В этот раз за правое дело Франции и прогресса боролись не гугеноты, вожди которых заключили тайный союз с Испанией, заклятым врагом евангелического учения, а министр, который, одержав победу, не подражал папистам. Он примирился с гугенотами, даровав им, взамен защиты, которую они искали в своей собственной силе, защиту права и государственного порядка.

Спор за Мантуанское наследство после смерти последнего Гонзага (1627 г.), дал Ришелье повод к жесткому направлению французской политики против Габсбургов. Венский и Мадридский дворы, одурманенные своими успехами в Германии, соединились с герцогом Савойским для завоевания области, более не принимая во внимание законных прав французского кандидата, герцога Невера; но Ришелье увидел в сложившейся ситуации возможность сломить обременительное для всей Италии преобладание испанцев в этой стране, решился действовать очень энергично. Среди зимы (февраль 1629 г.), несмотря на неоконченную еще войну с гугенотами, французская армия, под командованием самого короля перешла через Мон-Женевр, выручила осажденный испанцами важный город Казале, соединила несколько испанских владений – Геную, Мантую, Флоренцию, Венецию – в один союз и принудила примкнуть к нему и герцога Савойского. В это время был подписан мир с гугенотами, и Ришелье, узнав о вторжении в Италию 20 000 имперцев, в то время как испанцы, под командованием одного из лучших своих генералов, Амброзио Спинолы, угрожали снова обложить Казале, выступил лично в новый поход, имея в виду и большую политическую задачу, причем взяв на себя обязанности главнокомандующего. В марте 1630 года французы прибыли в Сузу. Они взяли Пинероло, Салуццо, Казале. Имперцы успели овладеть Мантуей, но перевес все же оставался на стороне Франции, занявшей все проходы в Италию.

В этой борьбе против габсбургского владычества интересы Франции совпадали с интересами Швеции, и Франция оказала большую поддержку Густаву Адольфу, как уже было указано выше. Противники Ришелье негодовали на него за содействие королю-еретику и делу ереси в Германии, причем во главе недовольных министром стояла королева-мать. Как и всякая посредственность, привыкшая повелевать, она негодовала на власть человека, которого, как ей казалось, она сама вывела в люди. Она, надеясь на свой материнский авторитет, попыталась отдалить сына от ненавистного ей министра и полагала, что уже достигла своей цели. Враги кардинала уже поздравляли ее, называли его преемника, но Людовик XIII, на мгновение усомнившись, не захотел расстаться с Ришелье. Французские историки описывая забавные подробности метко окрестили этот день «днем одураченных» (la Journee des Dupes).

Людовик XIII, робкий, сознававший свою умственную зависимость, слабый и телом и духом, далеко не речистый, понимал, однако, достоинство своего сана, чувствуя в то же время потребность опоры в человеке сильном, который был бы способен один нести бремя правления, опираясь на свой ум и силу воли. Согласившись с мнением своего министра, Людовик предложил своей матери переехать в Мулен. Попытки примирить ее с сыном были тщетными. Вместе с ней покинул двор и герцог Орлеанский. Завязалась новая испанская интрига: королева-мать бежала из Компьена, где жила под своего рода надзором, в Испанские Нидерланды. Но победа осталась за кардиналом и он еще решительней стал добиваться воплощения своих политических целей.

Людовик XIII, король французский. Гравюра работы Фалька с картины кисти Юстуса ван Эгмонта

Противника Ришелье избрали Брюссель центром своих действий. Герцог Орлеанский вступил в союз с Испанией и герцогом Лотарингским с целью низвергнуть французское правительство с помощью мятежа в самой Франции. В это время фландрские, немецкие и польские наемники собирались у Люксембурга для вторжения во Францию, где поднял знамя мятежа губернатор Лангедока, герцог Генрих Монморанси. Король выступил лично против Лотарингии и разогнал собранное там войско. Предприятие самого принца Орлеанского окончилось еще плачевнее. Он вторгнулся во Францию, объявив себя «главным наместником короля, назначенного для искоренения злоупотреблений, введенных кардиналом Ришелье». Но этот манифест произвел мало впечатления, а войска принца вместе с примкнувшим к ним отрядом герцога Монморанси, были разбиты у Безьера (1632 г.) маршалом Шомбергом; сам Монморанси при этом был ранен и взят в плен. Область была усмирена без особого труда и Ришелье приготовился нанести решительный удар своим противникам.

Брат короля был прощен, но тому, кто поднял вместе с ним оружие против короля, пощады не было. Просьбы всей знати, провинций, самого герцога Орлеанского, папского нунция и даже высокое происхождение виновного не поколебали Ришелье. Тулузский парламент вынес свой приговор, по которому деяние подсудимого признавалось как открытое возмущение и оскорбление величества,– и последний из рода Монморанси был казнен во дворе тулузской ратуши (октябрь 1632). Герцог Орлеанский, обесчещенный этой казнью самого именитого из своих приверженцев, которого он не смог спасти, возвратился в Брюссель, чтобы возобновить оттуда свои бесплодные попытки поколебать власть Ришелье, который достиг к тому времени апогея своего могущества в государстве и пожинал плоды своей последней победы.

Тем временем в Германии продолжалась война. Густав Адольф погиб в зените своей победоносной карьеры, очищая дорогу для Ришелье, который мог теперь идти к своей цели, не тратя на то больших средств. Мужественный шведский король умел отстаивать свою самостоятельность против Франции, не делая ей никаких дальнейших уступок. Теперь Ришелье мог соразмерять обещания своей помощи со своими выгодами и заставлять всех платить Франции за ее услуги. Продление войны в Германии входило в его расчеты, а она затягивалась именно благодаря тому, что католическая партия, император и курфюрсты не соглашались на единственное средство, которое могло умиротворить страну и сплотить население против одного общего врага – средство это состояло в отмене «Восстановительного (реституционного) эдикта».

Первым успехом Франции было взятие Лотарингии. Герцог Орлеанский был женат на одной из дочерей герцога Лотарингского, Карла IV. Ришелье требовал расторжения этого брака, и Людовик сам вторгнулся в Лотарингию. В сентябре 1633 года он вступил в Нанси, а герцог в ожидании лучших времен предложил свои военные услуги императору. Излишне описывать все извороты боевой и дипломатической политики, заправилами которой были кардинал и его советник, умнейший и влиятельный капуцин, отец Жозеф, самый замечательный из монахов-политиков того века. Все эти интриги, мины и контрмины окончательно встали на службу планов этих лиц, хотя и принадлежавших к духовному сану, но озабоченных лишь государственными интересами, а никак не церковными.

Франция вступила в открытую борьбу с Испанией в 1635 году. В мае прибыл в Брюссель ее герольд с объявлением войны. Французские войска сначала не могли равняться силами с хорошо обученной, закаленной в боях немецкой армией. После смерти герцога Веймарского Бернарда, геройские подвиги которого послужили им на пользу (сам он умер слишком рано для того, чтобы занять то высокое и самостоятельное положение, которое могло бы удовлетворить), его войска и распоряжавшееся ими независимое военное государство приняли на себя его обязательства и встали на сторону Франции (1639 г.).

Именно в это время, во время войны с Испанией, Ришелье проявил все свое грозное могущество. Он удержал свое положение в Италии и успел собрать французский флот настолько быстро, что мог уже одерживать случайные победы над испанцами и, в соединении с голландскими морскими силами, преградил Испании подступы к Нидерландам.