Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На Большую Землю

Наконец все было готово.

У каждого вещмешок за спиной, автомат. Присели перед дорогой.

— Ну, товарищи, пора! — сказал Бажанов, поднимаясь с бревна. Надеюсь, Борис, поход будет успешным.

Омсбоновцы тесным кольцом окружили уходящую шестерку. Совали кто сухарь, кто горсть табаку. Крепко жали руки.

— Пора, Борис, — повторил Бажанов, посмотрев на часы.

Обнял Галушкина, простился с остальными ребятами. Подошел к носилкам. Николай мучился от непрестанной боли, пот струился по его лицу. Бажанов протянул ему пистолет.

— Возьми, Николай, в пути пригодится.

Николай благодарно посмотрел на капитана, взял пистолет, положил на грудь.

— Спасибо, товарищ капитан.

— Только лучше выбирай цель.

— Ясно, товарищ капитан. Не подведу! — горячо сказал Николай и тут же заскрипел зубами от боли.

Я подошел к Галушкину. Мне хотелось сказать что-то самое хорошее и нужное… Но, как всегда в такие минуты, нужных слов не находилось. Я снял с руки компас.

— Держи, земляк. На счастье!

Борис улыбнулся и отдал мне свой компас. Мы обнялись.

— Я верю, что все будет хорошо, — Галушкин поднял голову, обвел взглядом собравшихся. — Я обещаю: вынесем Николая.

Галушкин ничего не сказал о спецзадании. Это была тайна, о которой знали только командир отряда, я и Галушкин. В отряде все думали, что цель похода — спасение тяжело раненного товарища.

Павел Маркин закинул вещмешок за спину, повесил автомат на грудь, позвал Правдина:

— Эй, Витька, берем!

Они подняли носилки и без команды зашагали по вязкой тропе. Мы двинулись следом.

Уже через двадцать-тридцать метров ноги носильщиков стали заплетаться.

— Давай быстрей! — крикнул Маркин, сжав зубы и ускоряя шаг.

Ему надоела затянувшаяся процедура прощания. А теперь он не хотел, чтобы мы видели, как им тяжело. Правдин послушно прибавил шагу, но тут же тихо сказал:

— Паша, я с тобой вполне солидарен… Только ты не рви со старта, а то с дистанции сойдем.

Маркин согнул широкую спину, на которой уже выступили темные пятна пота, пробормотал что-то, но шаг не убавил.

Вокруг был не очень густой лес, но нести носилки можно было только двоим, и то, лавируя между деревьями. Ноги по щиколотку вязли в разбухшей лесной почве. Я шел рядом с Галушкиным. Остановились на полянке. Еще раз попрощались. Галушкинцев сопровождали еще шесть бойцов во главе с Андреем. Сосульниковым и проводник из местных партизан, но только до определенного места. Большая группа не смогла бы пройти незамеченной по тылам и — главное — через линию фронта.

Вечером того же дня сообщили в Москву: "18 мая группа Галушкина из шести человек вышла из лагеря к линии фронта. Просим известить нас, когда Галушкин выйдет на Большую землю".

Группа продолжала путь. Вскоре Маркина и Правдина сменили. Они чуть приотстали. Маркин расстегнул ворот гимнастерки. Успокоив дыхание, он вытер дрожащей рукой пот со лба, глянул на Правдина:

— Витька, как ты думаешь, сколько человек может прожить в летнее время с такими тяжелыми ранами, как у Николая?

— А почем я знаю. Я не Саша Вергун. Ты, Паша, лучше скажи: что будем делать, когда с фрицами встретимся?

Маркин устало улыбнулся.

— А зачем, Витя, нам с ними встречаться?.. В данной ситуации я предпочитаю обходиться без них.

Носильщики, выделенные отрядом для помощи на первую ночь пути, сменялись. Члены основной группы отдыхали. Они несли службу охраны: впереди, примерно метрах в пятидесяти от носилок, шел дозорный, чуть сзади — еще двое. За носилками шагал автоматчик — тыловое охранение. Так двигались до опушки, за которой, как было видно по карте, лежала открытая местность.

Правдин, Маркин и Сосульников шли за Галушкиным, зорко всматриваясь во мрак ночи, а из головы не выходила мысль: что делать, если за ночь не успеют дойти до леса и на открытой местности их обнаружат немцы?

Видимо, догадываясь, о чем они думают, Галушкин сказал:

— Ничего, ребята, все будет хорошо. Я счастливый. Если полсотни карателей да двадцать полицаев не сумели нас семерых взять тогда на Березине, то тут мы что-нибудь придумаем. Главное — не падать духом и всегда быть наготове.

Стемнело. Над низиной поползли отяжелевшие от влаги облака. Где-то громыхнул гром. Молния зигзагами расшила низкое небо. Потянуло холодным ветром. Пошел дождь. Идти становилось все труднее. Онемевшие руки разжимались. Кто-то предложил приспособить к носилкам ремни от грузовых парашютов. Ремни надели через плечи. Нести носилки стало немного легче.

Когда впереди показалась долгожданная стена деревьев, невольно ускорился шаг. Вошли в густой лес. Остановились на отдых. "Носильщики" растянулись под деревьями. Николай спал, лицо его было бледное, даже во сне он стонал.

Вдруг раздался короткий свист. Это был сигнал опасности, поданный головным дозором. Быстро собрались вместе, залегли за буреломом. Ждать пришлось недолго или так показалось? Наконец на просеке замаячили силуэты людей. Их было трое. Вооружены. "Может, пропустить их и идти своей дорогой? — подумал Галушкин. — А чего нам бояться? Их только трое. Остановим, расспросим о дороге и разойдемся".

Это были армейские разведчики. Оборванные и изнуренные, они бродили по лесу, искали партизан. Новички в условиях вражеского тыла, бойцы двигались днем, заходили в деревни за продуктами. И жестоко поплатились за свою беспечность: двенадцать из них, в том числе командир группы и радист, погибли в неравном бою с карателями. Разведчики рассказали, что все ближайшие деревни и хутора заняты гитлеровцами и полицейскими.

— Идите, ребята, в сторону железнодорожной станции Красное. Там, возможно, встретите местных партизан, — посоветовал им Галушкин, не указывая района расположения наших отрядов.

Он надеялся, что парней непременно встретит кто-нибудь из партизан или из местных жителей, связанных с партизанами.

Разведчикам дали немного галет. Они тут же их съели. Жадно выкурили по цигарке.

— Не завидуем мы вам, хлопцы, — сказал один из них простуженным голосом. — Мы дважды пытались перейти к своим, но… Осторожно через железную дорогу. Она сильно охраняется.

И армейские разведчики ушли.

Дождь перестал, но от этого не стало легче — началась низина, залитая водой. Шли не останавливаясь, вода поднималась все выше и выше. Вскоре она дошла до груди. Носилки понесли вчетвером, подняв над головой.

Для дневки выбрали холмик, поросший курчавыми березками да низкорослыми кустами.

Партизаны легли вокруг носилок. Тела, налитые усталостью, словно окаменели. Не хватало сил, чтобы разуться, сбросить с себя мокрую одежду. Только когда солнце поднялось повыше и немного пригрело, зашевелились. "Сестра милосердия" Андреев стал готовить Николая к перевязке. Головенков пучком березовых веток отгонял от раненого мух, комаров, их было столько, что не видно было ни раненого, ни Андреева. Казалось, что оба они окутаны легким дымком. Раны кровоточили, спекшаяся кровь перемешалась с грязью. Андреев промыл раны слабым раствором марганца, залил спиртом. Николай стонал, скрипел зубами, не раз терял сознание. Но Андреев не прекращал перевязки. Только желваки ходуном ходили на грязном лице с редкими веснушками да выступали капли пота на лбу. Андреев строго последовательно делал то, что наказывал Вергун. "Чтобы спасти Николая, надо не допустить заражения крови. Каждое утро обязательно обрабатывай раны до чистоты", сказал Вергун перед уходом группы.

За первую ночь они прошли около пятнадцати километров. Конечно, им здорово помогли провожающие. Но в любом случае почин сделан хороший.

Омсбоновцы находились в двух-трех километрах от железной дороги Смоленск — Витебск, между станциями Плоская и Рудня. Это была важная железнодорожная магистраль. Немцы усиленно охраняли дорогу: на каждом километре особо уязвимого участка оккупанты держали не менее шести своих солдат и еще полицаев. Частые наблюдательные вышки оснащены пулеметами.

19
{"b":"99528","o":1}