История баварских гвардейских частей началась с привилегированных, отборных подразделений «гарчиров»[27] и «трабантов»[28], достигших со временем столь высокого положения, что уже в середине XVIII века офицеры обязаны были обращаться к ним не только на «Вы», но и с добавлением обращения «господин» («герр»)! К сформированным в Баварском королевстве в начале XIX века «фельдъегерям»[30], освобожденным от телесных наказаний (в отличие от нижних чинов регулярной армии), офицеры были также обязаны обращаться на «Вы». Как и во многих тогдашних армиях других государств, ранг гвардейских офицеров был выше армейских (или, как тогда говорили, «линейных»). Так, например, в 1828 году звание капитана лейб-гвардейцев («гарчиров») баварского короля соответствовало званию армейского генерала, звание лейтенанта «гарчиров» – званию полковника баварской армии.

Предшественниками саксонских гвардейских частей были чины сформированной в XVII веке «Лейб-кампании (лейб-роты) Эйншпеннигера»[31] и чины созданной в XVIII веке «Швейцарской лейб-гвардии»[32] – караульной части, переименованной в 1815 году в «Лейб-гренадерскую гвардию»[33]. После революции, потрясшей Саксонию, как и другие германские государства, в 1848 году, внешнюю охрану саксонского королевского дворца стал нести линейный пехотный полк[34], в то время, как внутреннюю охрану взяли на себя конногвардейцы[35].

Этот отказ от выполнения функций отборной военной части и ограничение охраной и обслуживанием монарха и членов его династии в сходной форме произошли и в армиях других германских государств, в частности - в армии Вюртембергского королевства, чья «Конная Лейб-гвардия»[36] в началу ХХ века сократилась до размеров «Дворцовой (замковой) гвардейской роты»[37]).

После окончания Великой (Первой мировой) войны, в связи с вызванными Ноябрьской революцией 1918 года в Германии кровавыми беспорядками, приобретавшими местами характер форменной гражданской войны, потребовалось наличие военного контингента, находившегося бы в состоянии постоянной боевой готовности и в распоряжении конституционного правительства Германской империи. Официально германское государство продолжало именоваться «империей» («рейхом») даже после своего провозглашения республикой в 1918 году. Знаменитый первый параграф новой, принятой в 1919 году в городе Веймаре[38] германской конституции гласил: «Германская империя является республикой».[39] Именно с этой целью в ноябре 1920 года «имперское» республиканское правительство отдало распоряжение о формировании «Караульной (охранной) команды» из личного состава Имперских сухопутных войск (рейхсгеер) для защиты столицы рейха от внутренних смут и беспорядков, равно как и для военно-церемониальных и представительских целей.

В конце 1934 года Караульная (охранная) команда была переименована в Берлинскую караульную часть (Вахтруппе Берлин), чины которой, в частности, несли охрану Имперской канцелярии (рейхсканцелярии) Гитлера.

Берлинская караульная часть, в ходе своего развития постепенно приблизившаяся по своей численности к полку рейхсвера, состояла из семи пехотных рот, а временами также из одной минометной роты, одного кавалерийского эскадрона и одной артиллерийской батареи. Первоначальное предложение о создании караульной части в столице рейха, сделанное в 1920 году Начальником Руководства сухопутными силами (Шеф дер Геересляйтунг)[41] генералом Гансом фон Сектом, предусматривало формирование постоянной роты почетного караула. В отличие от предложения Секта, примененное на практике решение, предусматривавшее краткосрочное командирование отдельных контингентов в Берлин, служило двоякой цели: 1)солдат, откомандированный в Берлин на ограниченный срок, лишь на три месяца становился жертвой, имевшей особенно важное значение в парадно-церемониальной части строевой подготовки и муштры;

2)система ежеквартального обновления состава Берлинской караульной части стимулировала общий подъем строевой подготовки во всем рейхсвере, поскольку возможность послужить три месяца в Берлине и ознакомиться на практике как с парадно-церемониальной, так и с караульной службой получила почти что каждая рота.

Порой, особенно в первые, чреватые возобновлением революционных боев с немецкими большевиками-«спартаковцами», «независимцами» (членами отколовшегося левого крыла Социал-демократической партии Германии – так называемой Независимой Социал-демократической партии Германии), анархистами, коммунистами и другими подкармливаемыми и поддерживаемыми из большевицкой Москвы красными радикалами, годы, положение не раз становилось не просто серьезным, но и критическим. Так, солдат 5-го пехотного полка из города Штеттина (Померания) вспоминал позднее о ситуации, в которой оказался вскоре после своего откомандирования в Берлинскую караульную часть:

«В День Народной скорби[42], (11 ноября 1921 года –В.А.), нашей 6-й роте предстояло пройти церемониальным маршем под знаменами бывших «гардикоров» от улицы Круппштрассе до городского Собора. Начальство опасалось кровавых столкновений с демонстрантами. Были приняты меры повышенной безопасности. Нам даже раздали боевые патроны. Однако повсюду в городе люди в тот день молча, с серьезными лицами стояли вдоль улицы. Почти все приветствовали наши знамена.»

А через год, в 1922 году «…9-я рота несла службу в составе Караульного батальона в Берлине. Было предусмотрено участие батальона в параде в честь Дня конституции в присутствии имперского президента Эберта. В ночь на 10 августа нас всех подняли по тревоге. Стало известно о предстоящем очередном вооруженном восстании «спартаковцев». Силами караульных частей были срочно заняты и подготовлены к обороне важнейшие военные объекты и государственные учреждения. Часть 9-й роты, тяжело нагруженная боеприпасами и ручными гранатами, обеспечивала охрану имперской канцелярии. Но, вопреки ожиданиям, вооруженного восстания на этот раз не произошло. Оно было своевременно и сравнительно малой кровью подавлено в зародыше. Утром солдат сменили. Ускоренным шагом они вернулись в казармы. А ровно в 10 часов утра капитан Р., поедая глазами начальство, во главе своей роты уже стоял перед имперским президентом Фридрихом Эбертом, под звуки парадного марша обходившим, в сопровождении министра рейхсвера доктора Геслера, строй почетного караула. Но при первых же звуках государственного гимна – «Песни о Германии» («Дойчланд, Дойчланд юбер аллес», то есть «Германия превыше всего…») – из собравшейся посмотреть на парад толпы зрителей послышались голоса группы провокаторов, запевших «Интернационал». Конная полиция, попытавшаяся окружить, изолировать и оттеснить провокаторов, была встречена многоголосым свистом и площадной бранью. Но наша рота стояла, не шелохнувшись, как стена, являя собою убедительный образец дисциплины и порядка».