В данном случае «некто» воспользовался нашей земной техникой — вагоном поезда метро, кружащегося по кольцевой траектории. В массовых культах миллионам паломников приходится совершать эти круговые движения вокруг центра культа своими усилиями. Здесь для такой же магии было использовано техническое достижение человека. Спины всех четверых были идеально выпрямлены, как это предписывается для любых магических, йогических сеансов, взгляды — сосредоточены. Но объектом воздействия в данном случае был не центр какого-то культа, а конкретный город — Москва.
Можно усомниться в действенности такой магии — что могли сделать всего лишь четыре человека, сидевшие в одном из вагонов метро? Но знаем ли мы, кем они были? Знаем ли мы, что происходило в тот момент в других вагонах, в других поездах, круживших по той же Кольцевой линии? Мы не знаем, кто еще и где мог участвовать вместе с ними в одном общем деле. Не знаем, потому что наблюдательность и любознательность не проявил никто из сотен тысяч людей, кроме одного человека. Если бы Валерий Соколов не оказался в то время в том месте, то мы просто не узнали бы об этом. Таким образом, явление прикрывает не только тайна и дезинформация, но и наша ненаблюдательность.
Многие ли из нас придают значение таким «мелочам»?
Подумаешь, сидят одинаковые, неестественно выпрямившись, и не сходя с места катаются по Кольцевой? Ну и что? Вот если бы у них на лбу был «третий глаз», если бы они были в светящихся одеждах, если бы вокруг них происходили чудеса, сверкали молнии и гремел гром, тогда да, мы бы поняли, что это настоящие маги.
Но маги почему-то никак не хотят собирать вокруг себя толпы зрителей и поклонников. А чаще вообще не хотят, чтобы их видели. Как-то покажутся обычным людям, почему-то окажутся в самом обычном месте, в самой обычной обстановке, а потом опять исчезают куда-то. < Мальцев С. А., 2003 >
Бывает даже так, что маги, которые живут и действуют в какой-то иной реальности, мало соприкасающейся с нашей, пользуются нашим еще более простым, чем метро, транспортным средством — автобусом. Казалось бы, курьезно такое странное сочетание несочетаемого, но вот оно (свидетельство из архива уфологов города Тольятти приводит Владимир Ажажа):
«Вот что рассказала нам женщина, в конце 70-х годов ехавшая в автобусе из Жигулевска в Тольятти.
Сев на конечной остановке, она обратила внимание, что рядом с автобусом ходит какая-то набожная старушка и читает Библию. Автобус собрался отъезжать, и бабуся, перекрестив дверь, вошла и села рядом с этой женщиной. Пассажиры подобрались веселые, мальчишки выясняли отношения, так что стоял легкий шум.
Перед очередной остановкой женщина бросила взгляд в окно. На остановке было пусто, только два или три рыбака. Когда через пару мгновений автобус открыл дверь, вошло уже человек восемь. Откуда они взялись? Ведь только что никого не было! Пятеро из вошедших выглядели «как-то не так». Мужчины совершенно одинаково одеты: коричневый плащ, коричневый костюм, коричневый галстук, бежевая рубашка, замшевая кепка. «Докторские» бородки обрамляли их худощавые, совершенно бесстрастные лица — ни намека на эмоции. Только глаза светились удивительной силой, так, словно вошедшие знали и понимали намного больше сидящих в автобусе людей. Была в этой группе и женщина, очень похожая на своих спутников, и тоже в коричневом. С ее обликом резко диссонировала цветная косынка, надетая вместо шарфа. Все было бы ладно, если бы лица мужчин не были абсолютно, до мельчайших деталей похожими, как будто с одного негатива сделали несколько фотографий.
Эти пятеро встали кругом, спина к спине, видимо, чтобы иметь под контролем всю окружающую территорию. Бабуля засуетилась, стала подталкивать соседку, мол, подвинься, пусть люди сядут… Двигаться было некуда, но бабка все-таки проворчала: «У, какая ты жадная!» Один из «коричневых», не глядя, холодно произнес: «Ей же хуже».
Поехали дальше. Веселый гомон в салоне утих, даже пацаны присмирели. Волей-неволей женщина продолжала наблюдать за странными пассажирами. Они не говорили между собой, только переглядывались, и наблюдавшая была совершенно уверена, что они разговаривали телепатически…
Доехали до Речного порта. «Коричневые» вышли на площадь. Мимо проехал встречный автобус, это заняло секунды 3–4. Когда обзор освободился, на площадке никого не было. Рядом не было построек, за которые можно было бы спрятаться, не останавливались ни машины, ни троллейбусы, ни автобусы, на которых можно было бы уехать. Эти странные люди просто исчезли…»
«Странные люди». Но люди ли? Выглядят абсолютно одинаково, если их видно, и выглядят так странно…
Они исчезли так же, как исчезают «люди в черном». Разница была, пожалуй, только та, что эти были не в черном, а в коричневом. Такие же способности, такая же психология — холодная, надменная жестокость, что проявилось в холодной и жестокой реплике одного из них. Одновременно и бесстрастное выражение лиц, и глаза, излучающие силу и знание.
Вне автобуса они были невидимы. Разумеется, если у них была необходимость воспользоваться автобусом, то они не стали бы в него заходить в качестве невидимых призраков. Пассажиры были бы напуганы «полтергейстом», когда кто-то невидимый наступал бы на ногу и толкался. Нужна была какая-то приемлемая для людей обычная внешность. И, как и МИБы, они не особенно утруждали себя придумыванием разнообразной и правдоподобной внешности. Достаточно было главного — похожести на обычных людей. Только, как и у МИБов (черная одежда, черные «Кадиллаки», все черное), у них проявились некоторые их психологические пристрастия — даже галстуки были коричневыми, даже рубашки были коричневого оттенка, бежевые. В данном случае мы обнаруживаем выявление в мир человеческой мысли неких идей, символов, которые каждый по-своему обозначают или окрашивают явления истории. Карл Юнг называл их архетипами. Они, заявив о себе однажды, повторяются, выявляются раз за разом, когда человек, приверженный определенным идеям, определенному мировоззрению, делает символы этих идей атрибутами своей внешности.
«Коричневые» были в коричневом. Можно предполагать, что это было следствием особой психологии, которая имеет цвет запекшейся крови. Со времен Третьего рейха коричневый цвет стал символом фашизма и всего, что с ним связано, в частности, его магии. Странно, но даже фамилия жены фюрера в переводе дает тот же цвет. Коричневый цвет стал символом фашизма, как черный давно является символом сатанизма. (Не мы становимся фашистами и сатанистами, одеваясь в эти цвета, а приверженцы этих идей выбрали их для себя в качестве символов.)
Люди в черном связаны с летающими тарелками и «гуманоидами», а здесь, в случае с людьми в коричневом, нет никаких «тарелок». Вроде бы отличие, но если вспомнить, что за теми самыми «тарелками» кроется та же магия, то это различие стирается. И на поверхности оказываются такие многие схожие черты, признаки, способности и особенности психологии. Если смотреть в самую суть, то не видно никаких принципиальных различий.
Коричневые зашли в автобус совсем ненадолго. Странная реальность, непонятная, соприкоснулась с миром людей. Никто ничего не понял, никого это не задело. Как мимолетный, призрачный мираж. Прошло мимо и не оставило после себя никаких следов, кроме воспоминания. Но можем ли мы уверенно сказать, что эта встреча, это еле уловимое соприкосновение двух реальностей незначительно для нас, для нашей жизни? Можем ли сказать, что это никак нас не касается, что той реальности до нас нет дела?
Мы бы могли это предположить, если бы, например, не встречались в истории создания фашизма с магами, которые легкими духовными касаниями лепили психологию его будущих вождей. Там связь была тонкая, духовная. Там было руководство, которое создало и направило грандиозное историческое событие. И тонкое, духовное воздействие оказалось решающим, потому что оно лежало в корне, в истоке и в основе события. Духовная реальность проявилась в нашей реальности как мощнейшая движущая и направляющая сила.
