Девочка открыла глазки и запихала в рот кулачок. Касваллон тихо выругался. Проголодалась — значит, того и гляди раскричится.

Он снова повернул на север, высматривая пещеру, о которой говорил Астел. Ребенок начал тихонько попискивать. Солнце медленно опускалось за горы на западе. Гряда облаков закрыла его, и единственный яркий луч высветил на склоне темное устье грота.

Лай приближался. Внизу, совсем близко, показались из леса черные силуэты четырех гончих. Касваллон припустил к пещере. Она напоминала короткий туннель: позади освещенные солнцем скалы, впереди лунная ночь в лесу.

Первая из гончих вбежала в грот. Касваллон ударил ее мечом и убил. Видя, что лес по ту сторону начинает меркнуть, он влетел во Врата и упал на локоть. Девочку он держал другой рукой, и та не ушиблась.

Вскочив, он обернулся назад и оказался перед твердой скалой. Поблизости шумел водопад — Касваллон спрятал меч и пошел туда. Он как будто узнавал это место, только деревья вокруг были чужие. Так и есть — заводь Железнорукого. Если подняться выше, вдали будет виден Хай-Друин. Ветер переменился и донес до него запах дыма. Повернув в ту сторону, Касваллон пришел к каменному домику под соломенной крышей. В маленьком дворике росли цветы и стоял курятник. Касваллон постучался, и ему открыла молодая женщина с длинными светлыми волосами.

— Чего тебе? — испуганно спросила она.

— Мне ребенка бы покормить.

Женщина взглянула на девочку и уже другим голосом сказала:

— Входи.

Внутри за сосновым столом сидел крупный рыжебородый мужчина.

— Здравствуй, — сказал он. Правая его рука была спрятана под столом.

— Я нашел это дитя в лесу, — неуклюже соврал Касваллон.

Хозяева переглянулись.

— Ты не знаешь, чье оно?

— Нет, не знаю.

— Свою дочурку мы потеряли три дня назад. Там в углу ее колыбелька. Можешь оставить дитя у нас, если хочешь. Молока у жены еще вдоволь, сам видишь. — Женщина, расстегнув рубашку, уже кормила ребенка.

Касваллон придвинул себе стул, сел напротив хозяина, посмотрел в его ясные серые глаза.

— Если я отдам ее тебе, обещаешь растить ее как родную?

— Да. Пойдем прогуляемся. — Хозяин встал и спрятал нож, который держал под столом. Он был выше Касваллона и шире в плечах. Вдвоем они вышли во двор и сели на скамейку. — Чей будешь? Одежда на тебе как у горца, но ты не наш, не из Лоды.

— Я Касваллон из Фарлена.

— У меня с Фарленом дела, но о тебе я что-то ни разу не слышал.

Касваллон вздохнул:

— Есть тут поблизости город под названием Атерис?

— Нет. Есть Цитадель — там теперь заправляют низинники. Спрашиваю еще раз: кто ты такой?

— Говорю же тебе, я горец. Впрочем, я тебя понимаю. Если б ты заявился ко мне домой и рассказал такую историю, я счел бы тебя сумасшедшим.

— Но это мой дом, и пришел в него ты. Рассказывай.

И Касваллон стал рассказывать об аэнирском нашествии, о Вратах, о смертельно раненном старике и о людях с собаками, преследующих новорожденное дитя. Собеседник слушал его внимательно, не прерывая.

Когда он договорил, земля затряслась, и в небе вспыхнули две луны. Через пару мгновений вторая луна погасла, и перед горцами явился Талиесен. Его шатало, он еле стоял на ногах. Человек из Лоды схватился за нож.

— Нет! — закричал Касваллон. — Этот тот самый друид, о котором я говорил.

Талиесен плюхнулся наземь.

— Это путешествие едва не доконало меня. — Касваллон помог ему встать. — Ты не представляешь, сколько сил я затратил, чтобы попасть сюда. Кто это?

— Меня зовут Сай, — назвался хозяин дома.

— Я должен видеть ребенка. — Талиесен отпихнул Касваллона и пошел к хижине.

— Ты ошибаешься, я не считаю тебя сумасшедшим, — сказал Касваллону Сай. — Вчера, когда мы оплакивали нашу малютку, к нам пришел какой-то старик. Он сказал нам, что ты придешь и принесешь нам сразу и радость, и горе.

— Он был лысый, в серой долгополой одежде?

Сай кивнул, и оба вернулись в дом. Талиесен стоял на коленях перед люлькой, где спала девочка. Присмотревшись к ней, Касваллон заметил, что ее белые волосики стали теперь золотистыми.

— Будь настороже, — сказал хуторянину Талиесен. — За этим ребенком охотятся. Я изменил цвет ее волос и уже сказал твоей жене, что все должны считать ее родной вашей дочерью. О том, что ваш ребенок умер, в клане пока не знают — и не нужно никому знать.

— Но кто она? — спросил Сай. — Почему враги хотят ее смерти?

— Она твоя дочь. Больше и тебе знать не нужно — скажу лишь, что она из королевского рода. А теперь нам пора.

Леннокс подбавил дров, и пламя взвилось высоко. Ночь не была холодной, он просто хотел видеть лицо спящей девочки. Рот у нее приоткрылся, и пальчик выскользнул, но она не проснулась. Леннокс, бережно придерживая ее правой рукой, расправил затекшую спину.

Гаэлен заворочался, протер глаза и сел рядом с ним.

— Как она?

— Теперь уже хорошо. Говорит, что ее отца и сестру съели волки.

— Вряд ли — как же ей самой тогда удалось спастись? Приснилось ей, что ли?

— Не знаю. Она говорит, что волки были большие, как я.

— Волки нападают по ночам, а у страха глаза велики.

— Это так, но ведь отец-то ее был горец. С чего же он так оплошал? Ни разу не слышал, чтобы волки растерзали кого-то из наших. Они вообще не бросаются на людей.

— Может, он огня не зажег или принужден был бежать без оружия. А волки были голодные. — Они помолчали, и Гаэлен добавил: — Скорей всего волки перепутались у нее с аэнирами. Многие из них носят волчьи шкуры, а на Играх у одного была волчья голова вместо шлема.

— Девочка говорит, что ее мать убили люди с мечами — не думаю, что она могла их принять за зверей. Завтра, как пойдете, глядите в оба.

— Нам будет тебя не хватать.

— Вам я ни к чему, а ей нужен. Отнесу ее на остров и останусь с отцом. Увидимся в Аксте.

— Надеюсь на это. Хорошо бы нам удалось собрать побольше бойцов, но даже если мы никого не найдем, я все равно приду.

— Знаю, что придешь, родич. Буду ждать.

Когда рассвело, Леннокс посадил девочку на плечо и ушел обратно на север. Он узнал, что зовут ее Плесси, что она из Хестена и доводится племянницей лорду-ловчему Ларику. Ему захотелось вернуться и сказать об этом друзьям: Ларик наверняка радушно примет людей, спасших его племянницу. Но Плесси с тревогой посматривала назад, и он отказался от этой мысли.

Пережитые ужасы оставили в ее душе глубокую рану.

Все утро они шли лесом в гору и остановились поесть у маленькой заводи среди скал. Парни снабдили Леннокса лепешками, которые он разделил с Плесси. Она болтала ногами в ледяной воде и смеялась. Леннокс, глядя на нее, тоже улыбнулся — и замер. Чувствуя на себе чей-то взгляд, он медленно встал. Его охватил страх — не за себя, за ребенка. Он обещал Плесси, что с ней ничего не случится, а слово горца священно.

Он обвел глазами густые заросли. В цветущем вереске мелькнуло темное пятнышко, но Леннокс заставил себя не смотреть туда пристально. Похоже, шерсть. Медведь или волк.

Он взял сидящую под сосной Плесси на руки и подсадил на дерево.

— Посиди там немного, голубка.

— Не хочу, — захныкала девочка.

— Посиди ради дяди Леннокса. И держись крепко.

В этот миг из вереска с воем выскочило клыкастое, косматое чудище. Хищники всегда издают устрашающие звуки, когда нападают — это парализует жертву.

Но сейчас оборотню противостояло не загнанное животное, а самый сильный воин за всю долгую историю клана Фарлен.

Леннокс сам заревел во всю мочь, хряснул зверя кулаком и сломал ему челюсть. Тот припал на четвереньки, скуля от боли. Второй оборотень выпрыгнул из зарослей и когтями разодрал человеку плечо. Леннокс схватил его за мохнатое горло и остановил клыки в паре дюймов от своего лица. На него пахнуло горячим зловонным дыханием. Зверь был невероятно силен. Когда Леннокс левой рукой дал ему в ухо, он отлетел прочь и тут же напал снова. Леннокс, ожидавший этого, сгреб его за горло и пах и что есть силы шарахнул о ствол сосны. Хребет зверя разлетелся вдребезги, ребра продырявили легкие. Леннокс бросил его и выхватил меч. Первый, с вихляющейся челюстью, прыгнул на него снова, но воин увернулся от взмаха когтей и вонзил клинок в незащищенное брюхо. Зверь забился в предсмертных корчах. Леннокс вытащил меч обратно, обнажил нож. В кустах никто больше не шевелился, но он должен был убедиться.