– Что же, бывает, – согласилась я. – Кстати, почему ты зовешь его по фамилии?

– Все началось с шутки. Мы играли в теннис, и он стал называть меня «Райли», ну, знаешь, как парни обычно окликают друг друга, когда занимаются спортом. В ответ я стала обращаться к нему «Харрисон», а потом так и повелось. Это была наша игра, такая игра для двоих, ясно?

Мне было ясно. Пусть я давно ни с кем не встречалась, но такую вещь, как игра для двоих, понимаю прекрасно. Мы с Сойером любили читать те разделы воскресных выпусков «Нью-Йорк таймс», где давались репортажи о роскошных домах, и вместе фантазировали на тему покупки шикарного поместья в Саг-Харбор или Саутгемптоне. Тоже своеобразная игра.

– Так что ты хотела сказать мне? – спросила Мадди. Я понятия не имела, о чем она.

– В своем сообщении ты написала, что хотела что-то мне сказать. Неужели не помнишь?

– О… – выдохнула я, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать.

В очередном припадке самобичевания я решила признаться во всем Мадди, рассудив, что честность – лучшая политика и что я обязана сказать подруге правду. Но теперь никак не могла сообразить, почему посчитала это такой блестящей идеей. В конце концов, как только я проговорюсь, случится вот что: а) она здорово обозлится на меня и б) придется пообещать никогда больше не видеться и не разговаривать с Джеком. Ни то, ни другое вовсе не привлекало. Мне не терпелось созвониться с Джеком и рассказать о своей последней, крайне оскорбительной для шефа выходке. Я настроила настольное радио на канал местной станции, ведущей передачи консервативного толка. Проходя мимо, Роберт услышал обрывок очередной речи, после чего щека его задергалась и он принялся бормотать себе что-то о реакционерах-фашистах. Я считала этот свой ход просто гениальным.

– Не могу вспомнить, что имела в виду, наверное, ничего особенно важного, – вяло ответила я. И подумала: когда-нибудь я все ей расскажу. Ну конечно, расскажу.

Только не сейчас.

Несколько дней спустя я обедала со своей подругой Джейн Суонн. Джейн была студенткой-практиканткой в «Сэси синьорз» в первый год моей работы там, но с тех пор успела закончить Нью-Йоркский университет и нашла работу в «Рануэй», новом журнале мод и сплетен о знаменитостях, быстро становившемся популярным. Я пыталась не возненавидеть ее за это. Она занимала довольно скромную должность помощника заместителя редактора отдела косметики, но я знала, как талантлива Джейн, так что ее восхождение по служебной лестнице – всего лишь вопрос времени. Пока это не произошло, и она застряла на работе, которая была всего лишь чуть похуже моей, я еще могла выносить ее общество, тем более что она, как и я, тяжко страдала под игом тирании своей начальницы. – На прошлой неделе злая Бавморда заставила меня сделать ей педикюр, – пожаловалась она. Бавморда – не слишком лестная кличка ее руководительницы, имеющей репутацию суперкапризной дивы. Это имя королевы-злодейки в фильме «Уиллоу». – Она собиралась на шоу «Тудей», чтобы написать новую статью о продаже косметики, и настаивала на том, чтобы надеть новые босоножки от Маноло Бланка, но не успела забежать в салон. Поэтому заставила меня сидеть на полу в ее офисе, сама размахивала своими вонючими ножищами перед моим носом, а мне пришлось подпиливать и покрывать лаком ее ногти, пока она звонила своим друзьям. Да нет, не по делу: просто приглашала к себе на вечеринку с коктейлями. А меня не пригласила, представляешь?

Я покачала головой:

– Омерзительно! Но ты имела полное право отказаться. Джейн фыркнула и яростно ткнула вилкой в салат из капусты с морковью.

– Ну да, как же! Знаешь, сколько людей готовы на убийство ради такой работы, как у меня! Да они стали бы пятки ей лизать из-за места в журнале!

– Пожалуйста, не надо о пятках, когда я ем, – взмолилась я.

Почему-то разговоры о ногах вызывают у меня тошноту. Конечно, немного странно иметь подобную фобию, но ничего не поделаешь – мысли о мерзко пахнущих, покрытыми мозолями ногах не способствуют моему пищеварению.

Мы обедали в закусочной на Бродвее, расположенной как раз посредине между нашими офисами. Поскольку я перманентно сижу на диете, пришлось довольствоваться не слишком аппетитным сандвичем с индейкой и желтой горчицей на хлебе из муки грубого помола с вялым кусочком соленого огурца сбоку. Джейн, как все люди с хорошим обменом веществ, остается элегантно-стройной, что и в каких количествах ни ела бы. Вот и сейчас она вгрызалась в гигантский сандвич Рубена[11], истекающий расплавленным сыром и соусом «Тысяча островов». К сандвичу прилагалась гора картофельной соломки, чашка с салатом и огромный стакан коки (не диетической). Я точно знаю, что некоторые морские пехотинцы заглатывают за обедом меньше калорий, чем Джейн. Всю жизнь верила, что истовый подсчет калорий помогает держать вес в норме, поэтому живо заинтересовалась столь необычным феноменом: женщиной, которая ежедневно поглощает в три раза больше калорий, чем необходимо, и все же остается изящной тростинкой. Куда деваются все эти калории? Неужели ее организм обладает сверхгероической силой не впитывать их? Или она заключила договор с дьяволом?

– Как ты можешь все это съесть? – все-таки удивилась я, хотя спрашивала то же самое каждый раз, обедая с Джейн. Правда, удовлетворительного ответа ни разу не получила.

– Не знаю, – пожала она плечами, абсолютно безразличная к собственной способности пожирать, подобно нападающему форварду, тонны еды без всякого ущерба для фигуры. Это так меня задело, что я просто не смогла не обратить к Господу маленькую молитву о том, чтобы фортуна отвернулась от Джейн и в один прекрасный день она бы проснулась такой же толстой и неповоротливой, как борец сумо. Наверное, я испытала бы такое же неподдельное удовлетворение, как в то утро, когда оказалось, что королева красоты нашей школы передержала перекись на волосах, так что они позеленели, как окислившаяся медь, и полезли клочьями.

– Послушай, а ты делала что-то подобное, чтобы сохранить работу? Что-нибудь гнусное, унизительное и ужасное? Ну, может, спала с боссом или что-то в этом роде? – с надеждой спросила она.

Идея секса с Робертом была еще тошнотворнее, чем разговоры о немытых ногах. Меня передернуло.

– Нет, ничего подобного. Хотя когда я училась в колледже и проходила летнюю практику в журнале «Домоводство», пришлось проводить больше времени, нянча ребятишек моего редактора, чем работать в редакции. Их любимой игрой была «Швырни что-нибудь в Клер», предпочтительно твердые острые предметы. Очевидно, выигрывал тот, кто первым пускал кровь.

Судя по унылой физиономии Джейн, она считала, что сидеть с детишками, даже с таким отродьем дьявола, далеко не так унизительно, как принудительно обрабатывать чужие ногти.

– Не расстраивайся, – утешила я. – Не вечно тебе сидеть на этой должности, а в журнале ты обзавелась прекрасными связями. Закончив колледж, я два года работала заместителем редактора «Кэт крейзи». Может, потому я теперь работаю в «Сэси синьорз» а не в «Вог». По крайней мере, ты начала немного повыше, чем я в свое время.

Это, казалось, немного утешило Джейн.

– Да, полагаю, ты права. Я бы вообще сдохла от скуки, если бы пришлось работать в одном из этих идиотских журнальчиков. Уж лучше делать педикюр Бавморде! Только не обижайся, – поспешно добавила она. – А что будешь делать в День благодарения?

Я не сразу поняла, о чем идет речь, и едва вспомнила, что до праздника осталась всего неделя.

– Господи, не знаю! Совсем забыла! Джейн выразительно закатила глаза:

– от это да! А я еду домой в Буаз. Так и не смогла отвертеться, а родители меня достали!

Я попыталась припомнить, говорила ли с родителями насчет планов на День благодарения. Вот что получается, когда твоя термоядерная семейка затевает безумный развод: праздники становятся теми событиями, на которых все усердно стараются избегать общения. Похоже, в этом году нам всем это удалось. Мамочка с отчимом живут во Флориде, папаша с мачехой – в Мэриленде, недалеко от того города, где я выросла. Поскольку я не позаботилась заказать билеты, чтобы навестить одну из вышеуказанных пар, сомнительно, что мне удастся покинуть город. Правда, идея о четырех свободных днях, проведенных в безделье и одиночестве, вдруг показалась восхитительной. Можно часами лежать в ванне, листая книжки в мягких обложках, которые я закупала тоннами и не находила времени прочесть, отоспаться как следует. Этакая мини-передышка от круговорота жизни.