— Кто?

— Вы отрицаете, что были в обоих местах?

— Мне просто нечего отрицать. Скажите мне, где точно все это происходило и кто говорит, что видел меня?

Бейли не сводил глаз с зимолога.

— Не прикидывайтесь, вы знаете, о чем речь. Мне думается, вы один из руководителей тайной медиевистской организации.

— Я не могу запретить вам думать, инспектор. Но это не может служить доказательством, что вам, ’вероятно, тоже известно, — сказал Клусарр насмешливо.

— Вероятно, — ответил Бейли с каменным выражением лица. — Но я заставлю вас признаться. И сделаю это сию же минуту.

Бейли подошел к двери и выглянул наружу. Неподалеку недвижно стоял Р.Дэниел.

— Принесли ужин Клусарра?

— Еще нет.

— Внесите его, хорошо, Дэниел?

Спустя несколько минут в комнате показался Р.Дэниел с металлическим, разделенным на секции подносом в руках.

— Поставьте его перед мистером Клусарром, Дэниел, — приказал Бейли.

Он сел на табурет у стены, закинул ногу на ногу и слегка покачивал кончиком ботинка. Он заметил, как Клусарр резко отстранился от робота, когда тот наклонился, чтобы поставить поднос на табурет возле зимолога.

— Мистер Клусарр, — сказал Бейли, — познакомьтесь с моим помощником Дэниелом Оливо.

Р.Дэниел протянул руку со словами:

— Здравствуйте, Фрэнсис.

Клусарр не сказал ни слова. Он и не попытался пожать протянутую ему руку. Р.Дэниел же не опускал ее, и лицо Клусарра стало краснеть.

— Вы невежливы, мистер Клусарр, — мягко заметил Бейли. — Или вы считаете зазорным пожать руку полицейскому?

Клусарр пробормотал:

— Простите, но я голоден.

Он вынул складную вилку и сел, не сводя глаз с подноса.

— Дэниел, мне кажется, наш друг обижен на ваше холодное обращение, — продолжал Бейли. — Вы ведь на него не сердитесь, не так ли?

— Конечно, нет, Илайдж, — сказал Р.Дэниел.

— Тогда докажите это на деле. Обнимите его за плечи.

— С удовольствием, — сказал Р. Дэниел и сделал шаг вперед.

Клусарр положил вилку:

— В чем дело? Что здесь происходит?

Нисколько не обескураженный этим, Р.Дэниел попытался дотронуться до его плеча.

Клусарр отшатнулся от него, отбросив в сторону руку Р.Дэниела.

— Какого черта, не прикасайся ко мне!

Он вскочил на ноги, задев при этом табурет, и поднос с едой с грохотом повалился на пол.

Бейли коротко кивнул Р.Дэниелу, и тот снова попытался приблизиться к отступавшему от него зимоло-гу. Бейли встал перед дверью.

— Уберите от меня эту гадость! — завопил Клусарр.

— Ну как вам не совестно! — невозмутимо сказал Бейли. — Ведь этот человек — мой напарник.

— Какой он человек! Это проклятый робот! — закричал пронзительно Клусарр.

— Отойдите от него, Дэниел, — тотчас же приказал Бейли.

Р.Дэниел молча стал у двери позади Бейли, напротив которого, сжав кулаки, стоял возбужденный Клусарр.

— Отлично, умник, — сказал Бейли. — Почему вы решили, что Дэниел робот?

— Каждому видно!

— Предоставим это решать судье. Тем временем мы отправим вас в полицию. Нам нужно выяснить, как вы узнали, что он робот. И многое другое, мистер, многое другое. Дэниел, пойдите свяжитесь с комиссаром. Он должен быть дома. Попросите его сейчас же прибыть в управление. Скажите, что мы задержали одного парня, которого надо немедленно допросить.

— Что вами движет, Клусарр? — спросил Бейли, когда Р.Дэниел вышел из комнаты.

— Я требую адвоката.

— Вы его получите. А пока лучше расскажите, к чему вы, медиевисты, стремитесь.

Клусарр отвернулся, храня решительное молчание.

— Да, нам известно все и о вас, и о вашей организации. Я не беру вас на пушку. Мне просто самому хочется услышать, что же вам, медиевистам, нужно?

— Назад к Земле, — сдавленным голосом сказал Клусарр. — Просто, не так ли?

— Просто на словах, — возразил Бейли. — Труднее на деле. Сумеет ли Земля прокормить восемь миллиардов ртов?

— Разве я сказал, что это произойдет в один день? Или за год? Или же за сотню лет? Шаг за шагом, мистер полисмен. Неважно, сколько времени это займет, пусть только нас выпустят из пещер, в которых мы живем. Пусть нам дадут выйти на свежий воздух…

— А вам самому доводилось побывать там хоть раз?

Клусарр съежился.

— Ладно, меня уж не переделаешь. Но дети-то еще не испорчены. Каждый день новые рождаются. Выпустите их наружу, черт возьми! Пусть у них будет простор, и воздух, и солнце. А если нужно, мы готовы постепенно сократить население.

— Другими словами, назад, в невозможное прошлое, да? — Бейли сам не понимал, почему спорит, и лишь ощущал какое-то лихорадочное возбуждение. — Разве нет пути вперед? Зачем сокращать население? Ведь его можно вывезти на другие планеты. “Назад к природе”! Хорошо. Но к природе других планет! Осваивайте их!

Клусарр хрипло рассмеялся:

— Для чего? Чтобы появились новые Внешние Миры? Чтобы стало больше космонитов?

— Ничего подобного. Внешние Миры основаны людьми, не знавшими стальных городов, землянами, которые были индивидуалистами и материалистами. Этими качествами они обладали в избытке. Мы же довели до абсурда нашу зависимость друг от друга, нашу модернизацию. Соединение того и другого на новой основе может привести к появлению совершенно необычной цивилизации, не похожей ни на древнюю Землю, ни на Внешние Миры. Что-то новое и хорошее.

Бейли сознавал, что, как попугай, повторяет доводы доктора Фастольфа, однако слова лились у него сами собой, будто он давным-давно обдумал все это.

— Глупости! — воскликнул Клусарр. — Какой дурак согласится оставить обжитое место ради пустых миров?

— Согласятся многие. И они вовсе не будут дураками. Им помогут роботы.

— Никогда! — снова вспыхнул Клусарр. — Роботы — ни за что на свете!

— Почему, ради всего святого? Я тоже их не люблю, но жизнь мне дороже всяких предрассудков, — убеждал Бейли. — Почему мы боимся роботов? Все дело, скажу я вам, в нашем комплексе неполноценности. Мы все чувствуем себя ниже космонитов и ненавидим это чувство. А нам нужно хоть в чем-то кого-то превосходить, и нас бесит, что мы не можем позволить себе это даже в отношении роботов. Нам кажется, что они лучше нас, только это неверно. Вот в чем ирония, черт возьми!

Бейли испытывал необычайное возбуждение.

— Возьмите этого Дэниела, с которым я пробыл больше двух дней, — продолжал он. — Он выше меня ростом, сильнее и интереснее, чем я. В общем, похож на космонита. У него память лучше, и знает он больше моего. Ему не нужно ни спать, ни есть. Его не тревожат ни болезни, ни паника, ни любовь, ни чувство вины.

Но все-таки он — машина. Я могу сделать с ним все, что захочу. Как с этими микровесами. Вот я ударил по ним, и они не могут дать мне сдачи. Не сделает этого и Дэниел. Я могу заставить его прикончить себя бластером, и он подчинится.

Нельзя построить робота, который мог хотя бы сравниться с человеком в том, что нам дороже всего. Мы не можем наделить робота чувством прекрасного, сознанием эстетических и религиозных ценностей. Его позитронный мозг не в силах ни на йоту оторваться от совершенного практицизма.

Мы не можем сделать такого робота, черт его побери, не можем! И не сможем до тех пор, пока сами до конца не разберемся, отчего тикает наш собственный мозг. Пока существуют непонятные для науки явления. Что такое красота, любовь, доброта, искусство, наконец? Мы вечно топчемся на грани неизведанного и пытаемся понять то, что недоступно пониманию. Именно это и делает нас людьми!

Мозг же робота мыслит законченными категориями. Он рассчитывается до последнего десятичного знака и имеет конец. Создать иной мозг пока невозможно. Так чего же вы боитесь, черт побери! Робот может принять обличье человека, быть красивым, как бог, но он не больше человек, чем кусок дерева. Неужто вы не понимаете этого?

Клусарр пытался несколько раз прервать поток красноречия детектива, но безуспешно. А теперь, когда Бейли замолчал, он тихо сказал: