Он не дал ей возможности ответить, продолжая низким и грубоватым голосом:

– Мне хотелось бы знать, желаешь ли ты Бариса, когда я глубоко погружаюсь в тебя, так глубоко, что уже не знаю, чья кровь бешено пульсирует: твоя или моя?

Шепот был соблазняющим. Ее сердце застучало еще сильнее. Шана трепетала, подумав о том, что они делали, что она позволила ему делать. Девушка подумала, что любила Бариса всем своим существом, но никогда не могла бы себе представить, что Барис ласкал бы ее так, как Торн ласкал сейчас.

Сильная и одновременно нежная рука коснулась холмиков ее грудей, впадинки на животе, добралась до нежных волос, охранявших ее самую большую драгоценность. И пальцы Торна посягали на эту драгоценность, на это сокровище, и глубоко и плавно погрузились в горячее лоно принцессы. От этого дерзкого, грабительского набега Шана лишилась речи и со стоном разжала в воде свои красивые ноги. Страсть горячила ей кровь, затуманила разум, вызывая при этом единственное желание испытать все то новое, что Торн осмелится предложить, почувствовать оглушающее давление его плоти.

– Скажи мне, милая, это о Барисе ты мечтаешь? Бариса ты желаешь?

Кончики его пальцев слегка задержались на ее грудях, и Шана ощутила болезненно сладкое чувство, полностью охватившее ее. У девушки возникло такое впечатление, что граф достал прямо до сердца, и она не могла больше устоять. Полусознательно она повернулась и бросилась к нему в объятия.

Ее губы прошептали у его шеи:

– Это всегда был ты, Торн, а не Барис, – сказала она дрожа. – Только ты, Торн, только ты…

Ее признание словно подтолкнуло его. Он схватил девушку и прижал к себе, его пальцы запутались в роскошных волосах принцессы, рассыпая их, словно золотой водопад. Торн поймал ее рот своими губами, давая волю ее страсти, сметающей все на своем пути.

Вода скатывалась с ее тела, кода он выхватил принцессу из ванны.

Шана вся дрожала, но не от холода, так как была укутана в льняное полотенце, а от возбуждения.

Затем Торн вытер ее и понес в кровать.

Девушка не могла оторвать взгляда от рыцаря, когда он отошел, и наблюдала, как он нетерпеливо начал раздеваться. О, Господи, помоги ей!

Шане доставляло несказанное удовольствие разглядывать твердые мускулы Торна, представшие ее взору. Кончиками пальцев она изучала смуглую кожу на его груди и животе. Девушка увидела, как мерцала свеча над его широкой обнаженной спиной, когда он наклонился, чтобы раздеться. А как только граф повернулся к ней лицом, ее дыхание замерло. Он даже не пытался прикрывать то место, которое без всяких слов говорило о его возбуждении.

Потом Торн оказался рядом с ней и молча привлек ее к себе. Шану охватил восторг. Взглядом Торн взбудоражил всю ее душу. Его пальцы запутались у нее в волосах, он жадно поймал ее рот своими губами, и они соединились в обжигающем, пьянящем поцелуе.

Шана не противилась, поглощенная тем, как его язык, нетерпеливый и горячий, страстно ворвался в ее рот.

Торн прильнул губами к ее груди и поймал спелый, возбужденный сосок, дразня и потягивая его, пока девушка не застонала от наслаждения. Но граф совсем не собирался останавливаться на этом. Его губы, обжигая, плавно скользили вниз ее живота, к впадинке, и прямо к тому нежному розовому месту, которое охраняло ее лоно. Торн медленно поднял голову. В его страстно горевших глазах промелькнула настойчивость, которую она не могла постичь, но и не могла больше противиться тому охватившему ее томлению, которое Торн разбудил в ней.

Он низко наклонил голову, а его язык коснулся нежной, еще не знавшей такой ласки плоти. Один раз, другой. Снова.

Время остановилось, когда он дерзко отправился на поиски, от которых у Шаны в душе все переворачивалось, и которые привели его к самому сокровенному, спрятанному где-то в глубине месту.

Принцесса чуть не задохнулась от потрясения. Она схватила его руками за плечи и прижала к себе. Никогда Шана не мечтала о такой откровенной близости. Она еще не испытывала в жизни ничего подобного.

Словно охватывая ее огнем, Торн все глубже проникал в то место, которое пульсировало, будто маленькое сердце. И когда он, наконец, пришел туда, Шана почувствовала, что возносится на небеса. Она услышала свой неистовый крик, вырвавшийся из груди. Никогда еще девушка не испытывала такого глубокого наслаждения.

Шана медленно приходила в себя и открыла затуманившиеся и ошеломленные глаза. Торн стоял перед ней на коленях. Принцесса увидела его возбужденную, тяжело пульсирующую плоть.

У Торна стучало в висках, а сам он был, словно огнем, охвачен страстью. Шана удивилась, когда граф посадил ее к себе на колени. Она обвила руками его шею. Торн жадно припал к ее губам, а затем, оторвавшись от них, глухо застонал.

Его взгляд блестнул, и граф посмотрел прямо ей в глаза.

– Обними меня, – прошептал он глухим голосом.

Руки Торна скользнули по бедрам девушки. Он слышал, как она тяжело дышала.

– Наш брак соединил нас, принцесса. Но мне хотелось бы знать, милая, ты хочешь меня?

Шана посмотрела на его точеное лицо, на крепкие, сильные мускулы. Не дыша, она разомкнула губы и прошептала:

– Я… да. Да!

Принцесса впилась ногтями в плечи мужа. Ей доставляло огромное наслаждение ощущать его.

– Торн, пожалуйста…

– Тогда возьми меня, любимая. Возьми меня.

Это был горячий, приводящий в дрожь шепот, который не оставил ее равнодушной…

Через некоторое время они расслабились, их руки переплелись, и укутанные ее разметавшимися волосами, они в полном изнеможении уснули.

Рано утром Шана проснулась оттого, что почувствовала, как чья-то грубая рука трясет ее за плечо. Лежа под измявшимися покрывалами, она попыталась что-то возразить и отвернулась. Девушке показалось, что она только сейчас сомкнула глаза, так как Торн лишь на рассвете дал ей возможность уснуть. Но рука продолжала настойчиво ее трясти.

Невыспавшаяся Шана привстала на локте, чтобы увидеть своего мучителя.

Он грозно возвышался над кроватью. Ни в его дьявольской улыбке, ни в том, как он смотрел на ее обнаженные плечи, не было и следа приветливости. И хотя граф спал не больше, чем принцесса, он уже был полностью одет. На его лице, словно высеченном из камня, не осталось никаких признаков той страсти, которая опаляла их всю ночь. Черты его лица заострились.

Торн присел на край кровати, кончиком огрубевшего пальца провел по ее ключице и озорно приподнял бровь, когда встретился с неприветливым взглядом Шаны.

– Что это?! Скажи-ка мне, принцесса! Что случилось с трепещущей извивающейся тигрицей, которую я ласкал прошлым вечером, страсти, которой горели ярче, чем солнце?

Она покраснела от смущения. Прошлой ночью Шана открыла для себя новые опьяняющие чувственные наслаждения. С помощью его рук, опаляющих и соблазняющих ласковых губ, она ступила на тропу, с которой уже нельзя свернуть назад. Снова и снова он ласкал ее, пока она не начинала гореть, как в лихорадке, умоляя его, чтобы он дал ей возможность освободиться от той сладкой бесстыдной муки, которая томила ее…

Но как жестоко напоминать ей об этом! Шана попыталась спрятать голову в подушки, но Торн не позволил ей этого сделать. Он поднял пальцами ее подбородок, требуя, чтобы она посмотрела в его насмешливые глаза.

– Ну, миледи, вы не пригласите меня еще раз в постель вместе с вами?

– Милорд, я прошу вас уйти!

– Да? Но я ведь только иду вам навстречу! – воскликнул он с фальшивым радушием, а когда Шана слегка нахмурилась, граф натянуто улыбнулся. – Вы хорошо прикидываетесь невинной, принцесса, но меня вы не обманете. Или вы решили, что вам больше не нужна эта сделка?

– Сделка?

Торн убрал с нее руку, а его улыбки словно и не было.

– Да, – хрипло сказал он. – Да, сделка, дорогая принцесса, так как мы оба знаем, какие причины стоят за вашим желанием лежать на моей руке здесь, в этой постели! Вы пытались своими сладкими устами, своим податливым телом, лаская мою плоть, ублажить меня только для того, чтобы сейчас попросить снисхождения для своего возлюбленного Бариса!