Тимка довольно улыбается, паркуясь у здания ОАО "РЗК". А я отворачиваюсь к окну и часто моргаю в бесплодной попытке смахнуть накатившее глубокое разочарование. И еще понимаю, что не хочу вылезать из машины. Зачем?

-Елена Леонидовна, помните я рассказывала вам про своего временного начальника, Дамира? Ну…Что он предложил мне интимную связь.

— Да, конечно, Жень.

— Да…В общем так вышло, что в пятницу мы поехали к нему, выпили и…Не знаю, что на меня нашло опять. Я должна была ночевать в спальне, он ушел в гостиную, но…В общем я сама пришла к нему.

— Вы жалеете об этом, Жень?

— Нет…Я не жалею. Скорее…Скорее мне дико стыдно и кажется, что я всё испортила.

— Почему вы так решили.

— Утром мы плохо расстались. Я нагрубила и…Он не звонил, а сегодня, придя на работу, я узнала, что он вообще уехал в недельную командировку. Думаю, если бы он хотел…Ну…Продолжить отношения, он был дал знать, что уезжает.

— Ясно…Жень, в любом случае я считаю, что вам на пользу то, что произошло.

— Почему?

— Вы ведь сразу после работы ко мне приехали?

— Да. А что?

— Я в первый раз вижу вас такой элегантной и на каблуках.

Правда, на следующий день наряжаться у меня настроения не было. Как и на следующий, и на следующий…

В четверг с трудом встала на третий звонок будильника. Душ, кофе на бегу, ботинки на толстой подошве, блузка оверсайз. Привычное опоздание…Алексей Борисович ничего не сказал, лишь мазнул по мне строгим взглядом. Тем более, что Тимофей обещал приехать только к обеду, а значит я здесь с ним до ночи задержусь.

Ромка, когда зашла в наш с ним закуток, весело предположил, что у меня, похоже, лимит на женственность окончательно исчерпан, а он еще ждал и надеялся… И театрально повздыхал, что зря не сфотографировал меня в прошлую пятницу и понедельник. Для потомков, так сказать…За что и был послан по определенному адресу.

Но он, конечно, не обиделся. Злобин вообще пребывал в прекрасном расположении духа. Оказывается, что, после того, как мы с Дамиром уехали из клуба, Катя переключилась на моего коллегу. И неожиданно очень удачно. Все выходные они провели вместе, а теперь без остановки переписывались во время рабочего дня. Меня немного раздражало, как Злобин бесконечно тихо хихикает, пялясь в телефон, вместо того, чтобы работать, но все-таки я была рада за них.

Мне всегда казалось, что именно такой парень и нужен Кате: простой, веселый, неглупый, легкий на подъем. Ведь она сама такая, и Ромка в ней это ценит. Не считает глупой, доступной, не смотрит свысока, не пытается прогнуть, сделать удобной для себя. Многое в Кате, что у других мужчин вызывало легкое пренебрежение, Рому наоборот привлекало. Я это видела по тому, как сияли его глаза во время их переписок, как он рассеянно улыбался, глядя в экран, как аккуратно выпытывал у меня, что ей больше нравится, и что при ней лучше не делать.

Что думала по этому поводу сама Катя, я не знала. Пока что мы не разговаривали. Она еще звонила несколько раз, но трубку я не брала. Не специально, не назло. Просто га данный момент не готова была ее слышать. Может быть, скоро это пройдет. Может быть…Нас слишком многое связывало, чтобы эти нити могли разрушить пара фраз, сказанных сгоряча. Но сейчас еще больно тянуло в груди, стоило вспомнить, и потому я избегала её.

Вообще все постепенно входило в привычную колею, будто на прошлых выходных ничего и не было. Работа продвигалась быстро, и становилось очевидным, что к первому числу мы без проблем всё успеем.

Я получу свой гонорар, наверно сразу попрошусь в отпуск. Отдохну…

Я почти успокоилась и перестала себя грызть за произошедшее. Вот только от новой привычки избавиться пока не удавалось. Я стала маниакально следить за собственным телефоном. Вздрагивать от каждого звонка. Ладони влажнели при любом принятом сообщении. Я смотрела от кого и…не могла сдержать тонкий, болезненный укол разочарования. Понимала весь абсурд своих реакций, но ничего поделать не могла. И еще было обидно, что я тут терзаюсь, а он, видимо, нет…

Возможно, лежа ночью в постели без сна, я бы давно написала что-нибудь сама. Какую- нибудь чушь, от которой бы сутки потом горели уши. Но у меня не было его номера. Я не могла.

— Жек, может в обед до бургерной прокатимся? — интересуется Ромка, откидываясь в своём кресле и разминая шею, — А то неохота что-то в столовку.

— Ну, давай, — равнодушно пожимаю плечами я, пялясь в экран.

— Так, пошли, — Ромка встаёт.

— А? — я поднимаю на него удивленный взгляд, затем перевожу его на часы на экране.

Что, правда, уже обед? Я даже не заметила, как часы пролетели…

— Слушай, мне осталось чуть- чуть доделать. Подожди.

— Да потом доделаешь, — тянет Злобин недовольно.

— Нет, пять секунд. Иначе собьюсь, — настаиваю я.

— Ладно, я покурить пока тогда.

— Давай.

Ромка уходит, а я снова погружаюсь в код. И резко вздрагиваю, когда прямо за моей спиной вдруг вырастает начальник.

— Так, Жень, а Злобин где?

Вид у него обеспокоенный. Хмурит брови, озираясь в нашем закутке и упирает кулаки в мягкие бока.

— Курить ушел, — рапортую я.

— Вам бы лишь бы курить, — сетует Алексей Борисович, качая головой, — Работать когда?

— Так обед же сейчас, Алексей Борисыч, — улыбаюсь я примирительно, — Мы с Романом в бургерную съездим. Вам взять что-нибудь?

— Никаких бургерных, Дубина, — чеканит Борисыч строго, — там Керефов прилетел, через пять минут ждет тебя с твоим Романом у него. Так что давай, вызволяй его из курилки и вперед, к начальству, поняла?

— Я-я-я… — от неожиданности открываю и закрываю рот, не в силах продолжить.

В голове будто атомный взрыв. Бам! И ни одной мысли, только бешеный пульс в ушах частит.

— Почему вдруг я? — только и хриплю я.

Он ведь никогда меня не звал. Никогда. И…

Уже прилетел?

Как?

Сегодня всего лишь четверг, а Дамир должен же был вернуться вообще на следующей неделе…

— Как прилетел? — выдаю вслух второй терзающий меня вопрос, хотя Борисыч еще не ответил и на первый.

— Как обычно прилетел, Жень. Самолетом, — бубнит Алексей Борисович, искренне не понимая моей реакции, — Успел, наверно все. И почему только ты. Там Тимофей уже наверху, и я подойду. Отчет от финансового получу только. Так, всё, давай. Иди за Злобиным, не рассиживайся.

Он нетерпеливо машет рукой, чтобы я вставала, и я покорно поднимаюсь. Выдаю маловразумительное "ага" и направляюсь за Ромкой в курилку. Внутри полный бардак и хаос. Невообразимый коктейль, от которого закладывает уши и туманятся мозги. Из нервов, смущения, обиды, задетой гордости, трепета и еще миллиона всего, что я пока не способна распознать.

Когда мы с Ромкой заходим в белоснежную приемную Керефова, то обнаруживаем, что Тимофей и правда уже там. Расселся на кожаном диване у окна с чашкой кофе и ноутбуком. Профессионалка Элина тоже была на посту, бодро печатая что-то за своим огромным секретарским столом, отчего цокот ее хищных ногтей эхом гулял по помещению. На нас взглянула лишь мельком: на меня снисходительно, на Ромку — сдержано, и кивнула в сторону дивана.

— Здравствуйте, присаживайтесь пока, — и снова уткнулась точеным носом в монитор.

— Здравствуйте, — буркнул Злобин и пихнул меня в указанном направлении, потому что я немного подзависла, пялясь в Элинино декольте.

Мамой клянусь, две недели назад оно было беднее…Или это удачный пуш ап? Невольно горблюсь, пряча свои и без того ничем не примечательные возвышенности, которые недалеко ушли от равнины, и прохожу к дивану. Лицо потихоньку начинает гореть, видимо, пытаясь заменить отсутствующий макияж, сердце уже устало нитевидно и часто биться, отдаваясь тянущей болью в груди. Мысли о том, что эта далеко не самая лучшая моя рубашка, не покидают. И еще я злюсь. Злюсь на себя, что так реагирую и ровно ничего не могу с этим поделать!