– У меня всего несколько секунд, Жозеф. Я просто хотела попрощаться с вами. Меня провалили. Моего «крота» раскрыли. Они могут постучать в дверь в любую минуту.

– Боже мой! – сказал он. – А Диллон?

– Он в безопасности. Вся схема работает. То, что планирует этот человек, взорвет весь мир.

– Но ты, Таня?

– Не беспокойтесь. Я им живой не дамся. Прощайте, Жозеф.

Она положила трубку, закурила сигарету, потом позвонила в гостиницу и попросила соединить ее с номером Диллона. Он сразу ответил.

– Это Таня. У нас беда. Диллон был совершенно спокоен.

– Очень плохо?

– Они зацепили моего «крота», отпустили его, и этот бедный идиот направился прямо сюда. Я видела людей из Специальной службы в конце улицы.

– Понятно. Что вы собираетесь делать?

– Не беспокойтесь. Меня здесь скоро не будет, и они ничего от меня не узнают. Одно обстоятельство. Они знают, что Гордон сообщил мне содержание докладной, посланной сегодня вечером. Фергюсон поймал его, когда он был в телефонной будке в столовой министерства.

– Понимаю.

– Обещайте мне одну вещь, – попросила Таня.

– Что именно?

– Взорвите их, всех до одного. Раздался звонок в дверь. Она сказала:

– Я должна идти. Удачи, Диллон.

Когда она положила трубку, вошел Гордон с кофе.

– Это звонили в дверь? – спросил он.

– Да, будь добр, Гордон, посмотри, кто там.

Он открыл дверь и начал спускаться по лестнице. Таня глубоко вздохнула. Умереть было нетрудно. Дело, в которое она верила, всегда было главным в ее жизни. Она загасила сигарету, выдвинула ящик стола, достала пистолет Макарова и выстрелила себе в правый висок.

Гордон Браун был уже в середине лестницы. Он повернулся, взбежал по лестнице и ворвался в комнату. Увидев Таню, лежавшую у стола с пистолетом в правой руке, он издал ужасный вопль и опустился на колени.

– Таня, дорогая моя, – бормотал он.

Когда Браун услышал, что внизу начали вышибать дверь, он понял, что надо делать. Выхватил пистолет Макарова из Таниной мертвой руки, поднял его дрожащей рукой. Он сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться, и нажал на курок в тот момент, когда входная дверь распахнулась и Лейн с Маки бросились вверх по лестнице. За ними шел Фергюсон.

В конце улицы собралась небольшая толпа, проявлявшая обычное праздное любопытство. Диллон смешался с зеваками, подняв воротник пальто и засунув руки в карманы. Пошел легкий снежок. Он видел, как в «скорую помощь» погрузили покрытые одеялами носилки. Машина уехала. Фергюсон постоял некоторое время на тротуаре, переговариваясь с Лейном и Маки. Диллон сразу узнал бригадира, ему показывали его фотографию много лет назад. Лейн и Маки были, несомненно, из полиции.

Потом Фергюсон сел в машину и уехал. Маки вернулся в квартиру, а Лейн тоже укатил. Их уловка была очевидной: Маки остался ждать на случай, если кто-то придет к Тане. В одном Диллон был уверен: Таня Новикова мертва, как и ее приятель. Он также понимал, что она принесла себя в жертву, спасая его.

Он вернулся в гостиницу и позвонил Макееву в Париж.

– У меня плохие новости, Жозеф.

– Таня?

– Откуда ты знаешь?

– Она звонила. Что произошло?

– Ее провалили, вернее, провалился ее «крот». Она застрелилась, Жозеф, чтобы не попасть к ним в руки. Леди, целиком посвятившая себя делу.

– А «крот»? Ее приятель?

– Сделал то же самое. Я только что видел, как их тела загружали в машину «скорой помощи». Там был Фергюсон.

– Как это отразится на тебе?

– Никак. Я улетаю утром в Белфаст, чтобы обрубить все хвосты.

– А потом?

– Я удивлю тебя, Жозеф, тебя и твоего арабского друга. Что ты скажешь обо всем британском кабинете?

– Боже мой, ты это серьезно?

– Совершенно серьезно. Я очень скоро свяжусь с тобой.

Он положил трубку на место, надел пиджак и спустился в бар, насвистывая любимую мелодию.

Фергюсон сидел за столиком в баре ресторанчика недалеко от улицы Кенсингтон-Парк-Гарденс, где располагалось советское посольство, и поджидал полковника Юрия Гатова. Вскоре появился русский, высокий человек с седыми волосами в пальто из верблюжьей шерсти. Гатов казался взволнованным. Заметив Фергюсона, он поспешил к нему.

– Чарльз, я не могу поверить. Таня Новикова мертва? Но почему?

– Юрий, мы знаем друг друга больше двадцати пяти лет, раньше мы были противниками. Сейчас я иду на риск, надеясь, что вы действительно хотите перемен, хотите положить конец противостоянию Востока и Запада.

– Вы знаете, что это именно так.

– К сожалению, не все в КГБ думают так же, и Таня Новикова была из их числа.

– Она была сторонницей жесткой линии, это правда, но что вы хотите этим сказать, Чарльз?

Фергюсон рассказал ему о Диллоне, о попытке покушения на Тэтчер, о Гордоне Брауне, Броснане – обо всем.

– Этот дикарь из ИРА намерен совершить покушение на жизнь премьер-министра? Вы это хотите сказать? И Таня была с ним связана? – спросил Гатов.

– Да, непосредственно.

– Чарльз, я ничего не знал. Клянусь вам.

– Я верю, старина. Но она должна была быть с кем-то связана, Я имею в виду, что она ухитрялась передавать чрезвычайно важную информацию Диллону в Париж. Таким образом он узнал про Броснана и так далее.

– Париж… – задумался Гатов, потом сказал: – Да, это мысль. Вы знали, что она работала три года в Париже, до того как ее перевели в Лондон? Помните, кто возглавляет резидентуру КГБ в Париже?

– Конечно. Жозеф Макеев, – ответил Фергюсон.

– Вот уж кто не человек Горбачева. Он из старой гвардии.

– Это многое объясняет, – заметил Фергюсон. – Но мы никогда ничего не докажем.

– Верно, – согласился Гатов. – Но я все же позвоню ему, чтобы он поволновался.

Макеев не успел отойти далеко от телефона.

– Макеев слушает.

– Жозеф? Говорит Юрий Гатов. Я из Лондона.

– Юрий? Вот сюрприз! – сказал Макеев, сразу насторожившись.

– У меня печальные новости, Жозеф. Таня, Таня Новикова…

– Что с ней?

– Она покончила сегодня с собой вместе со своим приятелем, служащим министерства обороны.

– Боже мой! – Макеев старался найти нужный тон, чтобы не вызвать подозрений.

– Он снабжал ее секретной информацией. У меня только что была встреча с Чарльзом Фергюсоном из Группы Четыре. Ты знаешь Чарльза?

– Конечно.

– Я был просто потрясен. Должен тебе сказать, что я ничего не знал о ее делах. Она работала на тебя три года, Жозеф, так что ты знаешь ее лучше всех. Есть у тебя какие-нибудь соображения по этому поводу?

– Боюсь, что нет.

– Если что-нибудь придет тебе в голову, дай мне знать.

Макеев налил себе виски, подошел к окну и стал смотреть на замерзшую парижскую улицу. На секунду у него возникло желание позвонить Мишелю Арону, но какой в этом смысл? Он вспомнил, как Таня говорила: «Пусть сгорит весь мир», она любила эту фразу.

Он поднял свой стакан.

– За тебя, Диллон, – тихо сказал он. – Посмотрим, сумеешь ли ты это сделать.

Было около одиннадцати вечера. В Речной комнате ресторана «Савой» все еще играл оркестр. Харри Флад, Броснан и Мэри собирались уходить, когда наконец появился Фергюсон.

– Если мне когда-то и нужно было выпить, так именно сейчас. Шотландского виски, очень большую порцию.

Флад подозвал официанта и сделал заказ.

– Что случилось, черт возьми? – спросила Мэри. Фергюсон быстро рассказал им о том, что произошло за этот вечер. Когда он закончил, Броснан подвел итог:

– Это многое проясняет, но, к сожалению, не приближает нас к Диллону.

– Должен отметить еще одну деталь, – заговорил Фергюсон. – Когда я арестовывал Брауна в столовой министерства, он говорил по телефону и держал в руке копию докладной записки. Я полагаю, что он разговаривал с этой женщиной, Новиковой.

– Понимаю, к чему вы клоните, – заметила Мэри. – Вы думаете, что она могла передать полученную информацию Диллону?

– Возможно, – ответил Фергюсон.

– И что вы предполагаете? – спросил Броснан. – Что Диллон отправится в Белфаст?