Такой же иллюстрацией этого превосходного знания являются органная музыка и светящаяся каменная лестница в подземельях Йиглавы. Увидеть и услышать эту иллюстрацию в наше время может любой желающий.

И теперь зададимся несколькими вопросами относительно алхимиков и алхимии. < Мальцев С. А., 2003 >

Что различало, разделяло алхимиков, а что было для них общим? Чего было больше в их жизни и работе — различий или похожих деталей? Как будто бессмысленные вопросы, но они могут дать намеки на нечто другое, более важное.

Алхимики не объединяли себя каким-то одним особым названием. Разве что общество стало называть их общим именем по той науке, которую они боготворили и которую считали величайшим даром высшего египетского Посвященного Гермеса Трисмегиста. Не было какого-то общего облачения или другого внешнего признака. Алхимик мог быть адвокатом, как Корнелий Агриппа, медиком, как Парацельс, монахом-ученым, как Роджер Бэкон. Жили они в разных местах и занимались каждый своим делом.

Но на этом и кончаются их различия — те различия, которые отличают и самых обычных людей.

Теперь вызовем на свет то малозаметное, что их объединяло.

Во-первых, конечно же, сама наука алхимия. Трансмутация элементов, овладение скрытыми энергиями природы, поиски философского камня, универсального растворителя, выведение общей формулы мироздания.

Что за странное постоянство, с которым одни и те же идеи владели умами этих исследователей, живших в разное время?

Идеи, следы которых можно найти в сохранившихся египетских папирусах, посвященных оккультным, магическим искусствам. Идеи, которые изучались и возрождались к жизни философами древней Греции, а позднее — неоплатониками, теургами первых веков.

Что за странное постоянство, с которым все алхимики почитали своим Учителем древнего египетского Посвященного?

Египет был проклят церковной идеологией. Эмблемы его науки были объявлены дьявольскими символами, а религия — поклонением адовым чудовищам. И обращение алхимиков к мудрости Египта было величайшей дерзостью того времени. Достаточно было заявить о своем уважении к Гермесу Трисмегисту, наставнику «дьявольских» доктрин, чтобы обеспечить себе позорный колпак еретика и сожжение заживо. Если, конечно, не состоять в церкви в чине какого-нибудь кардинала или архиепископа. Свои убеждения алхимикам приходилось держать в тайне. И этот плотный покров тайны, наброшенный ими на свою деятельность — еще одно обстоятельство, объединяющее их.

Так у нас уже есть общая наука и общая тайна, скрепляющие сообщество этих загадочных ученых.

Есть и еще такие же общие обстоятельства. Например, безбрачие, такое же, как у тамплиеров, дававших при вступлении в орден обет целомудрия. Все алхимики были отстранены от остального общества, жили своей замкнутой непонятной жизнью, что послужило источником легенд об их тайных связях с дьяволом. В этих мифах та же логика, как и в обвинении тамплиеров, — если что-то скрываешь, значит, есть какие-то неприличные связи и тяжкие грехи.

Непроницаемая завеса тайны не была приоткрыта ни одним алхимиком. Ни один из алхимиков не пожелал променять честь на милости монархов, и ни один король не завладел их секретом получения золота.

Оставляли секреты для себя, для собственных нужд?

Но ни один алхимик никогда не сделался богатым бароном или феодалом, хотя у них у всех была возможность неограниченного обогащения. Они шли по жизни одинокими странниками, и часто все их имущество заключалось в скромном наборе самых обычных химических инструментов. Как будто все они, вступая на путь Алхимии, давали обет бедности. Опять же, как тамплиеры.

Они были абсолютно равнодушны к мирским соблазнам и даже — к славе. Большинство из них остались неизвестными, как тот осторожный ученый, который приходил к Швейцеру. Они оставили после себя десятки тысяч трактатов по своей науке, но писали их или анонимно, или под вымышленными именами. Словно не претендовали на авторство идей и открытий, которые излагали. Да и действительно, тот, кто имеет в прошлом своими предшественниками великих Учителей, героев духа и знания, не будет кричать на первом перекрестке о гениальных «открытиях», но посвятит свой скромный труд тому же великому делу, которому посвящали себя они — служению на благо и просвещение всех людей.

В редких рассказах об алхимиках замечается одна характерная деталь: у каждого из них есть таинственный наставник или наставники, слово которых — непререкаемый закон. И если еще учесть, что суровые указания наставников ни разу не нарушил ни один алхимик, что никто из них не использовал полученные знания для личного обогащения, никто из них не выдал миру ничего из тайного учения, то, получается, что должна была существовать некая система духовного испытания, позволявшая допускать в святая святых Алхимии только проверенных учеников. Такая же, как в Мистериях.

Все это, собранное вместе, дает намек на четкую, отлаженную организацию, которой, для того, чтобы окончательно выглядеть таковой, не хватало только каких-нибудь внешних атрибутов. Таких, как, например, белые плащи с красными крестами у Храмовников. Но если бы алхимики такими внешними атрибутами заявили о себе как о едином братстве посвященных, то недолго пришлось бы им оставаться на свободе и заниматься своими научными экспериментами. Церковь сразу почуяла бы, куда вели тайные тропы тамплиеров и кто оказались их духовными наследниками. < Мальцев С. А., 2003 >

Тамплиеры ушли в тень с глаз общества и никого больше не раздражали своими поисками Истины и служением общему благу. Незаметно делали свою работу вольных Каменщиков. Продолжали, как и раньше, изучать тайные науки, обозначив эту область знания, ведущую от преображения материальной природы к преображению души, словом «Алхимия». Не называли себя больше тамплиерами, и вообще — никакими формальными названиями, потому что они не нужны там, где есть единство идей и устремлений, общая наука, общие наставники, общее дело. Для общества как братство они уже не должны были существовать, а уж как они там себя называют между собой — кому какое дело?

Так Братья, бывшие когда-то тамплиерами, получили название алхимиков, даже не стремясь к этому названию. Само общество стало их так называть.

Три века тайна оставалась тайной, всем казалось, что братства строителей Храма, вольных Каменщиков больше не существует. Об алхимиках думали и говорили как о наивных чудаках не от мира сего, но произошло одно событие, нарушившее общественное спокойствие.

В 1610 году перед судом иезуитов предстал немецкий нотариус Газельмайер, который рассказал судьям о рукописи «Слава Братства», излагавшей историю и устав тайного Ордена Розенкрейцеров. Оказалось, что давным-давно в Европе существует такой же орден, как тамплиеры, только еще более тайный. Что его члены никак не выдают себя внешне, но имеют для опознавания друг друга секретные знаки и пароли, и самое главное — какое-то общее учение, отличающееся от общепринятой христианской религии.

Весть об этом разошлась с быстротою молнии. Что за тайный орден? Как он мог существовать, не ставя об этом в известность полицию нравов — Церковь? Почему этот орден тайный? Что такое скрывают эти розенкрейцеры? Какие-нибудь дьявольские идеи и обряды?

Общественность была взбудоражена этими вопросами, но ответа на них не было. По одной только книге и на показаниях одного случайного человека невозможно было выстроить точное представление о веками готовившемся покушении на авторитет церкви. Были, конечно, ходившие в обществе догадки о том, что те или иные лица состоят в какой-то таинственной организации. В воздухе витали эти слухи, расследованием их занялся орден иезуитов, но все они оставались только слухами и невозможно было, пользуясь только ими, поймать и вздернуть на дыбу хотя бы одного живого розенкрейцера.

Немедленно церковью были приняты меры. Издали и распространили разоблачительные манифесты, предающие проклятию и вечному презрению заговорщиков. В них намекалось на то, что розенкрейцеры готовят пришествие самого Антихриста и что апокалипсический Зверь «666» — это и есть их орден.