– Какой у вас отпуск, Джеймс?

– Неделя.

– Не может быть!

– Но почему?

– Как можно посылать вас на неделю на Гавайи, когда целой жизни не хватит на то, чтобы постигнуть хоть частицу этой красоты. Неделя… да это же пытка! Вы ее даже толком почувствовать не успеете, как уже пора уезжать. И как же вы собираетесь провести это время на Оаху?

– Думал поплавать вволю, поваляться на песке, хорошо поесть, выпить и поразмышлять на досуге.

– О чем, Джеймс?

– Господи, Нуки… – Финли с удовольствием втянул в себя через соломинку «Май-Тай». – В жизни человека столько всего случается, о чем не только можно, но и нужно задуматься…

– Вы философ, Джеймс? – В ее птичьем голосе отчетливо зазвучали ликующие нотки.

– Кто угодно, но только не это, Нуки! – Финли чуть заметно улыбнулся. – Но что еще остается делать одинокому человеку?

– Вы не одиноки.

– Нет, я совершенно одинок. – А про меня вы забыли?

Финли глубоко вздохнул и вдруг почувствовал, как бешено заколотилось сердце, разгоняя по жилам кровь.

– Если так подходить, Нуки… – Он расширенными глазами посмотрел на нее. – Только не говорите, что вы тоже одиноки!

– А почему?

– В это невозможно поверить! Скорее уж Ниагара хлынет вверх. Такая женщина не может быть одна.

– Верно. – Она снова улыбнулась. – У меня есть спутник. Некто Джеймс Финли, философ.

– Ошибка! Профессия – зоолог, гидробиолог, специалист по психологии животных.

– Как! – Она просто впилась в него черными, слегка раскосыми глазами. – Вы дрессируете львов и тигров?

– Ирония здесь неуместна. Я работаю с дельфинами.

– А я видела! – восторженно воскликнула Нуки-на-му и захлопала в ладоши. – По телевизору и здесь в аквариуме. Так здорово! – Улыбка исчезла с ее лица, и она опять внимательно посмотрела на Финли. – Вы тренируете таких вот дельфинов, Джеймс?

– Да, где-то так.

– То есть?

– Для того чтобы объяснить это, одного «Май-Тай» мало, – уклончиво ответил Финли. – Выпьем еще?

– Здесь?

– А вы знаете более уютное место?

– У вас есть машина?

– Да, взял здесь напрокат…

– У коралловых рифов Купикипикио-Пойнт есть одно маленькое чудесное заведение…

– Какое название? А как сам ресторан называется?

– Купикипикио… – Ее звонкий смех словно полоснул его по сердцу. Желая избавиться от соблазна, он попытался заставить себя думать о Хелен, но это у него довольно неудачно получилось. Нуки-на-му своим присутствием заставляла забыть обо всем. – Повторите, Джеймс!

– У меня это никогда не получится. Но, черт возьми, поехали! Прямо сейчас!

– А почему «черт возьми»!

– Я всю неделю хотел предаться размышлениям, Нуки. Но теперь все будет по-другому. Теперь хочу всю неделю наслаждаться красотой, пить ее божественные соки. Надеюсь, вы мне поможете?

– Только потому, что у вас очень грустные глаза, Джеймс.

– В Купикиникупи – вот проклятое слово! – у меня будут совсем другие глаза. – Финли спрыгнул на пол, быстро подписал счет и успел еще насладиться видом Нуки, которая легко и гибко, как змея, соскользнула с сиденья. – Пошли?

– Пошли!

Нуки-на-му как ни в чем не бывало взяла Финли под руку. Казалось, она не шла, а как бы парила над мраморными плитами внутреннего двора, над ступенями ведущей к стоянке наружной лестницы, и толстый швейцар в белой униформе почтительно поклонился ей.

Как только Финли и Нуки-на-му вышли из бара, из-за скрытого за цветущими пальмами столика поднялся Леонид Федорович Тулаев. Он чуть потянулся и провел ладонями по лицу. Еще немного, и он узнает, зачем дельфинов доставили на атолл Уэйк и какие перед ними поставлены задачи. На Нуки-на-му можно было положиться: в своей постели она умудрилась заставить одного своего клиента нарисовать ей чертежи новейших боеголовок для американских ракет класса «земля—воздух».

В маленьком номере гостиницы у коралловых рифов под шум прибоя Финли пришел в полное упоение от тела Нуки, от ее певучего шепота и никак не мог поверить в то, что это произошло с ним… поверить в эту безумную страсть, в совершенно невероятный экстаз. Он очень не хотел опять окунуться в скучную, обыденную жизнь, изо всех сил сжимал руками и ногами самую красивую женщину на свете, как бы желая вобрать ее в себя, слиться с ней воедино.

В эту ночь никто из них ни слова не сказал о дельфинах…

Сержант Тед Фарроу, на долю которого выпало проводить большую часть своего времени в опущенном в океанскую пучину стальном шаре, подобно Финли также от души радовался отпуску, но, в отличие от него, не терял головы. Он уже второй раз проводил отпуск в Гонолулу и считал, что тот, кто дни и ночи напролет на огромной глубине слушает самые разнообразные шумы, заслуживает доброго к себе отношения.

Стоило Теду впервые съездить в бухту Ваймеа, где бушуют самые высокие волны на Гавайях и на них можно взлетать чуть ли не под небеса, как ему сразу повезло. В Пупукеа-Бич-парк он познакомился с Юмаханой.

Двадцатилетняя дочь бедного рыбака из Махуки продавала здесь четыре разных сорта мороженого. В белом халатике, с заколотыми на затылке иссиня-черными волосами и орхидеей за ухом она выглядела весьма привлекательно, а взгляд ее огромных, круглыхкарих глаз был еще настолько по-детски наивен, что Тед Фарроу сразу же почувствовал неукротимое желание защитить ее от своих бессердечных коллег из армии и флота.

Стиснув зубы, Тед наблюдал, как Юмахана с трудом катила ящик со льдом по усыпанной песком и гравием земле, осторожно обходя загоравших курортников, как многие из них делали ей совершенно недвусмысленные предложения, кричали ей вслед непристойные замечания или даже нагло пытались ущипнуть ее.

Наконец он не выдержал, выпрыгнул из шезлонга и неторопливой походкой направился к девушке. В этот момент какой-то моряк загородил ей дорогу и, размахивая у ее лица стодолларовой банкнотой, предложил:

– Я покупаю весь твой товар! – Моряк улыбался во весь рот. – Весь! Если ты сходишь со мной в кусты…

Тед Фарроу подошел к нему, неторопливо взял у него банкноту, смачно плюнул на нее и с размаху налепил ее моряку на глаза. Тот сразу же выбросил вперед мощный кулак и попал в пустоту, он плохо знал Фарроу. Тед владел приемами кун-фу и умел отразить любое нападение. Он мгновенно ушел в сторону, подпрыгнул, и от страшного удара пяткой в грудь моряка отбросило на несколько метров. Он рухнул на землю и стал жадно хватать ртом воздух.

– Лежи спокойно, парень, – процедил сквозь зубы Фарроу, когда тот попытался было встать. – Вторым ударом я поверну тебя затылком к себе, а после третьего – ты сумеешь сам себя за задницу укусить.

Его противник предпочел не экспериментировать. Он отполз в сторону, кое-как поднялся и заковылял к стоявшей неподалеку группе моряков.

– Не стоило вам этого делать, сэр, – еле слышно пробормотала девушка. – Они могут вас изувечить. Как можно скорее уходите отсюда.

– Во-первых, я не сэр, а Тед Фарроу, во-вторых, я не боюсь, а в-третьих, я просто счастлив оттого, что ты так беспокоишься обо мне. Как тебя зовут?

– Юмахана… сэр… Тед!., беги! Они идут сюда!

Фарроу повернулся. Со стороны пляжа к ним с решительным видом приближались пятеро крепких парней. В середине, сжимая в кулаке стодолларовую банкноту, тяжело переставляя ноги, шел уже знакомый им моряк. Они все шли набычившись, втянув в широкие плечи стриженные под «ноль» головы, и взгляды их не предвещали ничего хорошего.

– Спокойно, Юмахана, – улыбаясь, сказал Фарроу. – В худшем случае приложу твое мороженое к синякам и шишкам. – Он еще раз весело улыбнулся. – Ты хоть раз видела, как пятерых человек связывают толстым морским узлом? Это довольно просто.

Пятеро приблизились к нему, встали полукругом, а затем подошли к Фарроу чуть ли не вплотную.

– Сейчас мы тебя об стенку размажем, – негромко произнес тот, с кем ему уже довелось сталкиваться. – Видел когда-нибудь раздавленного дождевого червя? Через две минуты ты будешь похож на него.