи и покупки сельских произведений. И потому Общество положило:

1) учредить в Пензе периодические съезды землевладельцев для заключения разного рода сделок и 2) пригласить на эти съезды всех желающих войти в сношение с помещиками.

Собрание, уже второе, было назначено на 11-е января.

Опубликование по высочайшему повелению нашего государственного бюджета встречено, как известно, всеми образованными людьми с искренним восторгом, в большей или меньшей степени равным тому, с каким встречен был манифест об улучшении быта крестьян. Этот восторг служит доказательством, что общество наше или, по крайней мере, образованные представители его понимают в большей или меньшей степени значение подобной меры и глубоко признательны за нее правительству.

Но, конечно, не все у нас вполне сознают значение этой меры, а потому-то очень многие и задают себе и другим вопрос: «Бюджет опубликован, это прекрасно; но можно ли разбирать его в наших периодических изданиях и высказывать о нем откровенно свои мнения?»

Подобный вопрос, мы в том уверены, будучи, с одной стороны, результатом существовавшего у нас прежде порядка вещей, не во всем выгодного для полного уразумения и самых мудрых правительственных распоряжений, служит, с другой стороны, несомненным доказательством того, что лица, ставящие этот вопрос, не сознают вполне ни значения, ни в особенности причин и цели опубликования бюджета.

Если правительство решается на подобную меру, то решается на нее, конечно, и сознательно, и не без цели. Опубликовать бюджет значит, между прочим, предоставить возможность обсуждать, разбирать его. Не тьмы, а света ищет, значит, правительство, приступая к такой мере, и цель его непременно будет таким способом достигнута, потому что и цель хороша, и средство вполне достойно цели.

Но мыслимо ли достижение такой цели при одном голословном обсуждении бюджета? Конечно, нет. Бюджет есть не просто собрание кое-каких цифр, которым, по личному благоусмотрению, можно придавать или не придавать одно или другое значение. Бюджет есть одно из самых главных выражений средств и нужд нации, а также и способов удовлетворения этих нужд. Бюджет показывает в большей или меньшей, но всегда в значительной степени, каковы, то есть достаточны или недостаточны, материальные средства правительства для достижения государственных целей; достаточны или недостаточны средства казны и силы народы для уплаты государственных налогов; правильно или неправильно распределены налоги между подданными государства; следует ли увеличить или уменьшить, сохранить эти налоги или заменить другими? и т. п. Ясно, значит, что обсуждение бюджета требует понимания его, а такое понимание невозможно без сознания общественных интересов, знания политических наук и знакомства с бытом народа, его нуждами и средствами. Ясно также, что умственных средств и способностей не только одного, но и нескольких лиц недостаточно для окончательного приговора о бюджете. Подобный приговор требует сведений и способностей многих лиц, и притом таких, которые сознают, по возможности, общественные интересы и серьезно смотрят, между прочим, на дело обсуждения государственных и других общественных бюджетов. Только подобные лица могут, а потому и обязаны заниматься, по возможности, этим делом и благотворно действовать на мнение большинства, давать ему правильное, разумное направление, противодействовать его иногда превратным толкованиям разных общественных явлений, ложным увлечениям и т. п. А возможно ли это без печатного слова? Чем же преимущественно, как не печатным словом, пользуются и все более или менее просвещенные администрации для объяснения народу общественных интересов, правительственных мер и целей и т. п.? Печатное слово не есть ли в наше время величайшее, благороднейшее и могущественнейшее орудие нравственных и умственных сил, и можно ли, разумно ли не пользоваться им для достижения благих правительственных и необходимых государственных целей? Да, только при помощи печатного слова можно достигнуть благой цели опубликования бюджета; только при содействии этого средства можно будет уничтожить вред от превратного толкования наших финансовых средств и затруднений; только при помощи гласного обсуждения финансовых вопросов все общество наше может в скором времени прийти к убеждению и сознанию, что оно должно не противодействовать, а верой и правдой содействовать правительству, между прочим, и в деле улучшения нашего финансового положения.