– Я не ною. Но мне нужно хоть немного внимания. Эта беременность куда хуже, чем в первый раз, я так скверно себя чувствую. А где Дирдре? Она должна приглядывать за Бетани и Сарой, а они постоянно бегают где попало!

– Элен, я люблю тебя и, видит Бог, весьма избаловала, но этот человек, за которого ты вышла замуж… Тебе надо с ним поосторожнее, ты можешь его потерять.

– Ты не должна подслушивать, Бетани. Нехорошо шпионить.

Новый голос. Подошла Сара. Сара наблюдает за мной. Ей явно доставляло удовольствие мое смущение: она ехидно улыбалась. Сначала я радовалась, что они с тетей Дирдре приехали к нам, но вскоре мне надоела ее манера командовать. Сейчас я определенно ненавидела ее.

– Я не подслушиваю. Это ты вечно подкрадываешься и суешь свой нос во все. Хоть бы ты никогда не приезжала. Поскорее бы вы убрались отсюда!

Сейчас она смотрела на меня так же, как и в тот день, – холодно, оценивающе, с чувством своего превосходства. Я встала из-за стола ей навстречу. Хоть она и была ниже меня ростом, все равно умудрялась смотреть на меня сверху вниз.

– Ну и ну, Бетани, так вот ты теперь какая.

Она сделала ударение на слове «какая» и подняла брови. Она вела себя так, будто сама стала взрослой, а я осталась ребенком. Я завелась с пол-оборота: она все еще считает, что может критиковать меня!

– Какое тебе дело? – ответила я. И тут же осудила себя за то, что непроизвольно вернулась к нашей старой детской манере препираться.

– Да никакого. Мне безразлично, что ты предпочитаешь одеваться эксцентрично. Мне лишь странно, что тебе самой нет до этого дела.

Да, она весьма напоминала свою мать: самым действенным оружием тети Дир-дре был сарказм. Я не стала ей отвечать. Мне внезапно стало ясно, что источником власти Сары надо мной в прежние годы было ее умение манипулировать мною, да и остальными тоже. Но я давно выросла, так что ей придется попробовать что-то другое.

Пол тоже встал. Его обычная самоуверенность уступила место смущению.

– Сара, кто же так встречает кузину, особенно если учесть, что она ничего не помнит…

– Помолчи, Пол. – Она даже не пыталась быть вежливой. – И Бетани вовсе не моя кузина. Сам знаешь, у нас очень отдаленное родство.

– Но мы оказались достаточно близкими родственниками, чтобы твоя мать могла этим воспользоваться, когда твоего папашу посадили в тюрьму, разве не так, Сара?

В тот же момент я поняла, что говорю совсем так же, как и моя мать, но мне было приятно увидеть расширившиеся глаза Сары.

– Ты помнишь? – спросила она севшим голосом. – Но я думала…

Я промолчала. Ирэн снова включила пылесос, а Вэл принялась протирать столы. Джефф ставил на стойку вазы с орехами и печеньем. По-видимому, бар вскоре откроется.

Сара молчала. Заговорил Пол.

– Бетани, вероятно, я должен был тебе сказать, что твой дядя Раймонд… – Сара резко, с шумом втянула воздух. Пол замолчал, взглянул на нее, но потом все же продолжил: – Твой дядя Раймонд умер в тюрьме.

Он, похоже, ждал, что я что-нибудь скажу. Например, что мне очень жаль. Мне жаль, Сара, что я и мои слова причинили тебе боль. Я не отозвалась на его призыв. В ее глазах светилась злость, не печаль.

Наконец Сара пожала плечами – взяла себя в руки.

– Лиз Дэвидсон сказала, что ты хотела меня видеть. Чтобы обменяться оскорблениями или была и другая причина?

– Да нет, Сара, ничего важного.

Я пришла сюда утром в надежде, что при виде Сары вспомню что-то еще. Так оно и вышло. Я верила, что когда она впервые приехала в наш дом, мы не были врагами, что взаимная неприязнь возникла постепенно. Теперь же, когда мы смотрели друг другу в глаза, я поняла: она всегда не любила меня. Вероятно, это было связано с убеждением ее матери, что Дюн-Хаус должен принадлежать им. Но не только с этим.

Сара боялась. Меня? Или того, что я могу вспомнить? Я не знала. Я только видела, что на секунду, когда она потеряла контроль над собой, в ее глазах мелькнул настоящий ужас. То, что случилось в прошлом, влияло на нас сегодня, и я страшилась, что моя жизнь, жизнь всех нас изменится бесповоротно, стоит мне только вспомнить.

– Тогда зачем ты пришла?

Я не знала, что ответить. Не могла же я сказать, что надеялась вспомнить с ее помощью тот день, когда умерла моя мать. Я уже поняла, что в этом – главное. Но по ее реакции мне стало ясно, что добровольной помощи от нее я не дождусь.

– Возможно, Бетани просто хотела подружиться.

– Не говори ерунды, Пол. – Последовала длинная пауза. – Так как, Бетани?

Я повернулась и ушла.

– Мне жаль, что Сара с тобой так говорила.

– Да ладно, Пол, ты-то тут при чем?

Мы стояли у входа на трейлерную стоянку'. Когда я вышла из бара, Пол поспешил за мной. Он, похоже, искренне расстроился, что моя встреча с Сарой прошла так неудачно. Но тут он ухмыльнулся и сказал:

– Ты выглядишь потрясающе даже в этом диком одеянии! – Он достиг своей цели. Я улыбнулась, и Пол вздохнул с облегчением. – Хочешь, подвезу домой?

– Нет, спасибо.

– Мне недолго взять машину, она тут рядом.

– Да нет, лучше подышу свежим воздухом. Но, Пол…

– Да?

– Я не знала, что отец Сары умер.

– Но ты знала, что его посадили, и поэтому они приехали к вам?

– Да.

– Каким образом? Отец тебе рассказал? Или ты вспомнила?

– Разве так уж важно, насколько хорошо я помню те годы, что жила здесь?

Его глаза забегали.

– Не понимаю, о чем ты… Тебе же было всего семь лет, когда отец увез тебя. Вот я и полагал, что те годы не слишком четко сохранились в твоей памяти.

Но я чувствовала, что не должна быть с ним откровенной. Что-то подсказывало мне: лучше – безопаснее? – оставить его в сомнении.

– Что же, так оно и есть. – Я улыбнулась по возможности искренне, и он заметно расслабился. Значит, моя догадка верна. – Но городок такой маленький, поневоле слышишь всякое – домыслы, слухи…

– Верно, сплетен хватает, мне ли не знать. – Он уже улыбался. – Поскольку ты все равно услышишь, лучше я сам тебе расскажу. Раймонд Темплтон работал бухгалтером. Когда выяснилось, что он по-крупному мухлевал с некоторыми счетами, его посадили. Судьям и присяжным не нравятся люди, пользующиеся своим служебным положением для махинаций. Твоя бабушка пожалела Дирдре и Сару и пригласила их к себе.

– А дядя Раймонд умер в тюрьме.

– Он не смог выдержать, покончил с собой.

– Мне очень жаль, правда. – Я была потрясена и не смогла этого скрыть. – Бедная тетя Дирдре!..

– Не трать свое сочувствие на тетку. Раймонд, возможно, и не поступил бы так, окажи она ему больше поддержки.

Пол улыбнулся с горечью, как будто это его лично касалось. Интересно, в чем дело?

– Ну, тогда бедная Сара.

– Да, в ее жизни все запуталось на какое-то время. – Потом он добавил: – Бетани, мы ведь еще поговорим? О моих планах?

– Я же сказала, мне нужно время, Пол. А сейчас мне бы хотелось узнать кое что…

– Что именно?

– Тебе известны условия завещания моей бабушки?

– Нет, откуда. – Он снова не смотрел мне в глаза.

– Ладно, я так спросила. Теперь мне пора.

Я не оглянулась, так что представления не имею, как долго Пол смотрел мне вслед. Он явно не умеет врать. По его виду я поняла: он прекрасно знает, что, откажись я от наследства, оно перейдет другим Темплтонам. А знает он это, поскольку знает Сара. Мистер Симпсон ведь сказал мне, что он поставил в известность все заинтересованные стороны.

Мой отец ничего не рассказывал о дяде Раймонде. Безусловно, он исходил из лучших побуждений, когда пытался заставить меня забыть прошлое. Видно, хотел защитить меня от печали. Но, не рассказав мне о смерти мамы, он не дал мне возможности горевать о ней.

Почему он бросил рисовать?

Мое детство в Лондоне было вполне счастливым, но теперь, оглядываясь назад, я понимала, что мы жили как бы лишь наполовину. Отец менял одну конторскую работу на другую, и вся его жизнь концентрировалась на мне. Но в одном он мне отказал. Пока я не смогу по-настоящему оплакать свою мать, я не стану полноценным человеком.