Донал куксился и тянул отца за подол мантии. Касваллон взял его на руки, прижал к груди.

— Мы победили, но ужасной ценой, — сказала Мэг.

— Так всегда бывает. Но теперь мы вместе и можем начать все заново.

Мэг поймала взгляд женщины в серебристых доспехах, обращенный на ее мужа.

— Кто это?

Касваллон оглянулся. Одинокая Сигурни шла в сторону леса.

— Королева, — ответил он, обнимая жену. — Наша спасительница.

— Какой грустный у нее вид. — Мэг поцеловала Касваллона. — Добро пожаловать домой, мой любимый.

Касваллон ничего не сказал в ответ — он плакал. Мэг увела его прочь.

Через три дня после сражения за Гаэленом пришел пожилой друид. Касваллон ждал сына внизу, в комнатах Талиесена. В тамошнем резком свете Гаэлену показалось, что Касваллон состарился еще больше: волосы у него поредели и стали совсем белыми на висках.

Касваллон пригласил юношу сесть, налил белого вина в два серебряных кубка. Сам он расположился в мягком кожаном кресле.

— Так что же с тобой стряслось? — снова спросил Гаэлен.

— Что, страшный стал? — хмыкнул его приемный отец.

— Нет, постарел только, — солгал Гаэлен.

— Так и есть. С тех пор как я попросил тебя привести воинов Ларика в Аксту, прошло одиннадцать лет. Долгих лет… одиноких лет.

— Королева рассказывала, что ты привел ее к Вратам Чаши и прошел в них. А через пару мгновений вернулся, но постаревший и в этой вот бархатной мантии.

— Нелегко будет объяснить тебе все, Гаэлен. К Вратам Чаши я пришел со страхом. Один умирающий монах сказал, что они открыты, но я-то знал, что это не так. Из стен пещеры сочилась вода. Я подошел, протянул руку — и она прошла сквозь камень, словно сквозь дым. Я ступил вперед и увидел перед собой на равнине город с мраморными башнями и золочеными куполами.

Там меня ждал человек по имени Астел. Он встретил меня как брата, потому что я когда-то спас ему жизнь. Он привел меня в свой дом, во дворец с множеством слуг, и стал учить всему, что касалось Врат. Нетерпение снедало меня, но Астел уверял, что я вернусь сразу же после ухода. Я верил ему — что мне еще оставалось?

Годы тянулись медленно. Порой я радовался, обретая новые знания и мечтая о том, как отомщу аэнирам. В другое время боялся, что меня провели, но учился с неизменным усердием. Невозможное стало действительностью. Случалось тебе видеть камень, притягивающий железо?

— Да, у Оника есть такой.

— Сила, притягивающая металлы, невидима, но ее действие замечают все. То же самое относится к силе, которая живет за Вратами. Вот, посмотри. — Касваллон взял коробочку, усеянную цветными камнями, нажал на рубин в середине, и в дальней стене открылся вид на Фарлен. — Это горы Кардуйла на границе с Хестеном. Мы видим их такими, каковы они сейчас. Окажись мы здесь вчера, мы увидели бы пасмурное небо и дождь — и эта картина, хотя нас здесь и не было, сохранилась. Световые образы, согласно открытию Астела, оставляют следы, которые держатся десять тысячелетий. Стоит повернуть диск, и вот… — Экран мигнул, и Гаэлен увидел те же горы, застланные пеленой дождя. Касваллон, снова нажав на камень, убрал картинку. — Астел создал машины, отслеживающие нити времени — с их помощью человек мог вернуться в собственное прошлое. Но за этим открытием последовало новое, еще более грандиозное. Астел обнаружил в нитях неразлагающиеся частицы материи. Они оставались неизменными изо дня в день, из века в век. Время не влияло на них, как будто они существовали отдельно, не подчиняясь его законам.

Астел заключил несколько таких частиц в силовое поле, подобное тому, что притягивает металлы. Поле вместе с частицами исчезло бесследно. Астел создал другое поле — и тогда первое вдруг вернулось, а второе исчезло. Он установил третье поле, и случилось то же самое. Ученый, охваченный лихорадкой познания, решил построить два больших поля и заранее дал своим помощникам указания. Став в середине первого поля, он привел в действие его силу и тут же исчез. Помощники, следуя его наставлениям, запустили второе поле, и он появился вновь. Загадочные частицы перенесли его в далекое прошлое. Сам того не ведая, он пришел к величайшему из своих открытий — к Вратам.

— Я уже перестал тебя понимать, — сказал Гаэлен.

— Прости, мальчуган. Мыслимо ли объяснить за пару минут то, на что у меня ушло больше десятилетия? Итак, я остался с Астелом и начал усваивать его науку. Мы вместе побывали в легендарных городах и королевствах, о которых люди давно забыли. Странствуя по нитям времени, мы видели рождение цивилизаций и гибель империй. Когда Астел счел меня готовым, мы перенеслись в пустыню, к человеку, который может ответить на все вопросы. Сердце мое опустело и наполнилось вновь. Я перестал помышлять о мести, утратил способность к насилию.

— Кто же он был, этот человек? — спросил Гаэлен.

Касваллон с улыбкой положил руку ему на плечо.

— Если тебе трудно понять, что такое Врата, о нем лучше не спрашивай. Он отправил меня домой, и я появился во Вратах Чаши таким, каким ты видишь меня сейчас. Произнеся новые магические слова, я запустил машины и посмотрел на долину Акста. Вас там не было. Я осмотрел весь Фарлен и дошел до Икернского перевала. Тогда я открыл Врата, и королева провела через них свою конницу.

— Но сам ты не пошел с ними.

— Нет. Я Вечный Ястреб и никогда больше не обнажу меч против других людей.

— Ты изменился, отец.

— Жизнь — череда перемен. Но я по-прежнему тот, кто вынес тебя из-под Атериса, и моя любовь к горцам стала еще сильней. Странно другое: я мог бы уничтожить аэниров один, пользуясь своей новой силой, но не пожелал.

— Как отнеслась Мэг к тебе новому?

— Ей тяжело, но любовь побеждает все, а я люблю ее больше жизни.

— Ты останешься лордом-ловчим Фарлена?

— Разве похож я на лорда-ловчего? — улыбнулся Касваллон.

— Нет.

— Вот видишь. Я буду жить здесь, на Валлоне, и смотреть за Вратами. Передо мной стоит много задач, Гаэлен. Я побуду какое-то время с Мэг и Доналом, а потом вернусь к Астелу.

— А я ухожу с королевой. Леннокс, Оник и Гвалчмай тоже идут.

— Знаю. Мы с тобой еще встретимся.

— Скажи по правде, Касваллон, ты доволен?

— Ни один смертный не вправе быть довольным больше, чем я.

— Тогда я рад за тебя.

— А я за тебя. Лара — чудесная женщина, которая подарит тебе прекрасных детей. Желаю тебе много любви, ведь ты сполна ее заслужил.

— Я буду скучать по Фарлену. Смогу ли когда-нибудь вернуться сюда?

— Спросишь меня об этом, когда мы свидимся снова.

— Мне пора. Королева ждет.

— Да пребудет с тобою Свет. — Касваллон с болью в сердце проводил сына взглядом. Он видел жалость в глазах Гаэлена и знал, что тот никогда уже не будет относиться к нему, как прежде. Для Гаэлена Касваллон, сложивший свой меч, — больше не горец.

Что он должен был сказать мальчику, чтобы тот понял? Быть может, следовало поведать ему о человеке в пустыне?

Касваллон с кривой усмешкой подлил вина в кубок. Рассказать Гаэлену о человеке, который позволил, чтобы возлюбленные им люди протащили его по городу и казнили? Много было бы проку. Он включил темный экран и стал смотреть, как Сигурни и Гаэлен с друзьями проходят сквозь Врата Времени.

Ощутив спиной холодное дуновение, он оглянулся. Мэг стояла в дверях, кутаясь в теплую шаль, такая далекая. Касваллон сглотнул, чувствуя, как им овладевает отчаяние.

— Стареешь ты, Касваллон. Где это видано, чтоб женщина застала тебя врасплох?

— Как же, врасплох. Я думал, что сюда идет горный тролль.

— Мои ноги не столь велики, — усмехнулась она. — Но даже громадные ноги лучше, чем плешивая голова.

— Тебя что, старших уважать не учили, женщина?

— Вот что тебе, значит, от меня нужно. Чтобы я тебя уважала. — Мэг подошла ближе, и он привлек ее к себе.

— Ты еще любишь меня, Мэг?

— Люблю, горец. Больше всего на свете. Ты глуп, если сомневаешься в этом. Рассказывай, что с тобой было.