Кейс пытается ответить, но опять случайно нажимает эту дурацкую кнопку. Официант помогает ей переключиться назад, и она пишет:
Я побывала там, встретилась с ней. Вернее, увидела ее. Сидела и смотрела, как она работает. Я сейчас в интернет-кафе, все еще перевариваю впечатления. Об этом трудно писать. Да и ни к чему – ты уже почти здесь. Я так рада, что ты прилетаешь! Может, ты уже прилетел? Я еще не была в гостинице.
Снаружи доносится тяжелый грохот: столкновение или взрыв. Кейс поднимает голову. Воют сирены. Официант подбегает к двери, выглядывает на улицу. Кейс закрывает глаза. Она снова в машине, по пути к дому Стоунстрита, а на дороге, подставив лицо дождю, лежит мотоциклист со сломанной шеей... Она остро ощущает собственную смертность.
Я должна тебе это сказать, потому что никто больше не знает: [email protected]. Ее зовут Стелла. Не самого автора, ее сестру.
Отправить.
Она допивает воду, закрывает браузер, встает со стула. Сирены все еще слышны в отдалении.
Теперь нужно поймать такси. «Официальное».
Кивнув парням в кевларовых бронежилетах, она вспоминает, что все еще не забрала паспорт.
Фойе «Президент-отеля» по-прежнему огромно и еще более безлюдно, чем раньше. Ее просьба запускает в администраторе глубокую атавистическую программу, оставшуюся с советских времен. Лицо его каменеет, глазки сжимаются, и он молча ныряет в неприметную дверь за стойкой. Десять минут все тихо; потом он выныривает с паспортом в руках и так же молча кладет его на стойку.
Вспомнив рассказы Уина, Кейс проверяет, что паспорт действительно ее, и все страницы на месте, и сзади не прибавилось новых штампов и виз. На первый взгляд все в порядке. Она благодарит администратора и убирает паспорт в папку «Штази».
Самое время напустить горячей воды в длинную коричневую ванну и хорошенько расслабиться. А потом сойти вниз и спросить, не прибыл ли мистер Гилберт.
Кейс поворачивается – и оказывается нос к носу с Доротеей Бенедитти.
– Нам надо побеседовать.
Доротея тщательно прилизана в своей обычной манере, только косметики чуть побольше. Черные одежды, массивное золотое ожерелье.
– Доротея?
Ну да, а кто же еще? Но инстинкт советует пока сыграть в дурочку. Другой, более древний инстинкт советует уносить ноги.
– Я знаю, что вы их нашли. Хьюберт еще не знает, однако им уже известно.
– Кому?
– Охране Волкова. Людям, которые меня наняли. Нам надо срочно поговорить, с глазу на глаз. Давайте пройдем туда, в бар.
– Я думала, вы работаете на Хьюберта.
– Я работаю на себя. И о вас тоже забочусь. Пойдемте, я все объясню. У нас мало времени.
Доротея поворачивается и, не дожидаясь ответа, шагает через красно-коричневый плац в сторону гостиничного бара. Швы у нее на чулках сделаны в форме стилизованных извивающихся змеек.
Кейс следует за ней, чувствуя глубокое недоверие; узел страха между лопатками становится все туже. Но она твердо решила узнать, в чем дело.
В декорациях бара преобладают осенне-пиковые мотивы: охапки сушеных цветов, гирлянды листьев вокруг буфета, муляжи тыкв, неприятно похожие на черепа. На стене огромное потемневшее зеркало с золотыми прожилками.
Давешняя девушка в зеленых сапогах тоже здесь; только теперь она уже не в сапогах. Кейс замечает знакомые языки пламени – на высоком стульчике они смотрятся особенно выигрышно. Рядом сидят ее коллеги, по-видимому, сумевшие договориться с охраной. Их клиентуру составляют преимущественно крупные, гладковыбритые, коротко подстриженные мужчины с удивительно квадратными головами, в одинаковых темных костюмах. Картинка напоминает затерявшийся в пространстве-времени кусочек Америки – вплоть до сизых слоев сигаретного дыма и начисто лишенного иронии голоса Фрэнка Синатры, – только все это соткано из другого материала, из обрывков имперского триумфа, поражений и разочарований.
Доротея уже сидит за столиком для двоих. Бармен в белом пиджаке сгружает с подноса напитки – для Доротеи бокал белого вина, а для ее оппонента бутылку минеральной воды «Перье» и стакан со льдом. Кейс садится на свободный стул.
– Я заказала воду, – говорит Доротея. – Вам предстоят серьезные физические нагрузки, поэтому алкоголь ни к чему.
Официант наливает «Перье» в стакан и уходит.
– О чем вы говорите?
Доротея пристально смотрит на нее.
– Давайте сразу определимся: я не собираюсь добиваться вашего расположения. Мне на это плевать. Просто в данный момент наши интересы совпадают. Я знаю, вы мне не доверяете, но прошу вас по крайней мере выслушать. Что вам известно об Андрее Волкове?
Волкова. Стелла Волкова. Не зная, что сказать, Кейс отпивает из стакана. Вода кажется безвкусной.
– Это их дядя, – нетерпеливо говорит Доротея. – Я знаю, где вы сегодня были. Знаю, с кем вы встречались. И очень скоро Волков тоже узнает.
– Первый раз слышу это имя.
В горле пересохло; Кейс делает еще глоток.
– Теневой олигарх, человек-призрак. Возможно, самый богатый в России. Умудрился без потерь пережить войну банкиров в девяносто третьем, даже увеличил свое состояние. Корни, разумеется, уходят в организованную преступность. Его семья пострадала, как и многие другие семьи. Он потерял родного брата – скорее, из-за политики, чем из-за криминальных разборок. Хотя в этой стране было бы наивным проводить черту между такими вещами. – Она делает глоток вина.
– Доротея, что вы здесь делаете?
В другое время Кейс, наверное, чувствовала бы себя иначе: испуганной, злой. Сейчас интриги кажутся сущей ерундой по сравнению с раскрытой тайной фрагментов. Узел между лопатками начинает потихоньку распускаться.
– Кейс, поймите, ваша жизнь в опасности. За вами охотится охрана Волкова. Вы встретились с его племянницами, а этого не должно было произойти.
– Что-то не верится, чтобы их так уж строго охраняли. Я только отправила имэйл, и они сразу ответили.
– Как вы узнали адрес?
Барановские очки вспыхивают в британском солнечном луче, пробившем крышу ржавого трейлера. В глазах за стеклами стоят бездны холодного недоверия.
– От Буна, – лжет Кейс.
– Ну ладно, не имеет значения, – отмахивается Доротея.
Кейс рада: вот и хорошо, что не имеет. У нее вдруг возникает желание рассказать, что Бун сейчас в Огайо, в фирме «Магия-символ».
– Давайте поговорим о вашем отце, – предлагает Доротея. – Сейчас это более важно. Как его зовут?
– Уин, – отвечает Кейс. – Уингроув Поллард.
– Он ведь пропал без вести? Во время теракта в Нью-Йорке?
– Да. Зарегистрировался в гостинице накануне вечером, а утром взял такси и куда-то поехал. Но мы так и не нашли водителя. Все ищем, ищем и никак не можем найти.
– Ну ничего, не исключено, что я помогу вам его найти, – говорит Доротея. – Вы пейте водичку.
Запрокинув голову, Кейс залпом допивает воду. Кубики льда соскальзывают вниз, больно ударяют по передним зубам.
– Ой, я ударила зубы, – говорит Кейс, ставя стакан на стол.
– Вам надо быть осторожнее, – ласково улыбается Доротея.
Кейс смотрит на людей, сидящих у стойки. На юбке у девушки шевелятся и переливаются аппликации из змеиной кожи. Точнее, это просто вырезы в ткани в виде языков пламени, а сквозь них видна живая черно-зеленая змеиная кожа. Кейс хочет рассказать Доротее об этих вырезах, но она почему-то стесняется. Ей вообще очень стыдно и неловко.
Доротея берет бутылку, доливает в стакан остатки воды.
– Вам когда-нибудь приходило в голову, что я и есть Мама Анархия?
– Нет, нет, не может быть! – удивляется Кейс. – Вы даже не знаете слова «гегемония»!
– Что?
Кейс чувствует, что краснеет.
– Нет, вы не подумайте! Конечно, вы очень образованы. Я просто не могу поверить, что вы сами могли до такого додуматься. Все эти вещи, которые Капюшончик так ненавидит. Ведь это невозможно придумать!
Наверное, не стоило ей этого говорить.
