7 апреля 1672 года Франция с Англией одновременно объявили войну Нидерландам. Людовику XIV удалось его хитрая уловка: когда Нидерландам понадобились союзники, они все оказались заранее на стороне Франции и только курфюрст Бранденбургский выразил готовность прийти им на помощь, да и тот еще должен был собрать войско, так что в минуту опасности Нидерланды оказались совершенно одинокими. Во главе трех армий Людовик XIV начал свое победоносное шествие по Рейну, занимая поочередно нижнерейнские крепости: Бюрих, Орсои, Везель, Рейнберг, Реес и Эммерих. Войска французов перешли Рейн у таможенных укреплений, и эта славная переправа послужила поэту Буало темой для хвалебной, высокопарной оды с мифологической подкладкой. Юный принц Вильгельм Оранский, которому было поручено командование над частью нидерландских войск, не мог удержать за собой оборонительную позицию при Исселе: Зютфень (Zutphen), Утрехт и Нимвеген сдались один за другим. Епископ Мюнстерский тоже выступил на поле битвы, а с противоположной стороны герцог Йоркский приготовился к высадке на берег: словом, не представлялось никакого сомнения, что Людовик XIV, которому все всегда удавалось, победоносно вступит в Амстердам. Высшие власти в Гааге сильно растерялись и решили послать к Людовику в Утрехт своего уполномоченного, Петер де Гроота (сына знаменитого ученого Гуго Гроция) для переговоров. Де Гроот предложил большую сумму денег и так называемые генералитские земли – южную, пограничную с Испанскими Нидерландами, полосу земли, которая сначала не принадлежала к семи главным провинциям, а также Мастрихт, Венлоо, Герцогенбуш и Бреду. Но и этого было мало Людовику, который обязан был позаботиться и о своих союзниках англичанах; кроме того, он требовал еще допущения католиков к высшим правительственным должностям в Нидерландах. Людовик, однако, при этом упустил из вида, что он слишком сильно возбудил против себя две самые главные силы Нидерландов, их естественную защиту – море и грубую, необузданную чернь.

Последняя дала о себе знать не только врагам, но и своему отечеству: она восстала и была верным оружием в руках предводителей народной партии, возмутившейся против братьев Иоганна и Корнелия де Витт, занимавших важные посты в нидерландском государственном управлении. Но партия Оранского дома одержала верх, а оба брата де Витт погибли жертвою черни. Таким образом, вся власть и все значение верховного властелина сосредоточились в руках двадцатилетнего Вильгельма III в самую тяжкую и опасную для его отечества минуту. Еще юный и неопытный в правлении, молодой государь обладал безграничной отвагой, которая, однако, не послужила во вред его государству. К тому же и сама природа, казалось, сделалась его союзницей и помогла скорейшему прекращению гибельной для Нидерландов войны: реки и озера разлились, как разливаются они только в этой низменной, приморской стране; города, села, поля и долины обратились в безбрежные водные пространства. В то же время и в Германской империи не особенно благосклонно смотрели на чрезмерное усиление французского могущества и на то, что Людовик XIV распоряжался на правом берегу Рейна, как у себя дома. Да и во всей Европе пробудилось чувство самозащиты, перевесившее в Англии даже протестантские интересы.

Ближайшая опасность, по счастью, миновала, но французы настойчиво добивались своей цели, и маршал Люксембург надеялся, как только разливы и реки замерзнут, по льду добраться до Гааги; но вдруг наступила оттепель и помешала выполнению его намерения. Английский флот также не мог произвести задуманной высадки, которую не допустили, опять-таки, естественные препятствия, и это принято было народом за чудо, за вмешательство Божие. Как не удалось покорение Нидерландской республики в первый год войны, так не удалось оно и во все последующие годы. Вслед за французами зашевелились и испанцы: ведь дело шло о их же владениях в Нидерландах. Однако и им не повезло, тем более, что у них не хватало на это ни денег, ни войска. Наконец, и император Леопольд перед образом в церкви принял решение соединиться с габсбургской линией испанского престола и с Голландией, предварительно поставив Франции свой ультиматум. Такое решение (исполненное в том же 1673 г.) принесло пользу как общей политике, так и духовному строю. Союзные войска под предводительством принца Оранского и германского генерала Монтекуколи в декабре 1673 года заняли Бонн, а в феврале 1674 года английский король заключил мир с Нидерландской республикой в Вестминстере на тех же основаниях, как и при Бреде. В апреле и в мае (1674 г.) его примеру последовали епископы Майнцский и Кёльнский.

Сам ход войны послужил тому, чтобы выяснились преимущества Франции как монархического государства – преимущества, влиявшие благотворно на ее правительственный и военный строй. Между тем союзники возымели намерение овладеть Лотарингией, для возвращения ее законному владельцу герцогу Карлу IV. Не более удачны оказались стремления французов завоевать Франш-Контэ. На нидерландской территории произошла серьезная стычка при Сенеф (Senef) в 1674 году, когда союзные испанско-нидерландские войска под предводительством принца Оранского встретились с войсками принца Кондэ. Как тот, так и другой были уверены в победе, но перевес оказался на стороне французов.

То же произошло и в Эльзасе, где курфюрст Бранденбургский со своим прекрасным, образцово-дисциплинированным войском отважно и умело стремился отнять у Тюренна эту завоеванную им страну. Но его доброе намерение было разрушено императорскими тайными политическими замыслами, которые обезоруживали даже саму германскую армию. Во Франции же, наоборот, все было ясно и определенно и туда же подоспели союзники: против курфюрста Бранденбургского – шведы, против императора – польский новоизбранный король Ян Собесский (с 1674 г.), сочетавшийся браком с представительницей знатного французского рода; затем – недовольные венгры и турки; в Италии – герцог Савойский и даже в самой Германии – герцог Ганноверский и курфюрст Баварский.

Генрих де ля Тур д'Оверн, виконт де Тюррен. Гравюра работы Нантейля

Особенно памятен 1675 год тем, что в июле был убит пулей Тюренн при Засбахе Баденском, а в сентябре – герцог Лотарингский. На смерть последнего, кроме того, еще сильно повлияло удачное нападение курфюрста Фридриха Вильгельма на шведов. Еще в декабре минувшего 1674 года они вторглись в маркграфство и Неймарк легко мог бы перейти в их постоянное владение, так как они беспрепятственно рассеялись по всей стране; но Фридрих Вильгельм двинулся на них из своей главной квартиры и прошел через Тюрингенские леса. К великому изумлению и ужасу шведов, среди которых распространился слух о его смерти, курфюрст неожиданно очутился у самых их позиций. Они начали быстро отступать, но при Фербеллине Фридрих вынудил их остановиться, дал им сражение и обратил их в бегство. Он сам преследовал их и для него бой миновал благополучно, а шталмейстер, скакавший впереди, на его глазах пал, сраженный пулей. Это бегство шведов также недешево им обошлось: еще многих людей они лишились во время энергичного преследования их войсками курфюрста. Собственно говоря, в поле шведы не потерпели определенного поражения, но уже и то, что курфюрст Бранденбургский заставил их вытерпеть, – т. е. его смелое наступление и преследование, – сильно подняло его во мнении других европейских властей, тем более, что он сражался один, своими собственными силами, без посторонней помощи. В то время, как на северо-востоке Европы воевали немцы и шведы, на ее крайнем юге также происходили горячие стычки нидерландского флота с французским в сицилийских водах Средиземного моря. В бою при Сиракузах, где французы были разбиты, пал славнейший из нидерландских адмиралов – де Рюйтер в 1676 году. Еще два года продолжалась война и ознаменовалась за это время не столько отдельными сражениями, сколько осадами: Валансьена, Камбрэ, Сент'Омера – в Нидерландах и Фрейбурга – в верхнерейнских землях. Все эти крепости достались французам, а в Померании курфюрст Бранденбургский (но теперь уже в союзе с датчанами) продолжал теснить шведов и начал наступательные действия на Штеттин в 1677 году.