Как я сам когда-то.

— Галина, — протянула мне руку женщина. — А тебя как звать?

— Максим, — ответил я. — Но ты можешь звать меня Макс.

На самом деле всегда стоит сто раз подумать, кому и зачем ты называешь свое имя, но в данной ситуации риска никакого нет в помине. Она первая представилась, и даже если соврала, и ее зовут, например, Антонина, то это ничего уже не изменит. Да и не в привычках ведьм добираться до человека через имя или сны. Не их профиль. Кровь, волос, след — это да. А имя… С ним развлекается не нечисть, а нежить. Вот там да, надо ухо всегда держать востро и каждое слово сказанное отмерять. Особенно на кладбище.

— Ты друг этого пузанка? — мотнула подбородком ведьма в сторону Ореста, который вертел в руках какой-то продолговатый горшок, похоже, что сделанный из камня, и о чем-то спорил с усатым мельничником. — Да?

— Скорее, хороший знакомый. — Я оперся локтем о забор и улыбнулся. — А ты местная? Тут живешь?

— Ну разумеется, — усмехнулась Галина. — Или ты думаешь, что меня эти скупердяи из Москвы выписали? Да им такое в голову не придет.

Спор тем временем разгорался, Орест прятал за спиной соломенную крысу и что-то требовал от мельничников, те же топали ногами и хмурили брови.

— И что они тебе пообещали за услугу? — заинтересовался я.

— Каждый день горячий хлеб домой доставлять в течение года, — не стала лукавить ведьма. — Ну да, странный гонорар, так и работа не самая трудная. А ты чего получишь?

— Деньги, — пожал плечами я. — У меня все просто.

— Ну да, у вас, москвичей, все просто, — с явной подковыркой сказала Галина. — Слушай, так ты кто? Я просто понять не могу.

— А ты в курсе, что любопытство кошку сгубило? — хмыкнул я. — Или ты в сороку перекидываешься, как и положено подмосковной ведьме?

— Мать моя не отсюда родом, так что в кошку, — блеснула глазами собеседница. — Угадал.

— Вот такой проницательный, — усмехнулся я. — О, кажись, договорились. Пошли-ка.

И верно — мельничник-усач и Троицкий ударили по рукам, следом за тем к процессу подключились и мы.

Прозвучала классическая формулировка договора, в которой перечислялись обязательства сторон, после чего мы с моей новой знакомицей по очереди произнесли:

— Я, Максим, сказанное услышал и запомнил.

— Я, Галина, сказанное услышала и запомнила.

— Ну и славно! — подытожил колдун, прижимавший к животу сосуд, в котором теперь еще и какая-то штука, напоминавшая толкушку для пюре, находилась. — Дело сделано, мы поехали. Хлебушка на дорогу не дадите? Больно вкусно пахнет!

— Он подотчетный, — недовольно буркнул старший мельничник. — У нас тут с этим строго.

— Что за времена настали? — вздохнул Троицкий. — К вам в город приехал гость, нет чтобы его встретить, приветить…

Обитатели хлебзавода его слова даже до конца не дослушали, они просто один за другим нырнули в дыру, которая появилась в заборе после того, как отодвинули одну из досок.

— А! — махнул рукой Орест и забрался в машину.

— Бывай, Галина, — сказал я ведьме. — Рад знакомству. Ну и, может, еще увидимся. Мир тесен.

— Может, и увидимся, — одарила меня улыбкой она. — Почему нет?

Когда мы выезжали из переулка, я бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, что она достала из сумочки, висящей на плече, смартфон. Не скажу, что меня сразу кольнуло какое-то предчувствие, но понравиться мне это сильно не понравилось.

— Вещь, — показал мне продолговатый горшок Троицкий. — За какую-то солому заполучил такую штуку! Ну не молодец ли я?

— Это вообще что? Ты хоть объясни.

— Ступка! — укоризненно пояснил колдун — И пестик! Им лет триста, если не больше, и принадлежали они когда-то одному моему коллеге, обладавшему большой силой. Такой, которую сейчас, пожалуй, и не встретишь.

— И чего ты с ними думаешь делать? — заинтересовался я. — Со стенок соскребешь остатки древних зелий на предмет вычисления забытых рецептов?

— Что за глупость? Такое невозможно. Нет, мне просто будет приятно толочь травы в сосуде, который держал в руках сам Емельян Малютин. Есть в этом особый шик.

А между тем мы явно ехали не той дорогой, которой добирались сюда. Вместо четырехэтажек, магазинов и остановок по сторонам начали мелькать приземистые и, похоже, частично нежилые дома частного сектора. Ну а под конец мы и вовсе оказались в тупике, пустынном и мрачном.

— Орест, у меня для тебя неприятная новость, — смекнув, что к чему, обратился я к колдуну, который качал на руках ступку прямо как младенца. — Похоже, на эту штуковину есть и другие охотники. Ну или кому-то нужна твоя голова.

— Что? — поднял на меня глаза Троицкий.

— Дорогу нам спутали, вот что. Причем очень умело, — пояснил я и глянул в боковое стекло. — Ага. А вот и комитет по встрече!

— Да нет? — Орест неверяще уставился на меня. — Вот так, по нахалке? Не может быть.

— Но ведь есть. Вон видишь? Стоят девчонки, явно нас поджидают.

Само собой, насчет девчонок я пошутил, поскольку среди нескольких дам, стоящих рядом с машиной и смотревших на нас, совсем уж молоденьких не наблюдалось. Нет, тут собрались дамы бальзаковского и повыше возраста. И это только визуально, а сколько им по жизни на самом деле — поди знай.

— Так чего ты ждешь? — возмутился колдун. — Мне с ними говорить не о чем. Сдавай назад, поехали отсюда!

— Плохая идея, — качнул головой я. — Это их город, они нас по нему очень долго гонять могут, до той поры, пока бензин не кончится, а после сюда же и затащат. И ни один навигатор не поможет, тебе ли этого не знать. А там дело как раз к ночи подойдет. Есть охота с местными ведьмами на их земле в темноте силой меряться? У меня лично нет.

— Не посмеют! — взвизгнул Троицкий, прижимая ступку к своему большому животу. — Сейчас так дела не делаются.

— Ой, да ладно! — фыркнул я. — Кто зимой у полуденницы гребешок спер? У той, которая на Ленинградке в «Монархе» обитает, на двадцать первом этаже? Не ты ли? А ведь тот офис, да и весь бизнес-центр являлся для нее родным домом, согласись? Что на этот счет говорит Покон? Но тебе гребешок был нужен для обряда, за который очень хорошо заплатили — и вуаля: ты при деньгах, тебе зашибись. А что волосы полуденницы без гребешка мигом спутались и по этой причине она сбрендила, после чего несколько сотрудников офиса в больничку загремели — это фигня.

— Недоказуемо, — насупился Орест. — Отдельские рыли, ничего не накопали, значит, и не было ничего. А еще — не ожидал я от тебя такого!

— Просто не там рыли, — холодно заметил я, игнорируя его последние слова и глуша мотор. — Как известно, и на старуху бывает проруха. Хотя сработано чисто, что есть, то есть. Я даже знаю, кого ты нанял для этого дельца. Вернее, догадываюсь. Ладно, пошли, побеседуем с местными кумушками, узнаем, что им от нас надо.

— Вот это им надо, — показал мне ступку Троицкий. — А то ты не понимаешь!

— Не уверен. Эта штука у них под боком хрен знает сколько лет лежала, они ее к рукам давным-давно могли прибрать. Какой им смысл тебя, красивого, ждать? Может, наоборот, у них к тебе какое-то деловое предложение есть, обоюдовыгодное.

Одна из ведьм, та, что стояла в центре, сдвинула брови и поманила нас ладонью, давая понять, что, мол «не тяните, выходите». Я не стал кочевряжиться, открыл дверь машины и вылез наружу.

— Девицы-красавицы, мое почтение! Вот какая штука получилась — заплутали мы с приятелем на ваших улочках-переулочках. Не подскажете, в какой стороне столица? Дело к ночи, хочется ее не в пути, а дома встретить.

— Там, добрый молодец, там, — показала на овраг, начинающийся сразу за крайним на улице домом с дивной красоты резными наличниками, одна из ведьм, зеленоглазая, с ямочками на щеках, а после бросила в рот подсолнечную семечку, лихо ее разгрызла и сплюнула шелуху. — Прямо езжай — и доберешься.

— Так ведь как? — опечалился я, привстав на цыпочки и вытянув шею. — Тут вон буераки, реки, раки, знай, подвеску береги. Если мы прямо рванем, то ни колес, ни костей не соберем.