Сотрудничество с Третьим рейхом в Европе имело столь широкие масштабы, что, к примеру, в Бельгии по обвинению в активном коллаборационизме (сотрудничестве с германскими оккупационными властями) были привлечены к суду и приговорены к различным наказаниям полмиллиона подданных бельгийской короны - иными словами, пять процентов населения страны! Сходная картина наблюдалась и в ряде других стран Европы. Достаточно сказать, что, если около 20 000 французов погибли, сражаясь против германских оккупационных войск и прогерманской «вишистской» милиции в рядах антифашистского Сопротивления и против германского вермахта в рядах армий союзников по антгитлеровской коалиции, то, в то же время, около 50 000 французов (то есть более чем вдвое больше) было убито, сражаясь в рядах германских войск и союзных им французских формирований против армий стран антигитлеровской коалиции и французских же «вольных стрелков» и антифашистских партизан!

Расположенные на территории протектората Богемия-Моравия огромные военные заводы в Брно и Пльзени («Шкода»), не говоря уже о других промышленных предприятиях, необходимых для снабжения фронта, исправно и бесперебойно работали на Третий рейх. Не зря германский министр пропаганды доктор Йозеф Геббельс отмечал в 1941 году:

«Фюрер высоко оценивает работу, проводимую чехами в области вооружения. Не было отмечено ни одного случая саботажа (с 1939 по 1941 год! – В.А.). Чехи показали, кто они такие. Они трудолюбивы, усердны и надежны. Они стали для нас полезным приобретением (курсив наш – В.А.)».

Реально у «пророка» Гитлера никакой надежды на победу, конечно, не было. В самом факте безнадежной, по сути, но от того не менее самоотверженной борьбы германской державы против множества врагов не было ничего из ряда вон выходящего. Новым был разве что смертный приговор, вынесенный в Нюрнберге честным германским солдатам Кейтелю и Йодлю, повинным только в том, что они слишком долго и слишком хорошо воевали теми ничтожными силами, что имелись в их распоряжении. Это, как совершенно справедливо пишет современный российский историк Борис Галенин, «до сих пор вызывает комплексы и творчески-оправдательный зуд у тех, кому требовалось для победы не меньше тысячи «летающих крепостей» на один случайно действующий немецкий пулемет или две-три дивизии штрафников на окопавшийся немецкий взвод»[373].Не говоря уже о том, что как-то неприлично сегодня сидеть с человеком за одним столом, пусть даже и подписывая капитуляцию (которая, между прочим, спасает жизни и твоих солдат), а завтра – со спокойной душой вешать своего вчерашнего визави! Вот был бы номер, если бы «людоед» Гитлер после капитуляции Польши в 1939, Норвегии, Бельгии и Франции в 1940 или Югославии и Греции в 1941 году распорядился вздернуть подписавших эту капитуляцию польских, норвежских, бельгийских, французских, югославских и греческих генералов! Если же абстрагироваться от данного прискорбного, во всяком случае, с точки зрения офицерской чести, обстоятельства, то нельзя не прийти к заключению, что подобная, заведомо неравная, борьба являлась прочной (и, пожалуй, даже неотъемлемой) частью германской героико-исторической традиции. Не зря немецкая народная пословица гласит: «Мер файнд’ – мер эр’!» («Больше врагов – больше чести!»)[374]! Испокон веков германские герои (как легендарные, так и исторические) противостояли заведомо превосходящим их, бесчисленным полчищам врагов (Нибелунги-бургунды – гуннским, Карл Мартелл – арабским, Карл Великий – сарацинским и аварским, Генрих Птицелов и Оттон Великий – мадьярским, Генрих Силезский – монголо-татарским). Пруссия при Фридрихе Великом успешно сражалась и даже умудрилась выйти победительницей (совершив «чудо Бранденбургского дома»!) из одновременной борьбы с крупнейшими державами континентальной Европы – Россией, Австрией, Саксонией и Францией! Да и в годы Великой (Первой мировой) войны Второй рейх Гогенцоллернов дрался против почти что всех стран мира (Британской империи, Бельгии, Франции, России, Румынии. Италии, Сербии, США, Японии и десятков других государств рангом пониже), постоянно наступая, завоевывая неприятельские земли, и закончил войну вследствие Ноябрьской революции 1918 года («удара ножом в спину»), не уступив врагу ни пяди своей территории. Но «пророк» и вождь Третьего рейха ухитрился собрать и объединить против себя и против своей державы слишком уж много разного рода врагов (так и хочется сказать «всех, кого только можно»), одновременно объявив войну не только крупнейшим национальным государствам, но всем и мощнейшим международным силам сразу («мировому коммунизму», «мировому еврейству», «мировому масонству»[375], «международному финансовому капиталу» и вообще «всем врагам белой расы»[376]). И потому ничего нет удивительного в том, что Гитлер проиграл. Его принципиальный и последовательный «бунт против современного мира» был изначально обречен на неудачу. Да, были у Третьего рейха и фюрера этого рейха поистине гениальные прозрения и новейшие (даже по нашим временам) технологии. Да, каждый танк «Пантера» или «Тигр» дивизии «Великая Германия» с отборным «великогерманским» экипажем стоил десятка (а может, и двух) неприятельских танков. Но «горькая правда земли» (говоря словами Сергея Есенина) заключалась в том, что неприятель мог свободно бросить на каждый «великогерманский» танк десять, двадцать, тридцать, сотню своих танков (каждый из которых был «не ладно скроен, да крепко сбит», по известной русской народной пословице).

Ландскнехтов горстка прорвала кордон,

Где их, как бешеных собак, кончали,

И, напевая песню тех времен –

«Головушку», - брела домой в печали.

Иоганнес-Роберт Бехер. Лютер.

Шансов победить у войск Третьего рейха не было никаких. Даже если сделать слишком смелое, на наш взгляд, допущение, что части предельно обескровленного германского вермахта дошли бы до Урала. А дальше? Даже если немцы захватили бы советские военные заводы в Сибири? Даже если бы случилось то, чего «добрый дедушка» Сталин опасался настолько, что даже упомянул об этой нереализованной возможности в своем знаменитом тосте «за великий русский народ», произнесенном на кремлевском банкете в честь победы СССР в Великой Отечественной войне 9 мая 1945 года. Смысл данного, широко известного и еще шире разрекламированного, пассажа в сталинском тосте сводился к тому, что всякий другой народ (кроме русского), после таких позорных поражений, как поражения Красной армии в 1941 году, давно отправил бы свое правительство в отставку и заключил в неприятелем (то есть с Третьим рейхом) мир на почетных условиях, начав строить новую жизнь (без коммунистов)[377]. Так вот, даже если представить себе, что советская власть была бы низвергнута и в России восстановилась бы национальная государственность (нечто вроде того, о чем мечтали Главнокомандующий Русской Освободительной Армии генерал А.А. Власов и другие авторы Пражского манифеста Комитета Освобождения Народов России) - что бы это, в сущности, изменило? Ведь непобежденными остались бы Британская империя (Англия, Австралия, Новая Зеландия, Индия, Южная Африка, Канада, африканские и азиатские колонии Британии), США, страны Азии. Не хватило бы противникам «Оси» славянского «пушечного мяса» - вооружили бы бесчисленных желтокожих. В конце концов, воевавшие с союзными Третьему рейху японцами бесчисленные китайцы (как «красные» маоисты, так и «белые» чанкайшисты) являлись союзниками стран-противниц Германии и ее партнеров по «Оси» Берлин-Рим-Токио! Вместо советских сибирских заводов стали бы в полную мощь производить оружие и технику американские. Конечно, Гитлер мог бы обрушить на американские заводы свои баллистические ракеты и даже «летающие тарелки». Но и в этом случае – каждой германской ракете или «летающей тарелке» неприятель противопоставил бы тысячи «обычных» истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков, напалм, фосфорные и атомные бомбы (сбросив их не только на Хиросиму и Нагасаки, но и на Рим, Брюссель, Амстердам, Париж, Гамбург, Берлин, Челябинск, Новокузнецк, Магнитогорск и Москву)…