Передо мноя тянулся сад, где когда-то работали монахи. От самого монастыря остались лишь несколько красивых арок, расположенных ярдах в двухстах от стены.

Мистер Симпсон объяснил мне, что эти исторические развалины были переданы моей бабушкой фонду «Английское наследие», хотя сама земля осталась в собственности Темплтонов. Туристам разрешалось посещать руины, но идти они должны были по специально проложенной тропинке.

Я пошла к развалинам по этой тропинке, ведущей к руинам монастыря, и дальше – к дороге на Ситонклифф. Кто-то шел мне навстречу. Еще толком не разглядев его, я поняла, кто это. Он меня еще не заметил, шагая в направлении нескольких надгробий около небольшой часовни, выглядевшей прекрасно, если не считать отсутствие крыши. На плече у него висел фотоаппарат. Его фигура в черной куртке резко контрастировала с зеленым и серым фоном монастырского сада.

Тут он меня увидел и замер. Остановилась и я. Грег Рэндалл. Ну разумеется!

Теперь я поняла, почему это имя показалось мне знакомым и почему его лицо в «Гондоле» мне кого-то напомнило. Конечно, я знала, кто такой Грег Рэндалл. Но зачем я ему понадобилась?

– Грег Рэндалл?! Ты что, шутишь?

– Нет, честно, я провела весь день, ну, почти весь день, с ним.

– Немедленно рассказывай!

Когда я позвонила Джози, она не могла сдержать своего возбуждения. Я, впрочем, этого и ожидала. Грег Рэндалл уже давно стал одним из ее кумиров. Она записала на видеокассету все его телевизионные программы, даже те, что он делал для «Открытого университета». Вот почему его лицо показалось мне знакомым. Я видела это лицо на экране, когда смотрела видеозаписи вместе с Джози.

На экране он был напорист, энергичен, страстен. В тот же день, когда мы стояли друг против друга в монастырском саду, он улыбался. Я не почувствовали ни следа той холодности, с которой он отнесся ко мне накануне, узнав мое имя, так что стала уговаривать себя, что мне это привиделось. Действительно, откуда Грегу Рэндаллу знать что-либо о моем отце или нашей семейной истории. Он же не из Ситонклиффа.

Теперь я догадалась, что он здесь в отпуске. Рэндалл был историком или археологом, точно не знаю, но бросил науку ради телевидения, где все больше и больше преуспевал.

Мне запомнился вечер, когда Джози явилась домой с долмой, мягким сыром, хрустящим хлебом, оливками и бутылкой сомнительного греческого вина – сомнительного, потому что ни одна из нас не могла расшифровать надпись на этикетке.

– Что это значит? У меня на сегодня был намечен поход в китайский ресторан, – запротестовала я.

– Сегодня Грег Рэндалл по ящику. Первая передача из серии о древнегреческих театрах. Кстати, эти вкусности помогут нам прийти в соответствующее настроение.

Так я впервые услышала о Греге Рэндалле, до того времени Джози свою страсть к нему не обнаруживала.

– Не знала, что тебя интересует древнегреческий театр.

– По правде, не очень, но этот парень сумеет интересно рассказать даже об автозаправочной станции. Помнишь, я тебе говорила про женщину, которая навещала брата, лежащего в моей палате? Так вот, она работала над этой серией с Грегом. Только представь себе, провести несколько месяцев в Греции и на островах с таким потрясающим мужиком!

Вспоминая это, я улыбнулась. Рэндалл, видно, заметил мой отсутствующий взгляд.

– В чем дело?

– Да нет, ничего… Просто я вспомнила, кто вы. – Очевидно, мой ответ показался ему глупым, и он нахмурился. – Я хочу сказать, вчера вас не узнала, когда мы… столкнулись с вами на набережной. Но вы оставили свое имя, и, увидев вас сейчас, вспомнила свою подругу и… о Господи!..

Я плела всю эту околесицу и заметила, что он начинает улыбаться. Две мысли пришли мне в голову, причем – одновременно. Первая: он может принять меня за свою поклонницу, пришедшую в экстаз от личной встречи с ним. Вторая: он привык к подобному отношению и смотрит на меня покровительственно. Но Рэндалл лишь промолвил:

– Вы меня извините, мне вчера следовало представиться.

– Вне сомнения, вы полагали, что в этом нет нужды.

– Простите? – В голосе сквозило удивление.

– Я хочу сказать, вы, вероятно, считали, что я должна была вас узнать.

– Вовсе нет. – Он уже не улыбался, о чем я, несмотря на возникшую неловкость, тут же пожалела. А он продолжил: – Хотя мои академические программы достаточно популярны, я знаю, что у меня особая аудитория.

Черт возьми, он, похоже, дает мне понять, что я недостаточно умна, чтобы смотреть просветительские передачи по культуре!

Ну что я могла на это сказать? Мол, напротив, я знаю, кто вы такой потому, что смотрела все ваши передачи с моей ненормальной подругой Джози. А ненормальность ее заключается в том, что она считает вас милым человеком. Вместо этого после длинной паузы я сказала:

– Так вы поэтому здесь? Делаете телевизионную программу?

Мне показалось, что он почувствовал облегчение, заметив, что ярешила вести себя как взрослый человек.

– Да, – подтвердил он, снова улыбаясь. И внезапно солнце стало светить ярче. Нет, честное слово! Когда он снова заговорил, в его тоне не было покровительственных ноток: – Все еще пребывает в самой начальной стадии, но я уже запродал им идею, и мы договорились о бюджете.

– Им?

– Независимой кинокомпании, которая поддерживает меня.

– Но почему Ситон? Разве в этих руинах есть что-то особенное…

– Присесть не желаете?

– Где?

– Вот сюда, на камень. Или предпочитаете пройти в часовню?

Я взглянула на перевернутое надгробье в высокой траве. Ветер и дождь так над ним поработали, что невозможно уже было разобрать, что там высечено, кроме, разве, некоторого подобия черепа.

– Часовня кажется мне предпочтительнее.

– Прекрасно. – Он повел меня к древнему строению. – Вообще-то я приехал сюда сегодня, чтобы сделать несколько снимков развалин. Я не фотограф, но это поможет пояснить оператору, чего я от него хочу. Обычно, отсмеявшись, он со мной соглашается.

Я не могла не ответить ему улыбкой.

– Тогда, может быть, займетесь делом? Я, возможно, смогу вам помочь. В школе я неплохо обращалась с фотоаппаратом.

– Что ж, я могу поймать вас на слове, когда дело дойдет до съемок. А сейчас, мне кажется, нужно кое-что объяснить.

Он открыл тяжелую деревянную дверь. Странно, дверь такая надежная, а крыши нет. Внутри ничто уже не напоминало о религиозных обрядах – ни алтаря, ни скамей для молящихся. По сути часовня была почти пуста. Штукатурка со стен осыпалась, пол неровный и покрыт тонким слоем песка, нанесенного ветром.

Я употребила слова «почти пуста» не случайно: в одном углу стояли два каменных гроба. Я подошла поближе. Крышка на одном из них частично сохранилась. Куски разбитого камня были прислонены к стенкам гробов. Гробы были пусты. А что я ожидала увидеть? Груду пожелтевших костей в каждом?

– По виду очень старые, – заметила я.

Рэндалл подошел и встал рядом со мной.

– Так и есть, – подтвердил он. – О них существует легенда. В одном вроде бы лежал монах, в другом… В общем, я пытаюсь проверить эту историю.

– Монах? Мне показалось, это детские гробы, особенно вон тот.

– Нет, они для взрослых. Люди тогда были ниже ростом.

Я быстро отошла. Стекла в оконцах часовни были выбиты, давая простор ветру и дождю. Но сегодня сквозь них пробивались солнечные лучи.

– Давайте здесь и присядем. – Грег поставил на пол сумку с фотоаппаратурой и, сняв куртку, постелил ее в углу, где концентрировались солнечные лучи. Сел и похлопал рядом с собой. Заметив мою нерешительность, он усмехнулся. – Садитесь, я не кусаюсь.

Избегая встречаться с ним взглядом, я опустилась рядом и некоторое время смотрела перед собой. Он тем временем искал блокнот и какие-то бумаги в наружном кармане сумки.

Странно было сидеть вот так, в разрушенной часовне, с человеком, с которым я лишь накануне познакомилась, но которого на другом уровне знала уже довольно давно и которым восхищалась. Потому что я действительно восхищалась им, хотя никогда не признавалась в этом Джози.