И извергая потокъ ругательствъ, онъ вынулъ изъ-за пояса пестрый платокъ, разостлалъ его на земл, положилъ въ него шелковистую, мяукающую кучу, завязалъ четыре конца платка и пошелъ съ узелкомъ, бросивъ телгу.

Онъ бросился во всю мочь вверхъ по раскаленной дорог, опустивъ голову подъ палящими лучами, пыхтя и взбгая теперь по тому самому склону, на который онъ не желалъ подняться еще нсколько минутъ тому назадъ, хотя бы ему приказывалъ это Нунцій.

Готовилось чтото ужасное. Силы и бодрость явились у него несомннно отъ жажды зла. Можетъ-быть ему хотлось подняться высоко, очень высоко, чтобы сбросить откуданибудь съ обрыва въ пропасть узелокъ съ кошками.

Но онъ направился къ дому. У дверей его встртила С_у_м_а_с_ш_е_д_ш_а_я, весело подпрыгивая отъ радости и облизывая узелокъ съ грузомъ, гд происходила возня.

— На, поганка, — сказалъ онъ, съ трудомъ переводя духъ отъ жары и быстрой ходьбы. — Получай своихъ подлецовъ. На этотъ разъ ты счастливо отдлалась. Я прощаю теб, потому что ты — животное и не знаешь, какъ поступаетъ въ такихъ случаяхъ извозчикъ Пепе. Но если ты еще разъ сдлаешь это… гм… еще разъ…

И не будучи въ состояніи говорить дальше безъ руготни, чудовище повернулось къ нимъ спиною и побжало къ телг, опять внизъ по склону горы, ругательски ругая солнце — врага бдныхъ людей. Но несмотря на то, что жара усилилась, бдное чудовище чувствовало себя бодре, какъ-будто что-то освжило его.

Неожиданный пріздъ депутата былъ настоящимъ праздникомъ для начальника округа. Депутатъ былъ важнымъ господиномъ изъ Мадрида и казался всемогущимъ доброму люду, говорившему о немъ, какъ о Святомъ Провидніи. Въ саду алькада состоялся роскошный, лукулловскій пиръ подъ звуки мстнаго оркестра, а сквозь садовую ограду глядли на пирующихъ любопытные глаза бабъ и ребятъ.

Весь цвтъ округа собрался на пиръ; тутъ были и священники изъ четырехъ или пяти деревень, потому что депутатъ былъ сторонникомъ порядка и здравыхъ принциповъ, и алькады, и вс господа, которые шатались во время выборовъ въ кортесы по всему округу и приносили дону Хосе незаполненные листы съ результатами выборовъ, предоставляя ему самому заполнить ихъ двственную чистоту чудовищными цифрами.

Среди новыхъ рясъ и праздничныхъ нарядовъ, сохранившихъ запахъ камфары и складки отъ лежанья въ сундукахъ, величественно выдлялись очки въ золотой оправ и черный фракъ депутата; но несмотря на все свое величіе, Провидніе округа мало привлекало всеобщее вниманіе.

Взгляды всхъ были обращены на маленькаго человчка въ плисовыхъ панталонахъ и черномъ платк на голов, худого, загорлаго, съ сильно развитыми челюстями; подл него стояла тяжелая, короткая винтовка и, пересаживаясь на новое мсто, онъ всегда переносилъ съ собою это старое ружье, составлявшее, казалось, часть его тла.

Это былъ знаменитый Кико Больсонъ, герой округа, р_о_д_е_р_ъ, имвшій за собою тридцать лтъ подвиговъ. Молодежь глядла на него съ почти суеврнымъ страхомъ, вспоминая раннее дтство, когда матери говорили, чтобы заставить дтей молчать:- Погоди, вотъ придетъ Больсонъ.

Ему было двадцать лтъ, когда онъ убилъ двоихъ изъ ревности, и спасся съ ружьемъ въ горы, живя тамъ съ тхъ поръ жизнью р_о_д_е_р_а, странствующаго рыцаря сіерры. Противъ него было затяно боле сорока процессовъ, въ ожиданіи, что онъ окажется столь любезнымъ, чтобы дать себя поймать. Но Больсонъ былъ не такъ глупъ! Онъ прыгалъ, какъ коза, зналъ каждый уголокъ въ горахъ, разбивалъ выстрломъ монету на лету, и жандармы, уставшіе отъ вчныхъ безплодныхъ поисковъ, кончили тмъ, что перестали преслдовать его.

Воромъ онъ не былъ никогда. Онъ отличался рыцарскимъ духомъ и питался въ горахъ тмъ, что ему давали изъ страха или искренняго уваженія мстные фермеры. Если же въ округ появлялся воръ, винтовка Больсона скоро прескала его преступленія. Р_о_д_е_р_ъ был честенъ по своему и не терплъ воровства. Кровь… это другое дло; руки его были до локтей въ крови. Въ его глазахъ жизнь человческая стоила меньше камня на большой дорог. Это хищное животное великолпно пользовалось всми средствами для убійства враговъ — пулею, ножомъ, съ глазу на глазъ, когда у людей хватало мужества выступить противъ него открыто, и изъ засады, когда люди были такъ же осторожны и хитры, какъ онъ самъ. Изъ ревности онъ уничтожилъ всхъ остальныхъ р_о_д_е_р_о_в_ъ, хозяйничавшихъ въ горахъ; сегодня одного, завтра другого, онъ отправилъ на тотъ свтъ многихъ прежнихъ враговъ и не разъ спускался по воскресеньямъ въ деревни и укладывалъ на площади, по выход изъ церкви, алькадовъ и вліятельныхъ помщиковъ.

Теперь уже его перестали безпокоить и преслдовать. Онъ убивалъ только по политическимъ соображеніямъ людей, которыхъ почти не зналъ, ради обезпеченія торжества дона Хосе, вчнаго представителя округа. Хищное животное было безсознательною лапою того крупнаго избирательнаго полипа, который приводился въ движеніе тамъ далеко въ министерств внутреннихъ длъ.

Больсонъ былъ женатъ на женщин, изъ-за которой онъ совершилъ первое убійство, и жилъ въ сосдней деревн_? окруженный дтьми, какъ славный, добродушный отецъ семейства, покуривая сигары съ жандармами, исполнявшими велнія свыше; а когда, изъ-за какого-нибудь новаго подвига, надо было сдлать видъ, что его преслдуютъ, онъ проводилъ нсколько дней, охотясь въ горахъ и упражняясь въ изумительной мткости прицла.

Стоило только поглядть, какъ его угощали и какъ ухаживали за нимъ видные персонажи округа. — Больсонъ, кусочекъ цыпленка; Больсонъ, еще глотокъ вина. — Даже священники добродушно хохотали, похлопывая его по плечу и приговаривая по отечески:- Ахъ, Больсонетъ, какой ты нехорошій!

Этотъ пиръ давался для него и ни для кого иного. Только ради него остановился здсь величественный донъ Хосе проздомъ въ Валенсію. Онъ желалъ успокоить Больсона и положить конецъ его жалобамъ, которыя становились все грозне.

Въ награду за его труды во время выборовъ депутатъ общалъ ему полное помилованіе. Больсонъ, чувствовавшій приближеніе старости и жаждавшій жить спокойно, какъ честный крестьянинъ, повиновался всемогущему сеньору, воображая, по своей некультурности, что каждое политическое преступленіе, каждое варварство приближаютъ его къ помилованію.

Но годы шли, и общанія оставались общаніями. Р_о_д_е_р_ъ продолжалъ твердо врить во всемогущество депутата и объяснялъ задержку въ помилованіи небрежностью дона Хосе.

Но въ конц концовъ покорность р_о_д_е_р_а смнилась угрозами, и донъ Хосе струсилъ, какъ укротитель передъ разъяреннымъ дикимъ животнымъ. Больсонъ писалъ ему каждую недлю въ Мадридъ въ угрожающемъ тон, и эти письма, нацарапанныя кровавою лапою дикаго звря, произвели наконецъ на депутата должное впечатлніе и вынудили его предпринять поздку въ округъ.

Стоило поглядть, какъ эти двое разговариваютъ посл пира въ одномъ уголку сада. Депутатъ говорилъ подобострастно и любезно, Больсонъ — грозно нахмурившись и угрюмо:

— Я пріхалъ исключительно съ цлью повидать тебя, — говорилъ донъ Хосе, подчеркивая оказанную имъ р_о_д_е_р_у честь. — Чего ты торопишь меня? Разв теб плохо живется, дорогой Кико? Я поставилъ тебя подъ покровительство губернатора; жандармы тебя не трогаютъ. Чего же теб еще надо?

Ничего и все. Правда, его не безпокоили, но это было очень ненадежно. Времена могли измниться, и ему пришлось бы тогда вернуться въ горы. Онъ требовалъ исполненія общаннаго — помилованіе и все тутъ! И онъ выражалъ свое требованіе то на валенсійскомъ нарчіи, то на испанскомъ язык, но съ невроятнымъ выговоромъ.

— Получишь его, голубчикъ, получишь. Помилованіе должно выйти очень скоро, несомннно въ одинъ изъ ближайшихъ дней.

Б_о_л_ь_с_о_н_ъ улыбнулся съ жестокой ироніей. Онъ былъ не такъ глупъ, какъ полагали. Онъ посовтовался въ Валенсіи съ однимъ адвокатомъ, который посмялся и надъ нимъ, и надъ общаннымъ помилованіемъ. Ему нужно было дать себя арестовать, терпливо принять двсти или триста лтъ тюремнаго заключенія, къ которымъ его могли приговорить по безчисленнымъ процессамъ, а затмъ, когда онъ отсидитъ часть срока въ тюрьм, — ну, скажемъ примрно лтъ сто! — получить помилованіе. Чортъ возьми! Довольно съ него шутокъ. Онъ никому не позволяетъ насмхаться надъ собою.