У меня вообще талантов немного. Можно сказать, что их почти совсем нет, таких, чтобы ярко выраженных. Есть люди, которых при рождении Бог в маковку облобызал, подарив умение рисовать, петь или, к примеру, готовить так, что пальчики оближешь, но на меня он максимум глянул, а после сказал: «Ну, ты как-то давай, парень, выкручивайся». Первые двадцать с копейками лет жизни протекали весьма безоблачно и безмятежно, потому никакие особые навыки или умения были и не нужны, а вот после, когда я узнал о том, что мир куда многограннее, чем казалось ранее, мне пришлось пересмотреть свой достаточно безалаберный образ жизни и научиться делать то, что раньше и в голову бы не пришло. В том числе и доверять своей интуиции. Да-да, я верю в нее, а также в такие сомнительные и неосязаемые материи, как чутье и предвидение. Что до скептиков, которые говорят о том, что это суеверия и самовнушение, — пусть они считают так, а я буду жить по-своему. И поглядим, кто дольше протянет.

Так вот — только войдя в калитку, я сразу понял, что меня ждет небольшой прессинг, а мгновением позже убедился в этом, заприметив недовольное выражение лица хозяйки дома и поймав взглядом еле различимые злорадные улыбки ведьм, которые нынче тут в качестве прислуги задействованы. К слову — те ее подручные, что помоложе, давненько крепко меня недолюбливают. Я в прошлом году по заказу Марфы сначала выследил одну из их подруг, а после убил. Не по злобе и не за деньги, нет. Личное отношение к работе я почти никогда не примешиваю, это верный путь на тот свет, а зачисткой на коммерческой основе не занимался, не занимаюсь и заниматься не стану. Это не мой путь, для этого есть другие специалисты. Например, Голем. Этому все равно, кого и за что убивать, лишь бы платили.

Просто эта дурочка молодая, которая крепко накосорезила, а после подалась в бега, опасаясь справедливого возмездия со стороны главы ковена, поверить мне не захотела, хоть я слово давал, что ничего совсем уж плохого с ней Марфа не сделает. В смысле — убивать не станет. Накажут — да. Жестко? Без сомнений. Но не более того. Да и с чего бы? Все по молодости косячат так или иначе. Верни то, что умудрилась зацепить жадными ручонками и что тебе не принадлежало, получи заслуженное наказание — и все.

Вот только слова мои разума ее не достигли. Не поверила мне эта девчонка и на полном серьезе при первой же возможности собралась вскрыть мне грудную клетку когтями. Говорю же — неопытная совсем, ничего толком не умела, даже притворяться. Ей бы напасть на меня не прямо в квартире, а на улице, или вовсе попробовать сбежать…

Возможно, это прозвучит по-крокодильи, а эти рептилии, по слухам, плачут, пожирая своих жертв, но мне правда было ее немного жалко. Нет, я прекрасно понимал, что смысла в этом нет, что она сама вряд ли испытала бы подобные чувства, доведись ей намотать мои кишки на свою руку, но все равно — красивая же. Молодая.

А товарки ее теперь на меня вон злобно зыркают. Нет-нет, им как раз погибшую ни капли не жалко, поскольку дружбы между ведьмами сроду не водилось, там одно соперничество. Просто они прикидывают — не приду ли я и за их жизнями в какой-то момент?

— Ах, как некрасиво ты поступил, Максим, — отпив чаю из кружки, сообщила мне Марфа, не предложив при этом присесть за стол. — Да нет, не просто некрасиво. То, что ты сделал, может нанести вред моей репутации, притом серьезнейший.

— То, о чем вы не знали, не может вам повредить, — возразил я. — Не сгущайте краски. Обычный рабочий момент, не более и не менее. Я попросил о небольшой услуге, вы пошли мне навстречу. И все.

— Ну да, ну да. Рабочий момент — ведьма помогает колдуну. В книжках, конечно, и не такое встречается, но одно дело беллетристика, другое — жизнь.

— Двадцать процентов, — сказал я и, не дожидаясь приглашения, уселся за стол. — Такая скидка будет предоставлена вам при оплате следующего заказа. Это хорошее предложение, особенно с учетом того, что я вообще никогда никому скидок не делаю. И вы это знаете, верно?

— Кстати — почему? — спросила ведьма. — Есть же основы маркетинга, рыночная политика, и все твои немногочисленные коллеги это отлично понимают. Супруга твоя бывшая, Майя, например, всегда готова к торгу. За счет этого у нее и клиентура не переводится, и популярность растет. Даже из других городов заказчики едут, насколько мне известно. Потихоньку, помаленьку — международная известность придет. Почему ты никогда не идешь на ценовые компромиссы?

— Если клиент хочет работать именно со мной, значит он заплатит столько, сколько я скажу. В этом случае у него не шило в одном месте свербит и не психика шалит, а на самом деле нужен результат. А если нет — нужен ли мне такой клиент? С ним хлопот будет больше, чем прибыли.

— Так себе обоснование, — заметила Марфа. — Ну да не хочешь говорить — не говори, твое дело. Да и не моя это забота, не хочешь профессионального роста — не надо. Отступные принимаются, конфликт исчерпан. Но ты больше так никогда не поступай, Максим, как сегодня, лучше честно скажи, что да как, оно тебе дешевле выйдет. Кстати — с чего эти провинциалки за вас вообще взялись? Чем вы им так насолили?

Я рассказал про заказ Ореста, предмет, отданный ему мельничниками, и все остальное. А почему нет? О конфиденциальности информации мы с Троицким не договаривались, заказа по правилам тут не было, а Марфа как участница истории имела право знать, что да как.

— Правда, все равно не понимаю, чего они в нас вцепились из-за этой ступки, — закончил свой короткий рассказ я. — Она рядом с ними столько лет лежала, чего не пойти и не забрать? Хоть хитростью, хоть силой. Сдается мне, это был только предлог.

— Не обязательно, — возразила мне ведьма. — Мельничники — те же домовые, если они какую-то личную вещь в своем жилье спрячут, то хоть все из него вынеси, одни пустые стены оставь, все одно ты ее не найдешь. Смотреть в упор станешь — и не увидишь. Есть у них такой талант с начала времен. Потому, кстати, толковые хозяева, те, кто с домовыми дружбу водил, иногда особо ценные вещи из своего имущества им вроде как дарили. Ну, если боялись, что их обнесут. Думаю, тот, кто раньше ступкой владел, так и поступил. Или, как вариант, им ее завещал, такое случается. Сказал что-то вроде: «Как помру, все мое вашим, суседушки, станет» — и все.

— Ясно. — Я кивком поблагодарил молоденькую ведьму, поставившую передо мной чашку с чаем. — Вполне вероятно. А отдавать ее твоим соплеменницам они не хотели, потому что те этого хозяина, возможно, на тот свет и спровадили. Ну, как вариант. Орест же был покойному вроде как родня, не по крови, но по профессии, потому ему вручить ступку не зазорно.

— Не исключено, — на этот раз уже Марфа согласилась со мной. — Хотя вариантов масса. Да и какая разница, как оно было? Нам от того ни жарко ни холодно. И дохода никакого, одни убытки. Хотя нет, убытки-то только у меня. Репутационные.

— Ой, Марфа Петровна, хватит уже. — Я взял с блюда пузатый пирожок. — Это с чем?

— С хреном, перцем и собачьим сердцем, — ответила ведьма. — Шучу, шучу. Этот с малиной. Ешь, не бойся.

— В твоем доме и солома едома, — блеснул и я знанием фольклора и впился зубами в ароматное и сочное печево. — Вкусно!

— Еще бы, — с достоинством ответила ведьма. — Сама тесто ставила, между прочим. Лично. Ладно, не суть. Я чего тебя позвала-то? Ты же наверняка знаешь о том, что я никак не могу подружку свою дряхлую угомонить?

— Если речь о Даре, то наверняка знаю, — с набитым ртом пробубнил я. — Да все знают, кому надо, только особо никто за этим не следит. Неинтересно. Вы с ней который год хлещетесь, а толку?

— Это какой же тебе, засранцу, толк нужен? — как мне показалось, вполне искренне возмутилась глава ковена. — Чтобы кто-то из нас другую за кромку отправил?

— Мы не обо мне говорим, — заметил я, — а об остальных. Что до меня — я за вас болею. Мне Дара не очень нравится, больно характер у этой старушки гнилой. Я с ней два раза сталкивался, причем даже не лицом к лицу, а так, краями, но мне хватило. Слишком высокое самомнение, слишком сильное желание доминировать над всеми и всем. Плюс традиции она не сильно чтит, что, кстати, странно. Обычно долгожители, кто полтора-два века и более разменял, очень их придерживаются, иногда даже чересчур, но при минимуме снобизма. А тут — какое там! Английская королева — и только. Есть она — и все остальные.