Кто-то скажет: «Но мы не можем, не способны оценивать чувства и побуждения какой-нибудь сверхразвитой космической цивилизации. Нам, с позиции муравьев, не дано понять их образ мысли и чувства и их логику!»

Но любовь, но сострадание, но сочувствие — они что, необязательны для сверхразвитой космической цивилизации? Как ненужные элементы психики, которые они переросли?

Если они лишены этого, то в чем их эволюционный успех? В интеллекте? Но он может быть и в железном ящике с микросхемами. В чем?

Если те, кто находились рядом с событиями Второй мировой войны, действительно спокойно, бесстрастно наблюдали за ее бойней, то они — всего лишь бездушные, интеллектуально и технически развитые существа, продвинувшиеся только в интеллектуальном развитии, в технократических способностях. И здесь нет никакой эволюции, никакого развития, а только технический прогресс в чистом виде.

Если они находились рядом, но не как отстраненные наблюдатели, а участвовали в событиях таким образом, что мы об этом не знаем, то это совсем другое. Разумеется, глупо предполагать, что некто, кто стоит за этими «феноменами», ввязался бы в земные танковые и авиационные сражения, внося свой вклад в общую, и без того громадную, жатву войны. Если этот кто-то не бессердечный и не бездушный, то его помощь человеку была бы какой-то другой. Но еще полезно не упустить из виду тот процесс, с которого начиналась война. Если мы сейчас упустим из внимания тех энергичных, могущественных персонажей, которые стояли за деятельностью и иезуитов, и новых тамплиеров, и ордена СС, то у нас не останется никаких объяснений причин Второй мировой войны, кроме экономических и политических. Мы упустим психологию, за которой следуют все экономические и политические звенья рождения событий. Мы просто упустим тех, кто создавал эту войну, трудился над ее воплощением в самых грандиозных масштабах.

Для кого-то война эта была средством избавить мир от дьявольского жидомасонского заговора. Эти идеи продвигали в мир служители Семи ангелов.

Для кого-то война была средством очистить мир от дьявольского расового семени, загрязняющего святые, божественные расы. Эти идеи продвигали в мир служители Семи ангелов.

Для кого-то война была священной обязанностью возглавить арийский поход против жидомасонов и «недочеловеков». Эти идеи через новые «масонские», «розенкрейцерские» и «тамплиерские» ложи продвигали служители Семи ангелов.

Для кого-то война была возможностью осуществить планы Тайных Владык, Могуществ, присоединить к владениям Третьего рейха земли Шамбалы и создать глобальную, планетарную империю господ, рабов и ритуальной магии, теократическую империю, подчиняющуюся Могуществам. Это все — идеи, которые вселяли уверенность, энтузиазм, фанатизм в лидеров нацизма, двигали ими как пешками.

В этих событиях некто создавал одну войну, делал одно и то же, но под разными именами — Семерки и Могуществ. Или не так?

От того в тайных ложах, реально управлявших политикой всего мира, поскольку в них и были самые высокопоставленные и способные политики и правители, от того в этих тайных ложах и сошлись «масоны», созданные иезуитами, и нацисты, кричавшие на всех митингах о «жидомасонской заразе».

В этом уравнении по одну сторону Семь ангелов, когда-то с помощью наваждения и угроз заставлявшие призывать себя подлинными каббалистическими именами, а по другую — Могущества, повелители тибетских черных магов. А знак равенства, тождества ставит между ними то, что они очень умело воплотили в земную жизнь — Вторая мировая война. < Мальцев С. А., 2003 >

Она должна была дать как можно больше запаха крови, как можно больше жертв, больше, чем во времена святой инквизиции, и для этого нужно было вернуть времена Атлантиды, хотя бы в ограниченном масштабе. Нужно было заставить людей сначала вооружиться в совершенстве всеми достижениями технического прогресса, а потом столкнуть их лбами с помощью идей, ведь ничто так не доводит человека до звериной ненависти, как идея праведной борьбы. Исходя из того, как это выглядело за кулисами истории, процесс был продуман до мелочей.

Когда война в солдатики на земле была развязана, можно было наблюдать с холодной расчетливостью и азартом за ее ходом. «Диски», «шары», «сигарообразные объекты»… Это была слишком странная и страшная война, и поэтому, как выразился Луи Повель, историк не хочет знать, кем же был поверженный враг.

Мы же можем задаться двумя другими вопросами:

А кто же еще участвовал в этой войне, что помогло ЧЕЛОВЕКУ победить такого врага?

И побежден ли был этот враг вместе с поражением фашизма?

Все это пока только намеки на тех таинственных участников истории, которых мы договорились не упускать из виду во второй главе. Теперь же нам надо попристальнее к ним приглядеться, и для этого стоит пересмотреть материалы «уфологии» более внимательно.

…1943 год, США. Пятилетняя девочка Бетти Лукас играет на пляже. Вдруг она видит перед собой яйцевидный объект. Ее охватывает чувство страха, она теряет сознание. Приходит в себя в незнакомой, ярко освещенной комнате, как в операционной. Вокруг нее существа маленького роста, лысые, с большими глазами без век, руки у них трехпалые. К телу Бетти подводят непонятные приборы, она понимает, что над ней проводятся какие-то медицинские опыты. У нее чувство безразличия и уверенность, что это происходит не в последний раз. Как попала назад, в обычную обстановку, потом не могла вспомнить.

Однажды, через два года после того случая (в 1945 году), родители, придя домой, нашли Бетти спящей на полу в кухне. Она рассказала им, что те же маленькие существа появились дома перед ней после того, как за окном вспыхнуло яркое оранжевое сияние. Опять произошло что-то похожее на медицинские эксперименты, и после того, как ей дали выпить красноватую жидкость, она сразу уснула.

В 1943 году семилетней американке Бетти Андерсон во время таких же экспериментов через нос ввели какой-то предмет. Позднее подобные медицинские «обследования» происходили неоднократно, и только через 24 года этот маленький предмет «пришельцы» извлекли из ее головы. Она заметила, что это был шарик с шипами по всей поверхности…

Такие подробности сейчас составляют один из разделов уфологии. Как правило, они обнаруживаются только во время сеансов регрессивного гипноза, возвращающего человека к тому времени, когда он пережил вмешательство в его жизнь неких существ, обращавшихся с ним как с подопытным животным.

Мы встречали уже два таких случая, произошедшие с детьми — пятилетним мальчиком и восьмилетней девочкой, — в 1912 и 1940 годах. Там амнезия, потеря памяти, была еще большей, и цели похищений так и остались тайной. Впрочем, даже когда известно, что человек подвергался каким-то медицинским обследованиям, цель этих обследований тоже скрыта от исследователя. Над ней приходится ломать голову, перебирая все известные, хоть как-то связанные с темой факты.

Мы привыкли, что медицинское обследование направлено на благо того, над кем оно проводится. Но это не правило даже в жизни нашего, человеческого, общества. Во время войны нацистами на тысячах живых людей проводились научные опыты, убивавшие их или делавшие их калеками. Доходило до того, что экспериментаторы ради развлечения изготавливали абажуры для ламп из человеческой кожи. Человек очень легко допускает в себе бесчеловечную жестокость, когда она оправдывается официальной идеологией, и ученые, медики экспериментировали над теми, кого они считали просто полезным материалом. Сейчас мы смотрим на это как на чудовищное преступление, как на мерзость, но если бы мы находились в той государственной системе нацистских ритуалов, то, возможно, наше мнение насчет тех опытов было бы не таким однозначным. Мы, возможно, допускали бы, что вождям, фюреру-Мессии виднее, каким образом должно теперь совершенствоваться общество, что эти опыты послужат всеобщему расовому очищению, достижению вселенской гармонии и счастья, что цель оправдывает средства. Возможно, мы старались бы не брать в голову те новости, которые тогда доносились из концентрационных лагерей до каждого немца, списывали бы их на преувеличенные слухи, на неизбежные в каждом революционном процессе жертвы прогресса, на обстоятельства войны. Мы находили бы множество поводов не задумываться во всей глубине над происходящим, потому что любое сомнение в святости режима повлекло бы за собой всю цепочку рассуждений и серьезных выводов, и тогда совесть заставляла бы нас начать сопротивление всей идеологической машине. В конце концов, все зависело бы от того, насколько мы были бы затянуты в идеологию, в культ, от того, насколько в нас был бы заглушен идеей голос совести и человечности.