Беседа между дельфином Джоном и специалистом по психологии животных доктором Финли, похоже, ничего не дала, ибо Джон на следующий день по-прежнему упорно отказывался принимать пищу и выполнять команды. Он плавал в бассейне один, даже когда три его последних верных соратника перестали понимать, с какой стати они должны лишать себя веселых игр в море, и присоединились к роте. Джон все еще никак не реагировал ни на призывы, ни на рыбу. Даже Хелен он с презрением проигнорировал. Было до слез больно смотреть, как он одиноко кружил в середине бассейна.

– Я сейчас сплаваю к нему, – сказала Хелен на второй день вечером.

– Не вздумай. – У Ролингса в этот момент было очень серьезное лицо. – Он только этого и ждет.

– Я ему по морде дам!

– Влюбленные обычно воспринимают это как ласку, – сказал Финли. Хелен с упрямым выражением на лице взглянула на него:

– А ты откуда знаешь?

– Испытывать наслаждение от страданий, причиняемых женщиной, прирожденное свойство каждого мужчины.

– Идиот!

– Совершенно верно! – Финли печально улыбнулся. – Джон должен в конце концов понять, что у него нет на тебя никаких исключительных прав. Для этого нужно время, как мужчина я это очень хорошо понимаю. А некоторым это вообще не дано понять…

– Ты какую-то чушь несешь! – воскликнула Хелен и спрыгнула с лежака. – Что сейчас конкретно нужно делать?

– Не будем пока трогать Джона.

– Но известно, что дельфины склонны к депрессии и даже могут покончить с собой. Тому есть много примеров.

– Ну, я думаю, что Джон не такой дурак, – сказал Финли, сознательно провоцируя ее, – чтобы из-за женщины… Господи ты боже мой!

– О, какие мы сегодня джентльмены! – Хелен накинула свой белый с лебедями халат. – Надеюсь, мне будет позволено утром спросить, способны ли господа снова быть объективными?

Она пошла к своему бунгало, широко расставляя длинные, стройные ноги и покачивая бедрами. Ее светлые волосы развевались на морском ветру.

– Было бы чертовски жаль, – тихо сказал Финли, – вот так запросто уступить ее этому типу из Майами.

– Скоро мы узнаем подробности. – Ролингс чуть заметно вздрогнул, когда Хелен хлопнула дверью. Так она в ярости выразила свой протест. – Дэвид Абрахам после долгих уговоров наконец согласился понаблюдать за Хелен. Нам остается только ждать.

Он встал, ибо завтра им всем предстоял трудный день. Ровно в семь начинался цикл тренировок «Стейк».[7]

Это странное кодовое название действительно отражало проблему, связанную со снабжением. Все предпринимаемые на флоте попытки обеспечить снабжение экипажей, погруженных на глубину 300 метров и оборудованных подслушивающей аппаратурой, специальными капсулами с продуктами и запчастями привели лишь к мучительной смерти спускавшихся к ним туда водолазов. Не помогли ни сверхпрочные скафандры, ни даже очень похожие на эти капсулы батискафы… Глубинные шумы, отравления, тяжелый нервный шок. Уже примерно на уровне 70 метров кислород превращался в яд.

Крайне сложно оказалось также наладить с помощью батискафов снабжение погруженных на такую же глубину капсул с пеленгационными приборами, они то и дело сталкивались друг с другом, и, для того чтобы люки батискафа и капсулы оказались прямо друг против друга, необходимо было очень искусно маневрировать, аварии следовали одна за другой.

Теперь все это заменили эксперименты с дельфинами. Дельфин, подготовленный к выполнению специального задания, ловко подплывал к капсулам, таща за собой ящик со всем необходимым, проникал в герметическую кабину и оставлял его там. Когда специалисты увидели на экране, как лихо и умело действуют эти «подносчики пищи», то дружно решили осушить по этому поводу бутылку шампанского.

В бухте Бискейн таким непревзойденным «подносчиком еды» был командир 6-й роты дельфин Бобби.

Финли, направляясь к своему бунгало, все-таки не выдержал, подошел еще раз к бассейну и увидел лежащего под трамплином Джона. Тот сразу же высунул голову из воды и подплыл поближе к краю. – Ну-ну, – сказал Финли и остановился. – Продолжим нашу дискуссию? Джон, мальчик мой, наша Хелен очень изменилась. Она хотела спуститься в бассейн и влепить тебе пощечину, понимаешь? – Он присел и внимательно посмотрел в блестящие глаза Джона. Дельфин еще более высунулся из воды и вдруг издал тихий и протяжный стон. Финли кивнул. – Слезами горю не поможешь, – сказал он. – Лучше покажем, что мы – крепкие парни, а ведь мы хотим быть именно такими, правда? Слушай, Джон, у меня идея. Завтра мы с тобой вдвоем выйдем в море. Ты, я – и никого больше. Два закадычных друга! Можешь смыться, навсегда исчезнуть, и считай, 40 000 долларов на ветер выброшены. Но будет ли там тебе хорошо и хватит ли тебя нам надолго? Не знаю… Но тебе может и такая мысль в голову прийти! Вот мы со старым добрым Джеймсом вдвоем, и я покажу ему все, что могу! И вы все будете поражены! – Финли перевел дыхание и вопросительно посмотрел на Джона. – Ну, что скажешь?

Дельфин в ответ издал громкий скрипучий звук.

– Значит, завтра утром попробуем! Не бойся, за нами никто наблюдать не будет. Я гарантирую, что мы будем одни. Мы сплаваем с тобой к рифу и покажем, какие мы классные парни.

В эту ночь Финли смог заснуть, не напиваясь до потери сознания. Ему было приятно сознавать, что теперь они с Джоном – друзья.

Военного атташе советского посольства в Вашингтоне полковника Юрия Валентиновича Ишлинского не покидало чувство тревоги. И не то чтобы его беспокоила возможность разоблачения – для этого не было никаких оснований, у него, как у офицера военной разведки, была отличная крыша, – его привела в уныние информация, полученная из штаба ВМС США.

О том, что на атолле Уэйк творятся какие-то таинственные дела, было известно уже давно. Москва отреагировала поразительно быстро и, главное, повела себя осмотрительно. Как сообщили Ишлинскому, на пути в северную часть Тихого океана уже находится соединение подводных и надводных кораблей специального назначения. Таким образом, Юрий Валентинович вполне был доволен итогами этой операции, к тому же в Москве с похвалой отозвались о нем, это он уже знал. Нет, его беспокоило совсем другое.

При проверке выяснилось, что изображенные на фотографии при выходе из Белого дома архитекторы Блит, Джекобсон и мисс Рэдмен, проживающие в Нью-Йорке, Манхэттен, 43-я стрит, Ост, на самом деле в это время находились совсем в другом месте. Агент Ишлинского под видом заказчика посетил офис архитекторов и из беседы с ними узнал, что ни мистер Блит, ни мистер Джекобсон не получали никакого заказа от федерального правительства. А мисс Рэдмен вообще оказалось невозможным ни о чем спросить: она согласилась участвовать в одном проекте в Мексике и вот уже полгода жила в Акапулько.

В голове полковника зазвенел сигнал тревоги. Если группа из трех лиц под чужими именами не только останавливается в Вашингтоне, но и получает доступ в Белый дом, то даже самый наивный человек должен сделать вывод: вероятнее всего, за этим кроются секреты государственной важности. А когда требовалось выведать у Белого дома такого рода секреты, Юрий Валентинович не знал ни сна, ни отдыха. И уж его никак нельзя было назвать наивным человеком!

А то, что его, пусть даже ненадолго, сумели ввести в заблуждение чужими именами, было для Ишлинского таким же унижением, как плевок в лицо. Поэтому указания доверенным лицам были составлены в грубом, подчас оскорбительном тоне и даже содержали скрытую угрозу. Его настроение несколько улучшилось, когда один из них сообщил ему следующее: «Вестовой в комнате для гостей Белого дома слышал, как женщина из этой группы за чашкой кофе сказала: „…дельфины…“ Остального вестовой не слышал, ибо просто проходил мимо.

Ишлинский сперва ничего не понял. Но поскольку он привык и был обучен, как при составлении мозаики подгонять друг к другу мелкие факты и получать цельную картину, то дал задание составить список всех дельфинариев. Получив его, он ужаснулся. Кто мог предположить, что в США столько такого рода цирковых заведений. Дельфины, похоже, стали любимыми животными у американцев. Ишлинский тяжело вздохнул и уже собрался было подвести черту под всей этой историей.