– Сейчас я у нее живу! – парировала Настя.

Борис Всеволодович как-то странно посмотрел на собеседницу.

– Ведь много одиноких стариков убивают из-за жилья, да? – продолжила Настя. – А тут все же она не одна будет.

– Есть такая статистика, – не мог не согласиться Борис Всеволодович. – А ты-то сама не боишься?

– За себя нет. Я уже ничего не боюсь. И вы ничего не сделаете?

– Опять ты за свое! Что мы можем сделать? Еще раз говорю: охрану к каждой бабушке не приставишь. А вот у твоей Зои Федоровны, как я понял, есть средства. Пусть продаст часть своих богатств да наймет охранную частную фирму.

– Ага, чтобы они ее потом и пришили.

– Или поставит ультрасовременные охранные системы, – продолжил следователь.

– Я вас умоляю! Кого из профессиональных бандитов всякие там охранные прибамбасы остановили? Наоборот, наведут на лишние подозрения, – отмахнулась Настя.

– Ты меня удивляешь. Говоришь, как прожженная аферистка, – снова нацелился на свой кусок пиццы следователь.

– А вы, как маленький, честное слово! Я же к вам за профессиональным советом обратилась. Как думаете, кто может охотиться за квартирой Зои Федоровны? – не отставала от него Настя.

– Откуда же я знаю, кто? – засмеялся Борис Всеволодович. – Вот когда ее убьют, мы посмотрим, кто вселится в ее квартиру. Тот и будет виноват.

Следователь осекся под строгим взглядом Насти и вытер рот бумажной салфеткой.

– Шутка! Хочешь знать, как это обычно делается? Конечно, после смерти человека при отсутствии родственников просто так в квартиру не въедешь. Должны быть какие-то документы. Как правило, они самые настоящие – от нечестных на руку нотариусов или очень хорошие копии. Но чтобы не рисковать… лучше настоящие.

– Наконец-то вы заговорили о том, что я и хотела услышать. Не могли бы вы проверить, нет ли сейчас, то есть на данный момент, каких-нибудь официальных документов по завещанию или еще по чему на имущество семьи Алферовых? – спросила Настя.

Сразу получить ответ на волнующий ее вопрос помешала появившаяся возле столика официантка.

– За небольшую доплату мы предлагаем к бизнес-ланчу свежесваренный хороший кофе с небольшим ароматом ванили и легкое пирожное «Терамису» собственного производства.

– Берем, – кивнул Борис Всеволодович, и девушка упорхнула. – А ты отдаешь себе отчет, что то, о чем ты меня просишь, не совсем законно? Надо рыться в закрытых базах, ведь если документ официальный, то он должен быть там зарегистрирован.

– Так что, будете действительно ждать, пока нас с Зоей Федоровной не прирежут? – задала вопрос Анастасия, и у подошедшей официантки чуть не выпала чашка кофе из рук.

– А при чем тут ты? – удивился Борис Всеволодович.

– Я Зою Федоровну не брошу! Если кто и захочет разделаться с ней, ему придется избавиться и от меня, – заявила Настя. – А за меня сейчас тоже заступиться некому. Мой парень в тюрьме, вы знаете!

– Ох, подведешь ты меня, Лазарева, под монастырь, точно подведешь… – покачал головой следователь. – Ладно, помогу… чем смогу. Великолепное пирожное, спасибо за адрес ресторанчика… Подозреваешь, что профессор составил завещание?

– Я не знаю, но, судя по всему, он столько всего просчитывал в своей жизни, когда шел на операцию, как на смерть… Не мог ученый не подготовиться, ведь, по большому счету, все добро, что у них есть, заработал он.

– А жену в известность не поставил? Или не на нее составил? Подложил свинью?

– Или не поставил, или она лукавит.

– То есть ее тоже проверяем? – уточнил Борис Всеволодович, словно Настя была его начальником.

– Проверять надо все и всех, – серьезно ответила ему Анастасия, и следователь рассмеялся.

– Спасибо за обед, Лазарева. Я, как только что-нибудь узнаю, тебе позвоню, пока ты там не пострадала со своей старушкой. Жалко будет, если общество потеряет такую совестливую особу, готовую жертвовать собственной жизнью ради спасения других.

– Когда? – спросила Настя, чувствуя себя «белым человеком» от того, что впервые спокойно заказывает кусок торта в ресторане без судорожного подсчета калорий.

– Как только что-нибудь узнаю, – ответил следователь и достал бумажник.

– Э, нет! Я же угощаю! – возмутилась Анастасия, пытаясь опередить его и вытащить из своей сумочки кошелек.

– Молчи, женщина! Не оскорбляй во мне царя зверей! – оборвал ее следователь и расплатился сам.

Затем он пожелал собеседнице приятного аппетита, а сам побежал на работу. Настя же осталась в раздумьях за чашкой ароматного кофе и прекрасным десертом, свежим, в меру вкусным, с изюминкой собственного производства.

После обеда со следователем Анастасия поехала на рынок, чтобы купить кое-какие продукты для совместного с Зоей Федоровной проживания. Именно там за выбором антоновских яблок, которые Зоя Федоровна попросила купить, чтобы вместе с ними заквасить капусту, Настю и застал звонок следователя.

– Лазарева, ты стоишь? – даже не представился он.

– Стою, – ответила балерина, разглядывая аппетитный ряд мандаринов, которые очень любила сама.

– Задала ты мне задачу под Новый год, ничего не скажешь… – пробубнил следователь.

– Вы звоните, чтобы обвинить меня во всех смертных грехах, или как? – спросила Анастасия.

– Или как… Все же лучше бы тебе сесть, – пробубнила трубка.

– Куда же я тут сяду? Я на рынке! – Настя обернулась и, кроме дощатых пустых ящиков из-под продуктов, ничего не увидела.

– Пять лет назад буквально за неделю до своей смерти гражданин Алферов Наум Борисович действительно составил завещание, – сообщил следователь.

– Вот! Я так и знала! Я как чувствовала! – возликовала Настя, испугав окружающих ее людей.

– Оно несколько странное, но все по закону. Наум Борисович приезжал лично и составлял его в присутствии нотариуса. Тот полностью подтвердил его вменяемость.

– Купите елку! – подбежал к Насте юркий мальчишка, тряся перед ее лицом небольшой елочкой.

– Борис Всеволодович, о какой вменяемости вы говорите? С завещанием что-то не так? – забеспокоилась Настя, не обращая внимания на юного торговца.

– Всего триста рублей! – кричал мальчишка.

– Что там у тебя? Кто кого продает за триста рублей? Поверь, Лазарева, ты бесценна, – сказал следователь.

– Прекратите, Борис Всеволодович! Так вы уже и у нотариуса успели побывать? – спросила Настя, пытаясь увернуться от назойливого мальчишки и перекладывая телефонную трубку к другому уху.

– Ну, не я лично, для таких дел у нас есть специальные люди. Но там, у нотариуса, по документам все нормально. Я ведь предупреждал тебя, Лазарева: иногда своим рвением помочь человеку ты закапываешь его еще глубже. Я это знаю со слов адвокатов. Они часто идут на поводу у своих клиентов, веря, что те невиновны, и начинают собственное расследование, чтобы найти факты невиновности своего клиента. А на самом деле обнаруживают факты, способные забить последний гвоздь в крышку гроба доверителя. А ведь адвокат – тоже юрист, он не должен скрывать от следствия важные факты. И в то же время у него нет желания топить своего подзащитного. Я много таких случаев знаю, когда адвокат даже отказывался от дальнейшей защиты. В подобных случаях и деньги никакие оказываются не нужны.

– Двести пятьдесят рублей! – продолжил трясти Настю за рукав пуховика мальчишка.

– Оставь меня в покое! – строго прикрикнула на него она. – Борис Всеволодович, при чем тут адвокаты?! Зачем вы меня путаете? Что вы узнали?

– Наум Борисович написал, что после его смерти всем его движимым и недвижимым имуществом распоряжается его супруга, но…

– Но?

– Двести двадцать рублей! – перекричал всех мальчик с елкой. – Тетенька, ну сейчас же Новый год, ну, пожалуйста!

– Лазарева, где ты находишься, на аукционе? Ты слышишь меня? – спросил следователь.

– Конечно слышу! Отстань от меня! Это я не вам. Так что там за «но»? – спросила Настя.

– Вот это самое интересное! Все принадлежит ей, но только до того момента, пока она жива.