Но что будет в следующей? Какой гость из прошлого мог оказаться в зеленом сне? «Цвет надежды – зеленый», – внезапно припомнилась прочитанная когда-то фраза. Предпоследняя таблетка. Следующая – черная. Она почему-то пугала, вызывая в памяти жестокую гримасу на лице показавшегося сначала таким добродушным врача. «Цвет надежды – зеленый», – повторил Иван вслух и привычным уже жестом отправил в рот четвертую таблетку.

В этот раз все было иначе. Сон перенес в полупустую комнатушку – знакомый интерьер интерната для будущих гениев. Диван, несколько стульев, на узком столе – компьютер. За компьютером – толстый взъерошенный парнишка лет девятнадцати, немного похожий на пингвина: ободранная черная кожаная куртка натянута на грязную белую майку. Незнакомец жевал что-то вроде ватрушки, не отрывая взгляда от экрана. Появление Демьянцева «пингвин» проигнорировал.

– Эй! – окликнул Иван. Хотелось поскорее выяснить, что он тут делает, в этом сне. – Ты кто такой?

Воспользовавшись возможностями сна, спортсмен легко прервал увлекавшую парня игру, появившись прямо на экране. Лохматый толстяк поморщился и уставился на пришельца.

– Я – Юль! – коротко ответил парень и, заметив удивление странного посетителя, неохотно пояснил: – Юлиан. Демьянцев. А вот тебе здесь чего? Зачем явился? Вали отсюда, компьютерный глюк!

– Это кто еще тут глюк? – неожиданно оскорбился Иван. Наглый мальчишка казался скорее забавным, но что-то из только что сказанного тревожило, требуя вернуться, осознать, переспросить. Вот! Демьянцев? Младший брат? Откуда? Здесь, в интернате?

– Демьянцев? – переспросил он вслух.

– А что? Морду набить хочешь? – окрысился «пингвин». – Не ты один!

Вскочив со стула, он бросился в угол, попытавшись принять защитную стойку. Только сейчас Иван заметил синяки и царапины на опухшем лице «брата». Долгих объяснений не потребовалось. Широко распахнув дверь, в комнату ввалились незваные гости. Кандидаты на принудработы. На лице Юля появилось тоскливое загнанное выражение.

– Бить пришли, – понял Иван. – Слишком умный. Не выделяйся!

Давно не испытанное сильное чувство озлобления, ненависти, смело в его душе опостылевшую пустоту одиночества. Не задумываясь о реальности присутствия, космоболист вмешался в драку. Через несколько минут подлые щенки жалобно выли по углам. На лице морщившегося от боли Юлиана медленно проступало мрачное подозрение.

– Пошли отсюда! – коротко объяснил спортсмен. – Я твой брат.

– Брат? Я сирота! – фыркнул темноглазый темноволосый мальчишка, глядя на высокого, голубоглазого блондина.

– Да. Старший брат. Иван Демьянцев, – мучительным усилием выплывая из затянувшегося сна, сказал Иван. Он говорил вслух, один в пустой комнате коттеджа. Спортсмен огляделся. Сердце от наплыва неожиданных, казалось, навсегда забытых эмоций тревожно билось, требуя немедленных действий. Зеленая таблетка оказалась бесценной. Спортсмен потянулся было к часам, но не успел. Внезапно его вновь затянул сон – теперь уже без таблеток: что же ему потом еще снилось? Пришелец.

Инопланетянин пытался объясниться:

– Юль – не землянин, имя – случайный выбор. Потерянный нашей экспедицией ребенок. Мимикрия – он сумел приспособиться к жизни на Земле. Сами мы ничего не можем сделать. Не отвечает, не понимает, враждебен. – Альтаирец был, как обычно, загадочен, но спящий почувствовал грустный фон его мыслей. Что-то там такое было интересное про этого парня.

– Если он приснился тебе, значит, это твой брат. Помоги ему, он поверит. Очень прошу...

Чушь. О чем это он? Иван так и не узнал – сон прервался. Новое пробуждение оказалось резким и тревожным. Надо спешить! У него есть брат!

Взгляд на часы. Семь часов утра. Еще два часа прошло. Но совсем другие, непохожие на таблеточный сон. Иван взглянул на черную таблетку – пусть подождет. Где-то у него был телефон этого врача.

На прием он попал первым. К восьми.

– Сработала? Какая? – с жадным интересом спросил старик. – Зеленая? Любопытно. Неплохой выбор. Соционически – волевая сенсорика в ведущем блоке.

– Скажите, доктор, – швыряя на стол пачку крупных купюр, спросил Демьянцев, не зная, как перейти к главному. – А черная – это что? Я правильно догадался?

Врач улыбнулся:

– Еще одна таблетка от одиночества, знаете ли. Самая действенная. А что, приняли бы? Впрочем, вам, кажется, повезло.

– Да. – Иван наконец решился. – Скажите, а парень этот, Юль, брат, он что, существует на самом деле? Где?

Старик равнодушно пожал плечами:

– Я, извините, ваших снов не смотрел. А только если что-то приснилось, значит, оно существует. Ищите там, где видели. Это сны жизни.

– Для нас большая честь... Разумеется, знаю, – сказал Ивану директор интерната. Известного спортсмена он узнал сразу и старался услужить. – Да, да, есть. Демьянцев. Юлиан. Найденыш. Подброшен в пятилетнем возрасте. Имя и фамилию назвал сам. Очень интересовались пришельцы. Гениальный мальчик. Однако, характер... Прекрасные задатки, знаете ли, но не слишком дружелюбен. Брат? Ну, конечно, конечно, Демьянцев... Если желаете, пожалуйста, на вашу ответственность...

Иван вбежал в спортзал вовремя, едва успев вырвать полузабитого парня у толпы визжащих подонков.

В жизни Юлиан оказался другим – тощим, еще более мрачным и взъерошенным. Только в глазах его горела знакомая ненависть. И он все равно был немного похож на пингвина.

– Я твой брат, – без лишних объяснений сказал Иван. – Собирай вещи и пошли отсюда.

– У меня здесь никого и ничего нет, – угрюмо буркнул младший.

– У тебя есть я. Старший брат, – сказал Иван, чувствуя, как жизнь неожиданно приобретает смысл, и в нее входит новая, прежде незнакомая, ответственность. И уходит одиночество. – Знаешь, – немного смущенно добавил старший Демьянцев, – ты всегда можешь на меня рассчитывать...

Юль тихо хмыкнул, упрямо пытаясь оттереть рукавом замызганной куртки кровь с разбитого рта.

– Знаю, – ответил он на вопросительный взгляд брата. – Ты мне вчера снился.

Иногда мой сосед справа сходит с ума. Он начинает петь.

У него хороший голос. Он любит старый русский рок и бардовскую песню – хотя раньше я думала, что это не сочетается. Сутки или двое кряду он поет, а нам ничего не остается, кроме как слушать – и пускать слова кружным путем.

Потом он замолкает. Некоторое время тяжело и часто дышит. А потом начинает работать.

– Алло, – говорит сосед справа. Если скосить глаза, то я вижу его небритое лицо, крупный кадык, волосатую грудь, мускулистые руки – тоже поросшие рыжим волосом. И нежную, будто попка младенца, розовую кожу в паху. Вторичные половые признаки у нас остались. С первичными – проблемы.

– Алло, – отвечаю я устало. И тут же бросаю налево: – Алло!

– Алло, – отвечает женщина, что стоит слева от меня. Она молодая. Не красивая, но задорная. У нее остренькие груди с маленькими сосками. Широкие мягкие бедра. И розовая заплатка между ног. Жаль, что я не могу наклонить голову и посмотреть, как это место выглядит у меня. Понимаю, что так же. Но все равно любопытно.

– Двести два, – говорит сосед справа. – И сорок три вперед.

– Двести один, – говорю я соседке слева. Все мне ясно. Аркаша снова хочет поговорить с Полиной. – И сорок три вперед.

– Двести, – говорит она своему соседу, малышу лет семи. Мальчик это или девочка – никто не знает. Ребенок исправно работает, но ни с кем не общается. – И сорок три вперед.

– Привет, Полина! – говорит сосед справа.

– Привет, Полина! – сообщаю я.

– Почему ты перестала мне отвечать? Вот уже пять лет...

– Почему ты перестала отвечать мне? – механически повторяю я. Когда-то я старалась не исказить ни одного слова, ни одной интонации. Потом стала проще. – Вот уже пять лет ни одного слова...

– Алло! – говорят мне в спину. Судя по голосу, человек пожилой. И очень злой. Мне доводилось слышать, как он намеренно искажает реплики. Не слишком часто – чтобы не выключили из цепочки. И не слишком грубо – чтобы не заподозрили обман. Но искажения всегда были мастерскими.