Кэт просыпалась все реже. Она лежала, свернувшись на постели калачиком, как ребенок в утробе и как лежала перед кончиной ее мать. Но ее неусыпные стражи всегда были рядом, мыли ее и меняли постель всякий раз, когда требовалось. Иногда она принималась метаться, и тогда у Алехандро возникали опасения, не перебрался ли Карл ос Альдерон теперь в ее сны. В последнее время кузнец будто забыл о нем. Может быть потому, что теперь Алехандро спал не один, рядом всегда была Адель.

В конце концов начали проявляться признаки улучшения. Вспухшие железы на горле посветлели и опали, сон стал спокойнее. Наконец, на тринадцатый день после начала болезни, Кэт открыла глаза, обвела взглядом комнату и увидела Алехандро, который спал в кресле возле ее постели, свесив голову набок и с открытым ртом. И хотя ее голос похож был на тихий писк, ей все же удалось позвать:

— Доктор… Доктор…

Алехандро тотчас открыл глаза и потряс головой, чтобы прийти в себя. Быстро он надел свою маску. На минуту ему показалось, что тихий голосок всего лишь приснился.

— Доктор, — снова позвала Кэт.

На этот раз не было никаких сомнений, откуда он исходит.

— Что такое? — воскликнул Алехандро. — Что за прекрасная новость! Спящая красавица решила проснуться!

Кэт сложила растрескавшиеся губы в подобие улыбки.

— Мы дома? В Виндзоре? Где няня? — сказала она измученным голосом.

— Нет, моя девочка, мы все еще в доме Адели, и вы в ее детской. Вы спали много, много дней подряд, а мы оставались с вами рядом. Виндзор отсюда в нескольких часах езды, и няня наверняка там, все еще поджидает вас.

Кэт закрыла глаза и снова от слабости задремала. Через несколько минут она вновь проснулась, и голос у нее на этот раз звучал яснее:

— Я хочу пить. Пожалуйста, дайте мне воды.

Алехандро налил воды из кувшина, стоявшего возле кровати, помог девочке сесть и поднес чашку к ее растрескавшимся губам. Она принялась пить с такой жадностью, что вода проливалась по углам губ, слабых после долгого беспамятства, и она отерла их потом рукавом ночной рубашки.

«Слава Богу, что сейчас она себя не видит», — подумал Алехандро. Никому бы сейчас и в голову не пришло, что это та же самая девочка. Глаза у нее были красные. Кожа мертвенно-белая, как погасший к утру в очаге пепел. Губы после питья растрескались еще больше, и теперь из ранок сочилась кровь. Не ела же она так давно, что Алехандро дивился, как она до сих пор не умерла от голода.

— Я скоро вернусь, моя храбрая леди, — сказал он. — Принесу вам для губ бальзам и для желудка пищу.

В кухне он разыскал горшок, полный желтого гусиного жира. Не обращая внимания на протесты Кэт, которой не понравился вкус, он густо смазал запекшиеся и растрескавшиеся губы. «Надеюсь, у нее не останется шрамов», — подумал Алехандро, вспомнив собственные страдания, когда он получил шрам, хотя и не на лице, а в месте, где его не в пример легче скрыть.

В скором времени раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Алехандро, и на пороге появилась экономка.

— Мы разве не пропустили время приема лекарства? — робко спросила она. — Час прошел, а нас не позвал и… Я было начала подумывать худшее…

— Смотрите! — сказал Алехандро, показывая на Кэт. — Произошло обратное. Пора нам подумать о лучшем.

Она явно боялась приблизиться к постели, так что Алехандро пришлось ей сказать, что опасность заражения миновала.

— Болезнь ушла из ее тела, о чем свидетельствует ее очаровательная улыбка!

— Слава Богу! — воскликнула экономка. — Может быть, принести поесть?

— Хотите ли вы есть, дитя мое? — спросил Алехандро.

Девочка кивнула.

— Принесите горячий бульон и сухарики, — сказал он. — А потом разыщите свою хозяйку и передайте ей добрые новости.

Вскоре экономка вернулась с подносом, который Алехандро взял и поставил себе на колени. Он разломал подсушенный ломоть хлеба и, окуная кусочки в горячий бульон, а затем остужая их, чтобы не обжечь исстрадавшийся рот, осторожно, понемногу давал Кэт.

Сначала ей было мучительно трудно есть. Губы не размыкались. Запекшиеся уголки снова треснули и кровоточили. Но Алехандро был терпелив с ней и мягок, так что в конце концов она съела все без остатка. Тени на полу за это время изрядно вытянулись.

Когда Кэт закончила трапезу, Алехандро помог ей снова лечь на подушки, укрыл одеялом и отправился на поиски Адели. Он застал девушку в кладовой, где она рылась в том же сундуке, откуда достали розовую ночную рубашку, в поисках полезных вещей, которые также могли понадобиться. Перекладывая свои старые платья, Адель что-то мурлыкала себе под нос и счастливо улыбалась.

Много дней он не видел ее улыбки. Даже ночью, когда они занимались любовью, она оставалась печальной. Поэтому теперь ее улыбка показалась ему особенно прекрасной.

Она отложила в сторону вынутое платье и поднялась. Счастливые, они бросились друг другу навстречу и крепко обнялись.

— О любовь моя, — сказала она, и голос ее дрогнул от переполнявших ее чувств. — Кажется, у нас появилась надежда, что когда-нибудь наконец к нам снова вернется радость и настанет прежняя хорошая, разумная жизнь. Я страшно устала слушать каждый день сообщения о том, что то один человек погиб безвременной смертью, то другой. — Она вывернулась из его объятий и снова занялась перетряхиванием содержимого сундука. — Наверное, я надеюсь напрасно? — вырвалось у нее. — И в конце концов и мы сами тоже погибнем?

Он коснулся ее волос, легонько погладил, а потом сказал:

— К сожалению, вынужден напомнить тебе, что порошок у нас почти весь вышел.

— Но ведь наверняка его можно еще раздобыть!

— Будь спокойна, уж я-то постараюсь убедить в этом матушку Сару. И к тому же поучусь у нее добывать его сам. Думаю, он и впрямь обладает целительной силой, той самой, какую мы так долго искали. Но прежде чем отправиться к ней, я отвезу вас с Кэт в Виндзор, где все-таки безопасней. Скоро станет ясно, выздоравливает она или нет, тогда и обсудим ваше возвращение в замок.

— До чего я соскучилась по Изабелле, — призналась Адель, ласково коснувшись его щеки. — Ты такой милый и добрый, и, представь себе, мне стало не хватать ее острого язычка. В этом тебе ее не заменить никоим образом, сколько ни старайся.

Он потянулся, взял ее за руку.

— Какое счастье, что Господь наградил меня столь благородным пороком.

Алехандро был рад начать с шутки, ибо им предстоял разговор на отнюдь не приятную тему.

— Любимая, вернуться не так просто, как тебе кажется. Мы не сможем просто явиться в Виндзор и объявить, что Кэт исцелилась. Вспомни, что произошло с Мэттьюзом. У него не было никаких признаков заболевания, и тем не менее, когда я сказал, что его нужно убить, чтобы обезопасить остальных жителей замка, мое предложение было встречено без колебаний.

Впервые он признавался вслух, что послал на смерть Мэттьюза не король и не сэр Джон, а он, Алехандро. Адель ничего на это не ответила, но слегка отодвинулась.

Он взглянул на нее с бесконечной печалью и продолжил свою исповедь:

— Судя по всему, он должен был уже заразиться и в скором времени слег бы, так что я искренне верю, что решение было принято верное. Однако я никогда не узнаю, так это или нет. Я погубил его, и не прошло еще и дня, чтобы я не вспомнил об этом. Я давал клятву работать, чтобы продлевать человеческую жизнь, а не сокращать ее.

Сердце ее смягчилось.

— Милый мой, — нежно сказала она, — с тех пор не раз я видела, как ты печалился, и подозревала, что причина именно в этом.

Пристыженный, он опустил голову.

— Мэттьюз не единственный, кого мне не удалось спасти. У меня был больной в Арагоне, за спасение которого я жизнь бы отдал. До того я тогда был зол на свою беспомощность и бессилие…

Тут он оборвал себя, чтобы не наговорить лишнего и не призвать в свои сны призрак Карлоса Альдерона.

— Я не верю, что Господь ждал чуда лишь от своего сына.