Адмирал Буви дал добро. Он разрешил Хелен остаться. Приказав позвать ее к телефону, сразу же спросил:

– Что вы предпримете, если я вышлю вас из Сан-Диего?

– Я сделаю все, чтобы вернуться сюда.

– Спасибо. Выходит, в перспективе мне опять придется вами заниматься. У меня нет на это времени. Оставайтесь здесь!

– Как мне отблагодарить вас, сэр?

– Оставайтесь там, где вы есть.

Дельфины постепенно освоились на новом месте. Теплые воды Тихого океана пришлись им по вкусу. После окончания тренировок они, расшалившись, носились по волнам и гонялись за стаями рыб, которые в изобилии водились в прибрежных водах Сан-Диего. Если им попадалась акула, дельфины тут же всей группой налетали на нее и старались проткнуть ее тело носами. И акула в панике уносилась прочь, чтобы затем поискать себе более легкую добычу где-нибудь подальше отсюда.

Для командира Рика Нортона командовать кораблем особого назначения, который он прозвал «отель „Дельфин“, также стало вполне привычным делом. Он прямо сказал Хелен:

– А что мне еще остается? Лишь через дельфинов я могу проложить дорожку к вашему сердцу. Я уже могу подражать некоторым звукам, надеюсь, тем, которые мне пригодятся. Вот послушайте – он издал какой-то непонятный писк. – И Хелен звонко рассмеялась:

– Что это значит?

– Дай мне селедки!

– Что ж, – Нортон тоже засмеялся, – я буду тренироваться до тех пор, пока у меня не получится: я люблю тебя!

– Это у вас очень много времени займет, Рик! – сказала Хелен, резко повернулась и отошла.

В один из этих дней Кларк подошел в баре к Финли и отвел его в сторону.

– Ты что, ослеп? – спросил он. Финли ошарашенно посмотрел на него.

– С чего ты взял? Я плохо побрился? – Идиот! Неужели ты не видишь, что Нортон решил приуда рить за Хелен и теперь ходит вокруг и облизывается на нее, как кот на сметану.

– А кто этому помешать может? – Финли попытался улыбнуться, но улыбка получилась какой-то жалкой.

– Ты!

– Врезать ему хорошенько с правой, а потом с левой стороны, если он попытается Хелен под руку взять?

– Как у вас с ней дела идут?

– Хорошо.

– Что значит хорошо? Вы же сейчас под одной крышей живете, В постель вы хоть вместе ложитесь?

– Без комментариев, – неохотно ответил Финли.

– Значит, нет. Она спит на кровати, а ты на кушетке. Даже не верится! Ну почему ты такой трус, Джеймс?

– Если я попытаюсь сблизиться с Хелен, она отвергнет меня, и мне придется тогда со всеми вами расстаться. Нельзя мне будет, так опозорившись, здесь остаться. Боюсь я этого, по-настоящему боюсь.

– Ты же ее втайне безумно любишь…

– Да.

– Бог мой, ну так признайся ей в этом!

– А если она засмеется мне в лицо?

– А лучше, если Рик Нортон у тебя ее из-под носа уведет?

– Может, он ей больше подходит, чем я… – Финли с тоской посмотрел на стакан виски в своей руке. – Абрахам, если у нее с Нортоном будет роман, тогда все сразу прояснится. Значит, тогда я для нее просто приятель, не больше. Иначе зачем ей с Нортоном роман крутить?

– Тебе уже ничем не поможешь, – обреченно сказал Кларк. – Вид как у чемпиона по бейсболу, а душа как у мышонка. Хелен у тебя живет, что еще надо?..

В конце третьей недели начался заключительный цикл тренировок. Шесть рот под командованием капитана Дженкинса погрузились на корабль, который доставил их к острову Сен-Клемент. Здесь, на выходившей к морю окраине китайского квартала, было спешно воздвигнуто несколько деревянных бараков, в которых временно разместились Ролингс, Хелен, Финли, Кларк и еще четверо ученых, а также адмирал Линкертон со своим штабом. Из Лос-Анджелеса сюда приехали физики, специалисты по управлению электронными приборами и совершенно не известные никому люди, как выяснилось в дальнейшем – конструкторы. У берега покачивался на легкой волне корабль, доставивший сюда три огромных стальных шара. Если бы не два больших иллюминатора, в которые были вставлены бронестекла, и не тонкий контур дверцы, их вполне можно было принять за два гигантских футбольных мяча.

Дельфинологов посвятили в одну из величайших государственных тайн Америки. Они увидели глубоководную камеру, которую, начинив, как сейчас, до отказа электронной аппаратурой, использовали как пост дальнего слежения. Но ее вполне можно было превратить в подводную ракетную базу, в установленную на недосягаемой для врага глубине пусковую установку.

Тем временем из порта Сан-Диего вышла небольшая флотилия и направилась к острову Сен-Клемент. Здесь корабли, вытянувшись в одну линию, образовали противолодочный рубеж. Фрегаты и эсминцы были оснащены самыми совершенными радиолокационными и гидроакустическими приборами, фиксировавшими малейшее движение под водой.

По приказу Линкертона корабль, шедший в самой середине флотилии, тащил за собой на буксире катер береговой охраны времен второй мировой войны.

Дельфины должны были сегодня выполнить двойную задачу: доставить все необходимое на глубоководную станцию и прикрепить к проржавевшему корпусу катера магнитную мину.

– Они будут просто ошеломлены, – сказал Финли, когда плавучий дельфинарий встал на якорь. – Через два часа они перестанут коситься на нас.

Тед Фарроу достаточно долго служил на флоте и при выполнении особых заданий обычно уже не испытывал волнения, а, наоборот, относился к этому спокойно, где-то даже безразлично. Но сейчас ему было не по себе.

Когда у тебя 300 метров водяной толщи над головой, а вокруг сверхчувствительные приборы обнаружения подводных лодок, то в ожидании сигналов остается лишь бездушно всматриваться сквозь толстое стекло иллюминатора в отливающую зеленым блеском воду и, заглушая в себе чувство тревоги, считать рыбок, то и дело мелькающих в ярком луче прожектора. Среди них попадались совершенно удивительные экземпляры. Некоторые, казалось, состояли только из головы и плавников, другие были тонкими, как спички, и слабо, как бы фосфоресцируя, светились в темноте.

Камера была соединена стальным канатом с якорем, где-то глубоко-глубоко намертво вцепившимся в скалистое дно. Открепить канат можно было простым нажатием кнопки. Если бы Фарроу затем продул сжатым воздухом балластные цистерны, камера пошла бы вверх, плавно набирая скорость. Приборы работали совершенно бесшумно. Вот они отметили на лентах самописцев и на цифровых индикаторах, что поблизости обнаружены два торпедных катера.

Вот поступил сигнал о приближении подводной лодки, и компьютер на основе данных шумопеленгатора быстро определил, к какому типу она относится. Импульсы, передаваемые электронными приборами камеры, операторы на борту эсминцев расшифровывали, превращая неразбериху зигзагов в четко выписанные буквы.

– Малым ходом идет подлодка класса «М», – только что сообщил наверх Фарроу. – Обнаружена в следующем квадрате километровой сетки…

Далее последовали точные данные компьютерного анализа. Таких результатов следовало ожидать. Все было бы просто идеально, если бы не проблема экипажа. Человек внутри стального шара – вот единственное уязвимое место глубоководной станции. Правда, конструкторы уже развернули бурную деятельность по разработке и созданию полностью автоматизированных глубоководных камер, но кто знает, когда наконец можно будет опустить на огромную глубину начиненный электронной аппаратурой стальной шар. Без экипажа.

Глубоководная камера фактически мало чем отличалась от наглухо загерметизированной кабины космического корабля. Вот только, в отличие от космонавта, Фарроу не испытывал чувства невесомости – атмосферное давление здесь было такое же, как и где-нибудь в горах, на высоте 2000 метров. Подъем занимал много времени, и уже после всплытия Фарроу далеко не сразу мог покинуть камеру. Но гораздо более остро стоял вопрос с обеспечением их станции всем необходимым. Ни один водолаз не мог опуститься на такие глубины. Ни одна плавучая база подлодок не выдержала бы давления водяного столба; погрузись она на глубину ниже 260 метров, ее бы там моментально смяло в лепешку. Специальные батискафы, снабженные магнитными устройствами, – для обеспечения подводных лабораторий – тоже не годились. Как бы их ни нагружали, они все равно не в состоянии были опуститься так глубоко. Максимум через шесть дней глубоководные камеры приходилось поднимать наверх – в случае войны это могло иметь совершенно непредсказуемые последствия.