Адмирал Краун осмотрел со всех сторон железобетонные блоки, выслушал главного инженера, рассказавшего о том, что еще необходимо вмонтировать в стены дока изнутри для полного ввода его в эксплуатацию, снова окинул взглядом это сооружение и решил, что оно похоже на огромный ящик.

– Теоретически все замечательно, – сказал он в конце осмотра главному инженеру. – Но неужели вы всерьез полагаете, что сумеете скрыть от врага эту огромную махину?

– Да, ему сперва надо полмира обшарить. Это нереально! Он даже не знает, с чего начать. И если мы создадим семь подводных ангаров у берегов Японии, у Курильских островов и Камчатки, у побережья Филиппин, у входа в Китайское море, то тем самым застрахуем себя от любых неожиданностей.

– Сперва нужно доставить их туда – вот в чем загвоздка.

– Об этом мы тоже подумали. – Моррисон улыбнулся и с чувством некоторого превосходства посмотрел на Крауна. Ох уж эти тупицы в адмиральских чинах! Никакой фантазии! – Для перевозки дока будут использованы корабли, точнее мы как бы вмонтируем его в корпус корабля. Внешне вроде бы обычное судно-контейнеровоз, ни с воздуха, ни с моря его никто не распознает. А у цели рабочие вывинтят анкерные болты, и док опустится на дно. Если потребуется, даже на глубину двести метров. Уже подобраны возможные места стоянок.

– И вы знаете, где они? – Краун никак не мог в себя прийти от возмущения. Он был потрясен столь легкомысленным отношением к режиму секретности. Точь-в-точь дети, спрячутся за деревом, а сами руками машут и кричат: «Эй, найди меня!»

– Нам же нужно проверить опыты, сэр. Разумеется, мы далеко не все знаем, многие данные полностью засекречены.

Адмирал Краун поужинал с Моррисоном, услышал от него совершенно фантастический рассказ об их планах на будущее и, наконец, оставшись один в своей гостиной, решил посмотреть фильм, транслировавшийся местной телестудией.

Подводные ангары не слишком поразили его воображение. Другое дело маленькие, начиненные электронной аппаратурой батискафы с экипажем из трех человек. Их закрепляли в точно обозначенном месте на обычных и плавучих якорях и опускали в океан на глубину до 300 метров. Они обеспечивали охрану запретной зоны. И через эту полосу прослушивания не могла пройти ни одна подводная лодка. Гидроакустики тут же засекли бы ее. Во всяком случае несколько недель тому назад Краун был твердо убежден в этом. Тем сильнее оказалось впечатление от фильма о дельфинах, показанного в Белом доме. Подводная лодка легко преодолела все заграждения и подошла чуть ли не к самому побережью. А дельфины не только обнаружили, но даже потопили ее.

Тогда Краун сказал адмиралу Линкертону:

– Выходит, нам на флоте вскоре надо будет отказаться от боевой подготовки и заняться исключительно тренировками дельфинов.

А Линкертон на полном серьезе ответил ему:

– Кое-где это просто необходимо сделать. Люди все одинаковы, и мы с вами – не исключение. Наша реакция на интеллект этих животных – тому пример, мы рассматриваем их лишь как смертоносное оружие. И не очерствей мы так душой, то, наверное, испытывали бы чувство стыда.

Краун был уже готов почти поверить в то, что мысли передаются на расстояние в тысячи километров. Поздно вечером ему позвонил Линкертон.

– Герберт, где вы? – радостно воскликнул Краун.

– У себя, Уильям, в Сан-Диего.

– Ощущение, будто вы в соседней комнате. Я даже по вашему голосу чувствую, что у вас насморк. Нос заложен, так?

– Так. – Адмирал Линкертон усмехнулся. – Уильям, я хотел только сообщить вам, что завтра дельфинов доставят в Сан-Диего. Я приглашаю вас на встречу со старыми друзьями. Буви и Хаммерсмит также прибудут сюда. Эткинс в госпитале. У него камни в почках. Ну так ждать вас?

– Пересечь Тихий океан ради того лишь, чтобы увидеть двух-трех дельфинов? Стоит ли так безрассудно тратить казенные деньги?

– Считайте, Уильям, что это приказ. Официальное подтверждение получите позднее. Они хотят пару недель подождать. Я просто решил вас заранее проинформировать. Но это строго между нами. Уильям, вы сможете повидать солдат подчиненных вам новых частей особого назначения.

– У вас не насморк, Герберт. Вы сегодня слишком много виски выпили! – Краун закрыл глаза. Если это правда, я сорву с рукава адмиральские нашивки и сожру их. Мне сюда хотят прислать дельфинов? Они заменят здесь всю систему подводного слежения и контроля? Сотни миллионов долларов истрачены на эти нашпигованные электронными приборами батискафы, а теперь, оказывается, дельфины с их, если так можно выразиться, радиолокационной системой могут их заменить. Вот он «философский камень»! Воистину благословенна будь наивность, без нее не было бы веры… – Я не приеду, Герберт, – сказал Краун, стараясь, чтобы в его голосе не звучали оскорбительные нотки. – Только если мне официально прикажут. И еще: если дельфинье воинство прибудет на Уэйк, пусть они тогда устроят парад, я лично очень этого хочу. Какой у них марш? «Бушует дикий океан» или «Волна, волна, целуй меня, моя девчонка в Африку уплыла…».

– Вы будете поражены, Уильям, – ответил Линкертон, ничуточки не обидевшись. – Парад они устроят, и вы от восторга броситесь в воду и поплывете рядом с ними…

– Я адмирал, а не дрессировщик! – заорал Краун, но Линкертон уже повесил трубку.

«Что ж, подождем», – подумал Краун и выпил перед сном большой стакан холодного молока. Вот уже не один десяток лет он регулярно выпивал перед сном стакан молока и тайну эту собирался унести с собой в могилу – ведь трудно даже представить, что могло бы произойти, узнай кто-нибудь: адмирал Краун предпочитает молоко виски. Буви, к примеру, рявкнул бы во всю глотку: «А толку-то что, Уильям? Ты так и остался коротышкой!» А Эткинс в свойственной ему философской манере сказал бы: «Оставьте его, пусть хлебает свое молоко, зато помыслы его будут чисты»…

«Но это все пока неофициально, – подумал Краун. – Линкертон такой поганец, он может любую чушь городить, лишь бы меня из себя вывести. А я буду спокоен. Ведь если трезво рассуждать, то это полная ерунда: дельфины на атолле Уэйк! Великие державы скрупулезно подсчитывают, сколько у кого ядерных боеголовок, а у нас тут дельфины будут кувыркаться. Хотя бы у военных должен быть предел идиотизму…»

Краун допил молоко, глядя на экран, громко произнес: «Дерьмо все это!» – лег в кровать и довольно быстро заснул. Но спал он беспокойно и во сне громко стонал, словно кто-то душил его. Ему снились дельфины… будто он купается в море в парадной адмиральской форме и натыкается на них… а Линкертон плывет рядом на лодке с американским флагом в руках и громко распевает государственный гимн США. Тут, наверное, любой бы застонал…

Перевод лаборатории в Сан-Диего проходил без особых осложнений. Несколько недель Ролингс вместе с адмиралами из штаба ВМС ломал голову над тем, каким путем им перебраться туда. Быстрее всего это можно было сделать, перелетев через океан на гигантских военно-транспортных самолетах «атлас». Шесть рот дельфинов вполне могли бы разместиться во встроенных в корпуса этих большегрузных самолетов резервуарах с морской водой, в которых поддерживалась бы постоянная температура. Однако опыты показали, что дельфины, подобно многим людям, также страдают от воздушной болезни. У них очень тонкая нервная система. Ролингс следующим образом высказался на эту тему: «Дельфины среди обитателей морей – это особо утонченные натуры среди людей. И впечатлительны они до такой степени, что у них истерики случаются. И придется тогда неделями приучать их к условиям воздушного перелета…»

Проще всего было перевезти дельфинов морем, но это был наиболее долгий путь. Специально переоборудованное с огромным бассейном судно должно пересечь Атлантический океан, затем Мексиканский залив, пройдя мимо берегов Кубы, выйти в Карибское море и через Панамский канал вдоль всего Тихоокеанского побережья добраться, наконец, до Сан-Диего – даже при предельной скорости на все про все – не меньше трех недель. При сильной волне переход продлится еще дольше. Кроме того, в шторм дельфины могут пораниться о стенки бассейна.