Он также считает, что триста миллионов злотых в год, затрачиваемых Польшей на содержание ее воинского контингента в Ираке (варшавским "умникам" захотелось иметь там воинский контингент, четвёртый по численности после США, Великобритании и Италии!), можно было бы потратить умнее.

А еще раньше было торопливое покаяние тогдашнего президента Александра Квасьневского "от имени всего польского народа" в местечке Едвабна, где после прихода гитлеровцев местные поляки уничтожили всё еврейское население. Даже примас Польши Юзеф Глемп вынужден был тогда напомнить г-ну президенту, что при всем неприятии нормальным христианином случившегося в Едвабне местные жители всего лишь мстили за массовые репрессии, развернутые после прихода в Западную Белоруссию и Западную Украину Красной Армии осенью 1939 года. Вся местная милиция, сформированная тогда "советскими оккупантами", состояла из еврейской молодежи. А семьям погибших поляков никто и не подумал принести извинения за случившееся.

Кипучий Качиньский не считал нужным улучшать отношения Москвы и Варшавы, павшие "ниже плинтуса" ещё до его появления в президентском дворце.

Во время последнего визита в Москву толстощекого Александра Квась-невского российское ТВ едва отметило это событие. Визит в Москву ограничился его посещением фабрики женских прокладок, построенной поляками, да заявлением российской прокуратуры об окончания следствия по катынь-скому делу. Никакого экономического соглашения подписано не было, что вызвало в Варшаве волну вздохов: "Из-за стен Кремля Польша не видна".

Путин был откровенно раздражен тем, как много видных поляков подписали открытое письмо главам государств и правительств ЕС и НАТО с призывом пересмотреть политику в отношении России в связи с ограничением в ней демократии. Помимо поляков, это письмо подписали деятели многих других стран. Но то, что "друг Александр" (Квасьневский!) не смог унять своих моралистов, показалось Путину особенно обидным.

Раздражает Москву и работа "Польской гуманитарной акции". Действуя в Чечне с 2000 года, поляки уже установили там сотни фильтров для очистки воды, больничных установок для сжигания мусора и построили современные туалеты при больницах и школах.

Примерно половина всех опрошенных польским Центром изучения общественного мнения считает, что Россия упорно стремится восстановить былое влияние в Восточной Европе. А 40 процентов поляков считают, что она вообще идет в сторону диктатуры.

Согласно опросам польского ЦИОМа, Россия на шестом месте среди стран, оцениваемых поляками как "хорошие соседи". После Чехии, Словакии, Германии, Литвы и Украины.

Хорошими нас считает лишь 10 процентов населения страны. А вот чехи вызывают симпатию у половины населения Польши.

Не все, разумеется, подвержены антирусской истерике, выраженной в письме читателя в "Газету выборчу": "Начинаю копить на танк! Живым москалям не сдамся!"

Какие мы в глазах "культурных" поляков?!

Об этом можно судить хотя бы по идущей в театрах Вроцлава и Варшавы (с неизменными аншлагами!) пьесе Януша Гловацкого "Четвертая сестра". "Вставший на плечи Антону Чехову" автор показал трех сестер, живущих в сегодняшней Москве и мечтающих лишь о том, чтобы найти преуспевающих мужей и убраться с ними в Америку.

В пьесе пьют все от начала действия до финальной сцены. Из стаканов и из горла. Показана Москва, где за перевозку мебели нужно отвалить кучу долларов, на каждом шагу проститутки, беснуются политические мракобесы, известный певец возглавляет бандитский клан, а киллеры средь бела дня даже не скрывают "калашникова" под полами кожаного пальто. И русский мат в устах очаровательных польских актрис употребляется просто "для связки слов".

Одна из сестер рожает.

Вдруг на сцене гаснет свет и раздается очередь из "калашникова".

Всех порешил. новорожденный - объясняет зрителям соседка, уцелевшая благодаря пуленепробиваемому жилету. Слишком много его мама смотрела американских боевиков. Младенца отправляют в исправительный дом, предварительно подписав договор на его будущую книгу и продав права на экранизацию студии Диснея.

…Пан Качиньский, увы, не младенец.

И он целится из зала варшавского суда вовсе не в трех старцев. Его мечта пальнуть рикошетом в Кремль.

Надежду не промахнуться в него вселяет поколение юных фанатиков, выросшее после исчезновения Народной Польши и воспитанное в ненависти к москалям.

Обожающие своего "героя" - президента, юнцы вряд ли читали самый массовый еженедельник Польши конца шестидесятых годов "Перспективы", подробно, из номера в номер, описавший, как Сейм Польши взволновало открытие, что процентов пять населения страны прямо или косвенно кормится проституцией.

Тогда и профессионалок, берущих с клиента за визит среднемесячную зарплату квалифицированного рабочего, и сутенеров начали принудительно трудоустраивать. И вспыхнули волнения на балтийском побережье Польши, где коммерческий секс-бизнес был особенно развит. Пришлось успокаивать силами спецназа эту очень сексуальную "Солидарность".

Реальная история того самого профсоюза сегодня мало кого интересует в Польше. А Ярузельского уже не раз принимались судить за прошлое.

Но прежде у соотечественников хватало ума понять, чем они обязаны генералу. Ведь он принял от Эдварда Герека страну-банкрот, а 4 июня 1989 года передал ее первому правительству "Солидарности", очень неплохо живущей, с возродившимся бизнесом, с несколькими новыми отраслями промышленности.

Смена власти прошла тогда без стрельбы и даже без легкого мордобоя. Уже через месяц после выборов Польша лишилась всех площадей и улиц с именем Дзержинского. С этого и началось "расставание с ужасами реального социализма".

До сих пор не могу забыть, как в последнюю неделю мая и первую неделю июня 1989 года все новостные выпуски польского телевидения начинались рисованной заставкой: Ярузельский в неизменных темных очках и черном костюме под ручку с толстой дамой, из-под вуали которой торчали усы Валенсы.

Именно тогда мы впервые услышали имя Леха Качиньского.

Суетливый толстячок очень хотел стать главой МВД. Но по совету Яру-зельского новый премьер Тадеуш Мазовецкий решил не дразнить Москву. Он оставил в МВД и министерстве обороны министров-коммунистов, дав обоим первых заместителей из "Солидарности".

Качиньский по сей день не может простить ни Мазовецкому, ни Ярузель-скому, ни своему бывшему шефу Кищаку, что его "опустили".

Ярузельский тогда вполне мог бы прихлопнуть всю гоп-компанию.

Возможностей хватало.

Но где ему было взять других соотечественников и других "кураторов" в Москве?!

Генерал с отвращением вспоминал, как в 1981-м, сразу после введения военного положения, когда под арестом уже сидели практически все брехуны из "Солидарности", "компетентные товарищи" из Москвы на правительственной даче под Варшавой еще не один день уговаривали "электрика" (Валенсу) "осудить допущенные профсоюзом ошибки и возглавить здоровые силы польского рабочего класса".

Пан "электрик" уже приготовился к худшему.

Но тут он пришел в себя - его принимают за большого политика! - и снова начал хамить.

В мае 1988 года легендарную верфь имени Ленина в Гданьске захватили молодые забастовщики.

Валенса сунулся к ним и предложил себя в роли "лидера".

Но парни, для которых события 1981 года, принесшие "электрику" славу, такая же древность, как Пилсудский или даже Ян Собесский, сказали прямо: "А пошли бы вы, пан, куда подальше! У нас с вами нет и не может быть ничего общего!".

И "пикейные жилеты" со Старой Площади в Москве опять прошляпили момент, когда "польский прыщ" можно было бы выдавить без последствий для всего организма.

Лех Качиньский не хочет помнить, что без доброго генерала Ярузельско-го, прошедшего и лесоповал на Алтае (его мать похоронена в Бийске!), и окопы войны (свежеиспеченный лейтенант после краткосрочных курсов оставался живым в среднем три месяца), сам он никогда бы не добрался даже до поста заместителя шефа МВД и главы госбезопасности Польши! И не смог бы обратить на себя внимание заявлением, что "советская модель ориентации на количество допросов и доносов нас совершенно не устраивает. Те немногие поляки, что еще учатся в советских спецшколах, уже сейчас могут искать себе другое место работы!"