— Я не знаю. Никто никогда не попадал в такую ситуацию. Кроме того…

— Эти радиопередачи становятся все забавнее и забавнее, капитан, — сказал Фаррел. — Я думаю, мы ловим радиопередачи из прошлого века…

Деймон не ответил, но его лицо приняло такое странное выражение, что астронавты прекратили разговор и ждали, что он скажет.

— Скорость света, — произнес он.

— Что вы имеете в виду, капитан?.

— Когда-то думали, что превзойти ее невозможно. Но мы сделали это. Металл сделал это.

— Ну и что?

— Говорят, что ни одно материальное тело не может превысить скорость света без серьезных последствий. Полный поворот времени.

— Ерунда, — фыркнул Лондон. — Ничего не может двигаться по времени вспять. Это бред сумасшедшего.

— Ничего не может двигаться со скоростью, с которой двигаемся мы, но ведь мы движемся. Может быть, может двигаться что-то еще? Может быть, мы движемся вспять и во времени? Именно поэтому мы принимаем странные радиопередачи…

— Передачи прекратились, — сказал ему Фаррел. — Прием окончен.

— Приемник в порядке?

— По-моему, да. Просто нет больше никаких радиопередач.

— Потому что их больше и не должне быть. В то мгновение истории, которое сейчас на Земле…

— Вы это серьезно? — спросил Лондон.

— Вы действительно думаете, что сейчас мы путешествуем во времени?

— Да, — Деймон подошел к иллюминатору. — Теперь мы смотрим на молодую Солнечную систему. Мы все время движимся вспять во времени.

— Что произойдет, когда мы достигнем Земли?

— То же, что и раньше… Мы уничтожим ее, безусловно, уничтожим. Может быть, уничтожим даже всю Солнечную систему…

— Но это же абсолютно невозможно! — с сомнением фыркнул Лондон. — Если мы уничтожим молодую Землю, значит, мы уничтожим и ее будущее. Это означает, что не будет никакого «ГЕНЕЗИСА», никакой планеты Векса, ни тебя, ни меня, ни Фаррела, ни Иверса, ни этого чертового элемента…

— Он прав, капитан, — мягко сказал Фаррел. — Это парадокс, значит, этого не может быть. Мы не можем уничтожить самих себя, прежде, чем появимся на свет.

— Я не могу объяснить этого. Но я почти уверен, что это так. Это единственный ответ.

Они все вместе смотрели в иллюминатор. В это время Рик Иверс спал в своем наркотическом сне, выражение его лица было мирным и безмятежным.

— Может быть, это произойдет в следующий час, — сказал Лондон.

— Даже раньше, — ответил Фаррел.

— Судьба, — сказал капитан Деймон. — Но какая?

— Я не могу принять все это, — Лондон оторвал свой взгляд от иллюминатора и подошел к корабельному компьютеру.

— Я должен заняться делом. Я вычислю наш курс и посмотрю, где мы находимся.

— Хорошая идея, — сказал Деймон. Через двадцать минут математик поднял глаза от экрана компьютера.

— Мы почти на месте. Почти дома.

— Корабль меняет направление, — сказал Деймон. — Я чувствую это. А вы?

— Вы правы. Мы начинаем падать. Металл тянет нас вниз… В следующее мгновение в иллюминатор ударила вспышка света, такая яркая, что все трое подняли руки, защищая глаза.

— О, боже! — воскликнул Деймон. — Что это?

— Солнце…

— Нет! — закричал Лондон. — Наше Солнце никогда не было таким…

— Идиотизм! Все вокруг совершенно неправильно…

— Это не может быть Солнечной системой. Мы угодили в ловушку. Чертов элемент доставил нас прямо в ад…

— Это какая-то гигантская звезда, — сказал Деймон слабым голосом.

— Это не наше Солнце…

— Но это должно быть Солнце. Другого ответа не существует…

— Мы нагреваемся! Температура растет…

— Боже мой, как жарко!

— Все не так, все неправильно! Где же Земля? Где Луна? Где все планеты?

— Одно только Солнце. Гигантское светило…

— Боже! Боже! — внезапно воскликнул Деймон, падая на колени перед ужасным огненным шаром в иллюминаторе, чей ужасающий свет и тепло заполнили аесь корабль. — Боже, пожалуйста, пожалуйста…

— Нет! Нет! — крик Деймона прорывался сквозь все нарастающий гул колоссального горнила, тянущего их к себе, к смерти…

— Вы не понимаете! Никто из вас не понял! Это наша настоящая судьба! Создать Землю, а не уничтожить ее. Сотворить Солнечную систему, а не положить ей конец! Именно поэтому все так случилось — поэтому все так и произошло…

Они не услышали его последних слов. Огромное Солнце звало, и корабль ответил на его зов, стремясь в самое сердце огромной звезды. Он нес в себе атомы, которые потрясли Вселенную мощью своеего взрыва, породив пылающие клочья, кружащиеся в пространстве. Если бы Бог существовал и умел считать, он насчитал бы девять таких клочьев.

Плоская сигарета, намного длиннее обычной. Аманда, не зажигая, покрутила ее своими нервными пальцами. Понюхала. Время от времени она в задумчивости роняла ее в широкий рукав домашнего халата и тотчас же торопливо доставала обратно.

Муж был в соседней комнате. Джон запретил ей курить гипнофен. В последний раз, застав Аманду за курением, он устроил бурную сцену, настоящий скандал, который закончился обещанием Аманды не предаваться этому пороку.

Но она не могла отказаться от этого. Она обожала мечтать с широко открытыми глазами, любила безумные грезы и приключения, где одновременно бываешь актером и зрителем. Гипнофен это может. В сумерках зажигаешь сигарету, усаживаешься перед белой стеной, и после нескольких затяжек, картины и события, которые ты хочешь увидеть, как на экране начинают сменяться и накладываться друг на друга. В своих грезах можно увидеть самое желанное, можно путешествовать, где угодно, или выбрать мгновение из своей прошлой жизни, и вновь пережить то, что будет дальше. Все это может повторяться по желанию курящего два, три, десять раз подряд — до тех пор, пока не прекратится действие гипнофена и грезы не рассеются окончательно.

Аманда жила только этим. Услыхав в коридоре шаги Джона, она в страхе спрятала сигарету между страницами журнала и небрежно бросила его на столик.

Когда Джон открыл дверь, Аманда даже не обернулась.

— Я собираюсь навестить Эдит.

Он постоял в дверях, потом подошел к ее креслу.

— Ты была вчера у нее?.

Аманда кивнула, взяла со столика пилку и принялась сосредоточенно обрабатывать ногти.

— Как она выглядит? — спросил Джон. — Вчера ты мне ничего не сказала, я узнал обо всем только сегодня за завтраком. Тебе не кажется, что ей лучше?

Аманда с трудом подняла глаза:

— Отстань, Джон. Ты прекрасно знаешь, что она совсем сойдет с ума, если у нее не забрать его…

— Замолчи!

— Прекрасно, я молчу!

— Я всего лишь спросил тебя, не лучше ли ей.

— Нет, — твердо ответила Аманда. — Нисколько не лучше. Джон, заложив руки за спину, принялся медленно ходить вокруг кресла.

— Я говорил о ней с доктором Щютом, — он остановился.

— Мне кажется, ты совершил глупость, — возразила Аманда. — Доктор Шют не психиатр.

— Я знаю. Но, тем не. менее, нужно знать и его мнение. Аманда пожала плечами и, когда Джон умолк, безразличным голосом спросила:

— Что же он тебе сказал?

— Сначала он мне не поверил, но в конце концов согласился взглянуть на Виктора. Аманда вскинулась.

— Джон! — раздраженно воскликнула она, — не зови его больше так, прошу тебя. Прекрати разыгрывать комедию!

Джон, едва открыв рот, вдруг умолк, схватившись руками за голову.

— Хорошо, — сдержанно ответил он. — Я назвал его так, не подумав. Кем бы он ни был, доктор Шют считает, что пока лучше не вмешиваться. Пусть Эдит остается со своими иллюзиями пока…

— Пока совсем не сойдет с ума, — закончила Аманда. Джон трижды стукнул кулаком по. ладони.